|
|
|
Не знаю, ночевала ли Аня в палатке, или всю ночь так и провела на берегу под пленкой. Проснулся утром, она уже гремит посудой у костра. Выползаю на свет божий. Погода явно налаживается. Хотя небо всё еще затянуто тучами и брызжет еще редкий дождик, но зато заметно теплее, чем вчера.
После завтрака решил обновить купленный вчера в Никеле пузырек Фейри. Витя и Таня этому желанному для каждого жителя итальянской деревни с велосипедным названием Велобаджи средству, которое всё отмывает даже в холодной воде, почему-то не обрадовались: "Фи, оно даже под краном тяжело смывается, а в здешней воде его вообще не смоешь". Зато обрадовался Владимир Петрович: "Этой ерундой, мля, руки после ремонта хорошо от масла отмывать". С помощью Фейри, песка, камней и какой-то матери после завтрака отдраиваю посуду до более-менее приличного состояния. Ставлю котлы у костра, кладу черпак на кусок шлакоблока, служивший нам вместо столика, иду собирать вещи.
Выезжаем в 13:00, что является рекордом недели. Сегодня всё для нас. Выглянуло солнце, разогрело воздух почти до двадцати градусов. Ветер, хотя и встречный, но слабый. Пересеченка, хотя и сохранилась, но сегодня это длинные пологие подъемы и спуски крутизной не более 2-3%, которые мы практически не замечаем. И отличный, ровный асфальт при почти полном отсутствии транспорта.
Асфальт на солнце поблескивает
миллионами звездочек, словно снег в морозный ясный день. То ли в асфальт идут
отходы пород с содержанием слюды, то ли еще какой минерал так блестит. Вокруг
дороги настоящее "царство чахоточных сосен". Городницкий метко
охарактеризовал эти тощие, словно церковные свечки деревья, высотой не более
десяти метров. Особенно заметно на вершинах подъемов. Ветки растрепаны, как
будто кто драл специально. Спускаемся пониже, деревья ощутимо подрастают. За
жидкими ветками просвечивают голубые озера с порожистыми протоками, да синеют
на горизонте невысокие горы.
На пустой дороге едем, забыв про правила движения. Сбиваемся в кучу, травим байки. Можно ехать не держась за руль, можно ехать по встречной полосе, можно вилять как хочешь. Тридцать пять километров пролетают незаметно. С утра и до трех часов дня на дороге видели всего три машины: бесшумно пролетела одинокая Тоёта, прогрохотал груженый катушками кабеля КАМАЗ, да проехал куцый ЗИЛ с невежливым водителем (помахали ему ручкой, он на приветствие не ответил).
Обсудили особенности Гениного туалета. Вчера у него расползлись штаны. Заметные дыры на коленях и на заду. Это вторые штаны, первые порвались еще на Немецкой дороге, характер повреждений там аналогичный. Рваные штаны могли бы озадачить кого угодно, человек задергался бы, запаниковал, бросился бы штопать дыры, побежал бы покупать новые. Но Гена не таков. Сегодня он надевает двое штанов, причем одни задом наперед. Теперь у него дыра позади каждой из коленок, а на мотне аж целых две. Пока Гена сидит в седле, дырки не очень заметны, и мы всё время просим его встать на педали, проехаться "танцовщицей", чтобы всесторонне оценить новый стиль одежды.
Ровно в три часа, увидев среди придорожного болота большую лужу, Невский останавливает группу:
- Тут будет перекус.
- Какой перекус на болоте? – возражаю
ему. - Смотри, по карте через полтора километра хорошее место, речка. Ехать
туда, самое большое, минут десять.
- Нет – Витя непреклонен. – Планировали в
три часа перекус делать, сейчас три часа, пора перекусывать.
- Где речка? – Подходит Татьяна, я достаю
карту и тычу пальцем в голубую линию. Речка действительно близко и Татьяна
соглашается: – Да, недалеко, можем доехать. Давай проголосуем.
- Не надо голосовать! - вмешивается Гена - Останавливаемся, и всё тут!
- Комары сожрут – пытаюсь применить последний аргумент – Болото же вокруг!
- Комаров не будет. – авторитетно заявляет Витя. Тут подъезжают Аня с
Петровичем. И их слово оказывается решающим.
- Можно здесь остановиться, а можно через
километр – полтора. – Ввожу их в курс дела – Там лес, речка.
- Нет, давай тут. Сухо, песочек, руки
можно помыть. – Аня увидела воду и забыла про всё. К тому же она снова устала,
ехать после вчерашнего ей тяжело.
- А я сто процентов за тут – ставит точку
Петрович. – Мы этот километр можем вообще не проехать.
- Что же, я соглашаюсь с мнением
коллектива. – Мне не остается ничего другого – Но не потому, что я неправ, а
потому, что не могу работать в атмосфере травли со стороны завистников.
Располагаемся на берегу лужи, на
слое мха раскладываем скатертку, начинаем делить еду. Гена достает котел с
остатками утренних макарон с тушенкой. Котел лежал в рюкзаке, макароны еще
теплые. "Давай черпак, макароны раскладывать" – обращается Невский к
Гене. Тот, пошарив по рюкзаку, почему-то с грузинским акцентом отвечает:
"Нэту". "Как нэту? Где же он?" – не понял Витя. Я вспоминаю,
как собственноручно вымыл инструмент после завтрака, и положил его на камень у
костра, вместе с котлами. Котлы Гена взял, а черпак не заметил. Черпак был
раритетный, Витя им очень дорожил. "Что теперь делать будем? Как еду
раскладывать?" – "Я эта… скомпенсирую" – только и остается
пообещать в очередной раз проштрафившемуся костровому.
Петрович в перекусе не участвует. Видно, действительно дела у него плохие, и последний километр он мог и не проехать. Устраивается под насыпью, снимает колесо и начинает клеить покрышку.
Хотя командир и пообещал, что комаров не будет, комары о том не знали. Тут же налетели на нас дружной стаей и стали жрать. Поднимаем воротники, капюшоны, головные уборы, наоборот, опускаем. Я вспоминаю замечательное свойство комаров. Они никогда не нападают на человека, когда тот едет на велосипеде, а, стоит ему остановиться, они тут как тут. Хватаю миску и начинаю ходить туда-сюда, поглощая макароны на ходу. Так действительно легче.
После обеда уже привычная
процедура десерта на подножном корме. На болоте традиционно растет морошка и
голубика. Проваливаясь до середины голени в мягкий мох, бродим по болоту среди
чахлых болотных деревьев, стараясь не попадать на топкие места. Голубика растет
кучками. Находишь такую кучку, плюхаешься в мох, и, не сходя с места,
поглощаешь горсть-другую-третью ягод.
Петрович всё возится с покрышкой. Подхожу, предлагаю помощь, но он отказывается: "Ничего, сам сделаю". Тогда выхожу на дорогу. Комаров здесь чуть меньше, чем на болоте. Сажусь по-турецки на теплый асфальт прямо посередине шоссе, подставляю спину лучам солнца, пишу дневник.
Наконец, подходит Маслов: "Дай Фейри". Берет бутылку, спускается к луже, моет руки. Быстро проглатывает свою пайку, и говорит: "Всё, я готов, можно ехать".
Через три минуты езды большое шоссе Мурманск-Лотта. Поворачиваем налево и упираемся в пограничный пост. Отдаем документы на проверку. Пока пограничники копаются в паспортах, Витя подходит к старшему:
- А можно вашу табличку снять?.
- Зачем вам наша табличка нужна?" –
удивился тот, глядя на железный прямоугольник размером где-то семьдесят на
семьдесят сантиметров с надписью: "Зона пограничного контроля".
- Нет, нам на видеокамеру снять.
- А! – с облегчением говорит старший –
Это пожалуйста. Но только табличку. Вправо-влево уже нельзя.
Метрах в ста за постом слева отличная зеленая полянка на опушке леса, на берегу речушки Поткола. Машу рукой: "Вот там нужно было перекус делать". Но никто уже не слушает. Сегодня нужно уехать как можно дальше.
Однако далеко уехать не получилось. У Маслова, несмотря на проведенный ремонт, всё же лопается камера. Снова предлагаю помощь в ремонте, но он опять отказывается: "Езжай, сам справлюсь и догоню". "Куда езжай, ждать надо" – говорю себе и ускоряюсь, чтобы догнать уехавших вперед Таню с Витей.
Останавливаемся на берегу живописного (других здесь просто нет) озера. Оборудованная здесь площадка для отдыха вполне могла бы служит декорацией для какого-нибудь сказочного фильма. Именно так, наверное, выглядит знаменитое Тридевятое царство. Голубая гладь воды, окруженная соснами и березами, горы по берегам, деревянная беседка, отделенная от воды только крутым каменистым склоном, мягкий солнечный свет из-за висящей над сопками облачной дымки, валуны среди сосен, все в лишайниках, легкий ветерок. Вот только мусора бы поменьше, да беседка бы была поновее.
Располагаемся на деревянных лавочках, лопаем конфеты, любуемся пейзажами. Сбегали в лес, начинающийся прямо от противоположной обочины. Ягод там нет, а вместо грибов какие-то сыроежки, сразу потеряли к этому лесу всякий интерес.
Подъезжает Газик, выходит толпа мужиков, человек восемь. Судя по виду, едут на охоту. Старший, авторитетного вида мужчина, с внушительным ножом в кожаных ножнах на правом бедре. Подходит, увидел велосипеды, заводит разговор: кто, мол, такие, откуда, куда. Остальные кучкой жмутся в сторонке, дымят сигаретами. Отвечаю, что едем через Верхнетуломский в Оленегорск.
- В Мончегорск - поправляют старшой..
- Да нет, На Оленегорск.
- На Мончегорск! - Настаивают на своем
мой собеседник. - На Оленегорск там дороги нет.
- Не может быть! - Лезу за картой, но тут
один из мужиков вспоминает: - А! Есть там дорога! Можно ехать через Куцколь. Но
там сейчас всё залило, я в прошлом году был.
И они начинают оживленно обсуждать
Куцколь. Я слушаю, стараясь не пропустить ни слова. Удалось понять, что
какой-то мост там сломали, но он лежит на дне, и пешком, вроде бы пройти можно.
- В общем – подытоживают мужики – воды
там вот так будет - и показывают рукой чуть выше колен.
- Ну, это для нас раз плюнуть! – отвечаю – Мы такие с ходу форсируем.
- А дальше куда? – интересуется старший.
- Вначале на Сейдозеро, потом в Хибины.
- Куда-куда? В Хибины? Да там еще снег лежит! Вы там не проедете.
- А что нам снег? Со снегом даже интереснее.
- Ну вы экстремалы, ребята. Ну, чтобы вам
живыми остаться! – Пожимаем друг другу руки, толпа залезает в Газик, и тот
скрывается за поворотом дороги.
Через пару минут из-за того же
поворота показывается Владимир Петрович. Едем дальше. Пейзажи, хотя и
однообразные, скучать не дают. Сосново-березовые леса перемежаются симпатичными
полянками, шумят под мостами бурные речки и ручейки. Спуск, подъем, снова спуск
и опять подъем. Растягиваемся по дороге и снова собираемся, ждем отставших,
отмахиваясь от вездесущей мошки. Несколько раз пытается брызнуть дождь, но
быстро сдается перед напором превосходящих сил солнца. По отличному асфальту
даже в подъемы едем с хорошей скоростью
Совсем уж собрались доехать к вечеру до поселка Верхнетуломский, но около девяти вечера на дорогу начала заходить плотная тучка, и мы поняли, что пора остановиться, если хотим сегодня остаться сухими.
Проезжаем очередной мостик, за ним шоссе пересекает грунтовая дорога. Сворачиваем направо, там вырубка, кучи песка, лес разворочен мощной техникой. Площадки для стоянки вообще-то есть, но подойти к реке проблематично. Возвращаемся назад, пересекаем шоссе, едем в другую сторону. Здесь лучше. Метрах в ста от дороги стоянка, на которой, судя по тропам, веером уходящим в сторону реки, останавливаются рыбаки. Есть кострище, подобие лавочек из камней и бревен, стоит железная бочка. Нет только сухих дров.
Дров полно с другой стороны шоссе, и Витя с Таней тут же вызываются привезти топливо оттуда. Успеваем поставить палатки и даже повесить над костром тент, когда в первых струях дождя возвращаются гонцы с вязанками на багажниках.
Вечернюю молитву сегодня я решил посвятить очередной нашей потере. "О, боги саамские! Сегодня мы принесли вам в жертву самое дорогое, что у нас было – черпак. Мы поклонились нашей жертвой вашим сейдам, примите ея, и да ниспошлите нам хорошей погоды!"
Татьяна без черпака в растерянности:
- Кто пожертвует кружку, суп разливать?
- Бери, но ненадолго. – отвечаю ей - Не то боги обидятся, что сей
сосуд священный используется не по прямому назначению.
- А зачем тебе вообще кружка нужна? –
смеется Невский – Ты же всё равно чай из миски пьешь. – Я действительно пью чай
из миски. Во первых, так он быстрее остывает, чтобы можно было пить не
обжигаясь, во-вторых в миску входит кружки две с лишним, не приходится лишний
раз идти к котлу с чаем, и в третьих после чая миску очень легко мыть. Чуть
сполоснул холодной водой и готово. Но сейчас я исполняю роль священнослужителя,
и отвечать приходится соответственно.
- Кружка сия не посуда, но предмет культа еси, используется для разведения
напитков богоугодных, и не стоит ее осквернять напитками некошерными.
Под шум дождя долго сидим у костра, время позволяет, встали сегодня рано. Гена вспоминает, как в этом году попал на слет каких-то духовных кружков под Алексином. На слете кришнаиты устраивали бесплатный вегетарианский обед для всех желающих. И он не подкачал, слопал ведра два всяческих салатов. Незамужние кришнаитки толпой крутились вокруг Гены, таская ему полные чашки. Даже образовалось что-то вроде небольшого фан-клуба имени нашего кострового. "Мяса, правда, хотелось" сообщал рассказчик, и в его глазах вместе с отблесками костра появлялась романтическая мечтательность.
Когда стали расходиться по палаткам, подошла Таня и попросила у меня будильник. Она с Витей завтра дежурит, боится проспать. Завтра решили встать пораньше, нужно уехать максимально далеко, чтобы оставить побольше времени на горы. Сегодня проехали свыше девяноста километров, но могли бы и больше.
|
|
|
