|
|
|
С утра яркое солнце. Выползаю из палатки. На полянке уже горит костер. У костра Татьяна развешивает свежепостиранную одежду. Рядом, сидя на бревнышке, командир пачкает ручкой тетрадку в синей обложке. У него собственный дневник, который он ведет с особой педантичностью. Помешать ему не может ни непогода, ни усталость. На каждой остановке он подходит ко мне, интересуется географическими названиями, и всё записывает на клочки бумажки, с которых потом аккуратно переписывает в тетрадку.
Пока завтракали, с северо-востока приползла черная тучка, в пух и прах развеявшая мои надежды выехать пораньше. Лезем в палатки досыпать. К счастью дождь, хотя и сильный, но непродолжительный. Минут через сорок вновь выползаем на свет божий, и приступаем к сборам. Гена рвется в город за запчастями. Отпускаем его с наказом: "В пивные не заходить, к девушкам не приставать". Запчасти нам действительно нужны. Дыра на задней покрышке у Маслова достигла сантиметров пяти в диаметре, а грыжа, размером почти с кулак, с трудом пролезает между перьями задней вилки. У Гены покрышка тоже держится на честном слове, как и звездочки, цепь, седло. Да и весь велосипед, изнасилованный на подъемах Мустатунтури и камнях Куцколи при езде жалобно поскрипывает и повизгивает, словно жалуясь на свою тяжелую скотскую долю и садюгу-хозяина.
У меня тоже проблемы. Щербатый конус каретки самопроизвольно отворачивается, приходится периодически останавливаться и подтягивать его. Но это полбеды. Главная беда в том, что тормозные колодки вновь стерлись до металла. А ведь менял всего неделю назад. Запасных больше нет. На всякий случай делаю заказ Геннадию, а сам пытаюсь придумать выход на тот случай, если колодок в магазине не окажется. Голь на выдумки хитра. Присмотревшись к колодкам повнимательнее, замечаю, что сносились они неравномерно, сверху больше, снизу меньше. Решаю просто перевернуть их. Хотя своей формой колодки повторяют изгиб колеса, и, повернутые вверх ногами, прижимаются к колесу только кончиками. Но, ведь работают! В чем убеждаюсь, погоняв по лесным дорожкам, несколько раз ускоряясь и резко тормозя.
Приехал Гена с двумя покрышками. Больше ничего в магазине не оказалось. Петрович тут же раскладывает инструменты, приступает к ремонту. Аня уже собралась. Говорит: "Я поеду. Вы быстро едете, догоните" и тащит велосипед на дорогу. Следом тащу свой я. Отпускать человека одного опасно. На часах 13:00.
От реки километра полтора подъема, затем длинный спуск. На спуске лоб в лоб сталкиваемся с очередной волной дождя и ветра. Идет холодный фронт. Если утром температура начала, было, подниматься, то сейчас заметно похолодало. Ане тяжело. Пытаюсь встать впереди нее лидером, закрыть от ветра. Но, проехав метров триста оборачиваюсь, и вижу, что она далеко отстала. Дожидаюсь, пока догонит, и повторяю попытку. Бесполезно. Аня не любит ездить группой. Машет сзади рукой: "Езжай, я сама доеду".
Подъем идет ступенями. Опять эти ступени! Похоже, очень распространена на Кольском полуострове эта форма рельефа. Нужно подождать Аню. Заезжаю в придорожные кусты, чтобы защититься от ветра. Дожидаюсь, и на штурм очередной ступеньки. Средняя крутизна небольшая. За десять километров поднимаемся на двести метров, получается всего два процента. Но подъем на каждую ступень это процентов восемь – десять, не меньше.
Наконец, на склоне горы Эпуэльпакен высшая точка подъема, и отсюда уже десятикилометровый спуск. Встречный ветер не дает разогнаться, зато можно время от времени отдыхать, не крутя педали. Но недолго. Без движения тут же начинаешь мерзнуть. Впереди, на вершине сопки, появляются огромные корпуса с плоскими скошенными стенами, обращенными на северо-запад. Радиолокационная станция. Вообще, здесь их много по вершинам сопок стоит, но эта совершенно грандиозная. Такая же станция часто мелькала в свое время по телевидению. Она осталась на территории Литвы при разделе СССР, и вокруг нее постоянно происходили всякие политические споры. Внизу, под заросшим лесом склоном сопки озеро. Пейзаж с величавой радиолокационной станцией по-своему красив, но доставать фотоаппарат страшно. Увидит охрана - отберут нафиг.
Проезжаем мост через реку Лебяжью. За ним крутой подъем, на вершине которого военный городок. У перекрестков дорог, ведущих в городок, укрепленные огневые точки, обмотанные маскировочной сеткой. Есть кто-то там, или нет, не видно. Слева на обочине видна автобусная остановка с просторной будкой, сложенной из бетонных плит. Остановку давно не ремонтировали, из щелей между плитами течет вода, но от ветра защищает хорошо. Да и сухое местечко можно найти без труда. Говорю Ане: "Здесь группу подождем. Заодно и перекусим". Загоняем в будку велосипеды, Аня устраивается на лавочке, а я изучаю настенное народное творчество. Среди обычного словесного мусора типа: "Коля и Вася, ДМБ-97" настоящий перл. Неизвестный философ начертал четким уверенным почерком:
В нашей жизни всё быть может.
Лишь того не может быть,
Что, быть может, быть не может.
Остальное может быть.
Вот, наконец, и наши товарищи. Выделяется Геннадий. На спуске встречный ветер раздувает его военного образца плащ-накидку, отчего издалека Гена вылитый Василий Иванович Чапаев, каким показал нам его артист Бабочкин в бессмертном фильме.
Порезали сало, разобрали конфеты, поахали на стихотворение. Обсуждаем, а не стрельнуть ли нам попутного левака. Дорога неинтересная, длинная, а времени на поход остается всё меньше. Дернулись даже к остановившемуся на дороге КУНГу, но неудачно. Тот уехал, не дожидаясь, пока мы подбежим. Решаем ехать, а, если увидим по дороге подходящую машину, тормознем и договоримся с шофером, чтобы подвез до Ревды.
На наше счастье, пока мы сидели на остановке дождь закончился, из неудобств остался только ветер. Спуски - подъемы продолжаются, но и они стали вполне божескими. Едем довольно шустро. Дорога вильнула вправо, и теперь с вершин подъемов видна далеко впереди темная стена с V-образным вырезом. Это Ловозерские тундры, наша ближайшая цель. В щели расположен перевал Эльмарайок, через который проходит наш маршрут.
Проехали очередной военный городок. От шоссе к нему идет короткая дорога среди леса, в конце дороги за забором виднеются серебристые корпуса ракет. "СС-200" – определяет марку Петрович – "Я на таких сборы проходил. Меня и на СС-300 посылали учиться. Это, мля, вообще. Всё автоматизировано, всё продублировано. Сломается, мля, какая деталька, на пульте неисправный блок показывается. Переключаешься на блок, там, мля, модуль неисправный высвечивается, и так до конкретной детали…" И Петрович пускается в длинные воспоминания о боевой юности.
Командир рвется вперед, в Ревду.
Пока открыты магазины, нужно успеть зарядить видеокамеру и закупить продукты.
Пытается разогнать группу, но безуспешно. Аня уже устала, а у меня велосипед
принципиально для быстрой езды не предназначен. К тому же приходится пару раз
слезать, затягивать конуса на каретке.
В конце концов командиру это надоедает, и он, бросив на ходу: "Мы поехали, вы догоняйте, в Ревде встретимся" забирает с собой Татьяну, и уезжает вперед. За ними увязывается Гена. Мы с Аней и Петровичем движемся медленно, но верно.
Наконец, впереди белое заброшенное здание – бывший пост ГАИ. За ним перекресток. Дорога прямо идет в саамскую столицу, поселок Ловозеро, а нам направо, в поселок Ревда. На перекрестке сидит большая черно-бело-рыжая собака и вопросительно смотрит в нашу сторону. Аня, настороженно относящаяся к любой собаке, шуганулась, было, в сторону, но я говорю: "Что ты боишься? Эта мирная, не укусит".
От перекрестка короткий спуск к мосту через протоку между озерами Верхнее Яичное и Ревдозеро. По имени последнего и назван основанный в 1950 году поселок, в котором сейчас живут около десяти тысяч жителей. В свою очередь название озера – от саамского слова Ревда, что означает "яма, место сбора оленей и лосей в период осеннего гона". Кстати, именно олень изображен на гербе этого поселка. Олень стоит, задравши морду кверху, и похоже что это не просто олень, а ревт. Так саамы называли рехкающего во время брачного сезона оленя.
А еще на гербе изображена конической формы гора, похожая на отвал, и две кирки, обозначающие, что жители поселка занимаются горным промыслом. Рудники и горно-обогатительный комбинат находятся как раз у нас на пути в Ловозерские тундры.
От моста начинается километровый подъем. Здесь нас догоняет давешняя собака и невозмутимо бежит рядом. "Ты гляди, какая умная" – восхищается Аня – "Она, наверное, потерялась". Действительно, собака не похожа на бродячую. Чистая, ухоженная, довольно упитанная. Но на трехкилометровом спуске к поселку она безнадежно отстает. "Домой побежала" – смеется Аня.
По тихой зеленой улице въезжаем в поселок. А вот и небольшой магазинчик, у которого стоят велосипеды и топчется Геннадий. Бросаю велосипед в общую кучу, бегу искать почтамт. В прошлый раз обещал позвонить дней через пять, сейчас идет восьмой, дома, наверное, уже волнуются.
Почтамт тут же, рядом с магазином. Звоню, успокаиваю жену, говорю, что уходим в горы и теперь, наверное, позвонить до конца похода уже не получится. С сознанием выполненного долга топаю к магазину. Нужно купить пресловутые батарейки. Всё, что купил в Верхнетуломском, уже выбросил.
Захожу в магазин. Посередине зала, вытянувшись во всю длину, лежит знакомая собака. Покупатели не обращают на нее никакого внимания. Разве только обходят осторожно, стараясь не наступить. Покупаю батарейки, выхожу. Возле велосипедов Аня, Гена и Володька, и с ними худой долговязый парень с рюкзаком за плечами и длинной палкой-посохом в руках. Турист из подмосковного Зеленограда. Только что с Сейдозера. Узнал, что мы из Тулы, говорит: "Там, на озере, стояла группа туляков. Совсем недавно, может еще и сейчас стоит".
Подъем в гору начинается еще до въезда в поселок. За поселком его крутизна значительно усиливается, нажимаю посильнее на педали, и тут же предательски начинает хрустеть каретка. Машу остальным, чтобы ехали, сам ставлю велосипед у фонарного столба, достаю инструменты, затягиваю злополучный конус. Вскакиваю в седло, еду догонять группу.
Группа, к моему удивлению, уехала недалеко. Примерно через километр подъема заканчивается лес, въезжаем в зону тундры. Снова вокруг камни, мох, карликовые деревца, лужи и озера. На открытом месте моих товарищей видно издалека. Едут медленно, с оглядкой. Заметно, что выбирают место для стоянки. Догоняю, говорю: "Поедем до упора. Там, у ГОКа озеро должно быть, на нем и заночуем". Комбинат уже видно километрах в трех впереди, зажатые между крутых склонов прямоугольные коробки корпусов с тускло светящимися электрическим светом окнами. От комбината разбегаются по склонам в разные стороны полоски дорог.
Подъем закончился, и до самого комбината дорога идет даже чуть вниз. Обгоняем шагающую по обочине одинокую туристку. Витя с Таней останавливаются, то ли дорогу узнать, то ли пообщаться, остальные едут дальше. Пейзаж промышленный. Проезжаем серые отвалы, озеро с ярко-зеленой водой, кучи мусора. Усиленно кручу головой из стороны в сторону. Тундра не предвещает обилия дров, и я высматриваю по дороге всякие ящики, палки, столбики, короче, всё, что сгодится для костра.
Наконец, дорога упирается в ворота комбината. Из будки выходит сторож: "Ну что, ребята, открывать калитку?" "Спасибо" - говорим, - "Открывать, но не сегодня". Пересекаем автомобильную стоянку справа от ворот, чуть спускаемся по щебеночной дороге. Под невысокой насыпью зеленая травянистая полянка сбегает к воде. Справа заросли "взрослого", метра полтора, кустарника, слева почти голо. Там просматривается дорога по берегу озера, заканчивающаяся у темной дыры в склоне горы. Озеро называется Ильма.
Аня немного ворчит: "Зря мы здесь остановились. Таисия рассказывала, что здесь урановые рудники, кругом радиация". "Что ты, Аня" – отвечаю я – "Были бы здесь урановые рудники, всё сейчас колючкой было бы затянуто, часовые на вышках торчали бы".
Подъезжают Витя с Таней. С ними всё та же собака. Судя по всему, искать свой дом у нее нет никакого желания, решила нас сопровождать. Таня уже и кличку придумала. Вначале хотели назвать Ревдой. Но потом увидели, что это кобель, а Ревда имя женское. Поэтому в честь Ловозера (а может и в честь чего другого) пса назвали Лав.
Лав оказался очень сообразительным, тут же улегся охранять велосипеды, и даже полаял на проходивших неподалеку рабочих с комбината. Увидев такое усердие, Татьяна заявляет: "Я его в Тулу возьму". На мой взгляд решение нерациональное. Что в Туле, своих собак, что ли мало? К тому же будут проблемы с провозом в поезде. Пытаюсь отговорить Татьяну, но безуспешно. Она уже тащит какую-то пластиковую банку. Отрезаем дно, получается прелестная собачья миска. Заявляет: "Вы, пожалуйста, никто Лава не кормите, пусть он знает, кто у него хозяйка".
Дров вокруг нет. Посылаем Гену собирать деревянный мусор, который заметили по дороге к озеру. Стойки с перекладиной для подвески котлов также сделать не из чего. Вездесущий Маслов притащил кусок стальной трубы, который мы пристроили на сооруженные с особой тщательностью, чтобы не развалились, пирамидки из собранных поблизости камней.
Возвращается Гена, сгружает с багажника кучу дров. Следом за ним с насыпи спускается темная фигурка – одинокая туристка, которую мы обогнали полчаса назад. Деловито ставит маленькую одноместную палатку чуть в стороне от наших, возле кустов. Скрывается минут на пять в кустах, возвращается оттуда, таща за собой большую сухую ветку.
Подтащила ветку к костру. Сделала свой вклад. Принимаем его с благодарностью, заодно воспринимаем его, как повод для знакомства. На вид нашей новой знакомой лет двадцать семь – тридцать. Зовут Аленой. Приехала из Мурманска, идет на Сейдозеро. Спрашиваем:
- А где же ваши попутчики? Отстали или на
озере ждут?
- Нет у меня попутчиков, я одна путешествую.
- Как, всё время одна?
- Да нет, была у меня компания. Ходили в
походы, ездили вместе. А потом кто замуж вышел, кто женился, теперь у них
другие проблемы. А мне, вот путешествовать нравится, так и путешествую теперь
одна.
- А не страшно одной-то? Да еще на ночь глядя?
- Нет, не страшно. Я вообще больше ночами
хожу. Светло, и комары не так беспокоят. А днем отсыпаюсь.
Предлагаем Алене поужинать с нами, но она отказалась. Притащила из палатки котелок с какой-то лапшой, разогрела у костра, поела. Только чаю с нами попила. Подошла Аня, попросила нож порезать сало. Я только дергаюсь к рюкзаку, а Алена уже незаметным движением выхватывает нож и подает Ане. Нож самодельный, корявый, но сталь жесткая, качественная, отточен хорошо, и заметно, что обращаться с ним хозяйка умеет. Самодельные ножны висят под курткой на груди на кожаном шнурке.
Мы рассказали ей немного про себя, что идем маршрут пятой категории сложности. Достали карты, показали маршрут. Из карт Алену больше других интересует километровка Ловозерских тундр. "Вот" – тычет она пальцем в нагромождение коричневых полос: "Куамдеспахк – Гора шаманского бубна. Там аномальная зона. Туда я иду". Вообще-то другой вариант перевода названия Куамдеспахк "Гора любви и соития", но это, то ли к счастью, то ли к несчастью для Алены мы узнали гораздо позже.
Еще Алену удивляет большое количество снаряжения. Она с сомнением хмыкает, глядя на палатку, где размещаются два человека, хотя могли свободно разместиться трое. Больше всего ее убила сковорода, которую достала Татьяна, чтобы пожарить очередные блинчики. "Ну вы психи, в пятую категорию со сковородой идете!"
Меня удивляет абсолютное безразличие Гены. Алена девушка молодая, симпатичная, а наш сердцеед только крутится у костра, то протягивая к огню руки, то подставляя поясницу. Не дай бог так замерзнуть! Никак не восстановится наш мальчик после бани.
|
|
|
