Лучше гор могут быть только горы...

Предисловие

1983 год стал переломным в жизни экипажа. Началось с того, что на горизонте появился Саша Костин со своим неуемным желанием получить мастера спорта по туризму и кучей новых знакомых, которые станут нашими спутниками по походам на долгие годы, и из которых впоследствии сформировался тульский клуб велотуристов. В этом году мы успели съездить на очередной слет городов-героев в Киев, а также на всероссийские соревнования по велотуризму в Рязанской области. На последних мы произвели небольшую сенсацию, заняв второе место по фигурному вождению и общее четвертое, что для новичков однозначно было успехом.

Соответственно, и новый поход (вернее, часть его, соответствующая разрешенной для нас 2-й категории сложности) был уже оформлен по всем правилам, через Одоевский турклуб, имевший свою маршрутно-квалификационную комиссию, с полномочиями по выпуску велосипедных “двоек”. Более основательно велся и дневник, ставший основой для составления отчета о походе.

Кавказский поход был последним, в котором вместе участвовали трое отцов-основателей экипажа – кэп, старший тренер и комсорг, а также Андрейка Якимов, произведенный в действительные члены экипажа еще в 1981-м. Зато к примкнувшему еще в 1982-м году Андрею Шмаренкову прибавилась парочка друзей, Борис Мерцалов и  Алексей Городецкий. Появление последнего – отдельная история.

До последнего дня в походе предполагалось участие Миши Агеева, и только в последний день стало ясно, что нашим надеждам осуществиться не суждено, и у нас появился свободный билет. И вот, уже собравшись всей командой в саду у Вити Воронина стали решать, что же с этим билетом делать. Тут и возник перед нами образ Городецкого, который а) находился на каникулах, б) не имел никаких планов на лето, в) жил недалеко от вокзала и г) был отличным парнем. Городецкий уговаривать себя не заставил, и, на глазах у изумленных гонцов, все вопросы решил за 10 минут. Из чулана был достат рюкзак, туда были покиданы вещички, а тут уже был готов и чехол для велосипеда, который Наташка (жена) в одно мгновение сшила из содранной с окна шторы.

Помимо дневника у меня сохранились письма, которые я писал из похода домой, правда, по мере возрастания сложности все более редкие и короткие. Некоторые фрагменты из них мне показались интересными тем, что в них освещались подробности, не вошедшие в дневник. Поэтому я решил включить их в настоящее произведение. Также, как и картинки, которые я рисовал для дочки, еще не умеющей читать. К сожалению, последнее письмо было послано из Орджоникидзе, так как я рассчитывал, что дома я буду раньше, чем придут остальные. 

Впервые снимали на слайдовую плёнку. К сожалению, проверенного "Орвохрома" не достали, снимали на отечественную. То ли плёнка оказалась некачественная, то ли обработали её неправильно, но за двадцать лет она почти совсем выцвела. Изображения пришлось "вытягивать" с большим трудом. Так что за качество фото не судите строго.

Четверг, 1 сентября 1983 года, Г. Тула

2 часа 20 минут ночи

[ГЛШ]

В этот поздний час на одной из тихих улиц города–героя Тулы появились шесть таинственных фигур. Согнувшись под тяжестью огромных рюкзаков, неся перед собой странные продолговатые предметы в матерчатых чехлах, нетвердым шагом они шли по направлению к железнодорожному вокзалу.

Вот они миновали неосвещенную улицу и вышли под свет фонарей пешеходного моста вокзала. Только тут тайна начала проясняться. Это же отважные путешественники, неся перед собой своих верных двухколесных друзей, направляются в очередной вояж. Сразу стала понятна и причина нетвердости шага: за успех предприятия и на посошок уже было выпито.

В колонне можно было видеть старых, закаленных во многих передрягах бойцов: Камоликова Владимира Александровича (он же старший тренер, он же ВАК), Воронина Виктора Владимировича (он же кэп – капитан команды, он же ВВВ). Здесь же Шмаренков Григорий Леонидович (он же комсорг, он же ГЛШ). По семейным обстоятельствам он был вынужден пропустить прошлый сезон, но сейчас он просто в отличной форме и рвется в бой с новыми силами.

А вот и его брат Андрей Леонидович (АЛШ). Вчерашний юниор, он вырос в зрелого мастера под руководством тов. старшего тренера и тов. Капитана команды.

Молодое пополнение – Городецкий Алексей Эвальдович (АЭГ) и Мерцалов Борис Николаевич (БНМ) горят желанием доказать, что не зря им оказано высокое доверие. Оправдать его они готовы в любую минуту.

И вот оно! Торжественный гудок отходящего поезда возвестил о начале очередного увлекательнейшего путешествия.

15 часов 30 минут того же дня.

Наигравшись в преферанс, наши путешественники уютно устроились на полках и мгновенно уснули. Но даже во сне они устремлены вперед, к успешному решению поставленных задач.

[ВАК]

Этот день был проведен на редкость содержательно: Гриша заштопал свой дырявый рюкзак и сшил чехол для фляги с бензином, за что ему была объявлена благодарность в приказе.

Были сыграны две пульки-тридцатки. Высокую стабильность результатов при этом показали старые волки преферанса – кэп и тов. тренер, оба раза занявшие предпоследнее и последнее места соответственно.

Очень насыщенной и напряженной была программа общения между членами экипажа. Было выяснено, например, что трамвайная колея шире коли купейного вагона в 3 раза, а плацкартного в 2 раза, так как вместимость трамвая 110 человек, купейного вагона – 32 и плацкартного 48 человек.

За окнами перед глазами экипажа проносились овеянные славой города и села, озера и реки, поселки и деревни и минеральные источники. Проезжая Ростов видели даже телевышку, с которой хан Тутанхамон оглядывал стены великого города в подзорную трубу.

[АЛШ]

Присоединяясь к предыдущим ораторам, хотелось бы выразить всю радость и веселье от предвкушения массы удовольствий и впечатлений, которые ожидают нас в дороге. Это все более чувствуется и ощущается по мере приближения к исходному пункту – столицы Армении Еревана. На бумаге чувства выглядят примерно так: …У-у-у! … Сила! … О-о-о!! … Осталось еще немного! … А-а-а! … Скорее бы! … и т.д. и т.п.

Уже въехали в другой часовой пояс, где солнце встает на целый час раньше. И на час раньше садится. Оказывается, уже пора спать

Насчет другого часового пояса мы ошибались, на всем Кавказе время было московское

Из письма домой:

… приехали вчера к Витьку в 6 часов. Собирались до часу ночи. Тут мне захотелось послушать приемник. Его включили, но он не работал. То ли уронили, то ли стукнули, внутри отвалилась катушка. Пришлось Боре ехать домой за другим. Пока съездил, пока разобрали и упаковали его велосипед, время было уже полтретьего. А поезд в 3:05. Пришлось до вокзала бежать бодрой рысью, схватив подмышку велосипеды. На вокзале долго выясняли, с какого пути отправляется поезд, в результате чего Городецкому пришлось прыгать на нужную платформу под самым носом у проходящего поезда, заставив немало поволноваться машиниста…

…Андрюшка немного простудился и весь вечер лечится китайским бальзамом “Звезда”.

Пятница, 2 сентября 1983 года, между Ростовом и Тбилиси 

[ГЛШ]

Трудности и опасности начались с самого утра. Нас разбудили ни свет, ни заря и предупредили, на время следования по курортной зоне Черноморского побережья будет закрыт туалет. Но мы, выстояв очередь, свой утренний туалет все же успели совершить.

Поезд в это время уже шел по берегу моря, и мы в очередной раз вдоволь налюбовались его ласковыми вязкими и теплопроводными волнами. В Сочи прибыли в 8 часов по московскому времени и быстро разбежались в поисках пищи. А потом устроили царский завтрак с пивом, колбасой, сыром и лимонадом.

В Сочи мы прошли усиленный  таможенный досмотр. Здоровенный усатый таможенник с пистолетом спросил, показывая пальцем на велосипеды (в чехлах): “Это что, музыкальные инструменты?” получив утвердительный ответ, он был удовлетворен, и отошел.

Затем мы попали под усиленное наблюдение агентов грузинской охранки. Двое из них, переодетые в форму железнодорожников, сидят сейчас, один в нашем купе, другой в соседнем и делают вид, что смотрят в окно. Но мы, стреляные воробьи и старые конспираторы, быстро раскусили их коварные замыслы.

День за преферансом тянулся медленно и нудно. Поэтому Григорий решил внести в него хоть какое-то разнообразие. Улучив момент, когда все ушли в вагон-ресторан, он бросил папку с документами и в щель между окном и подоконником вагона. В ответ на просьбу помочь, проводник послал нас … к бригадиру. Бригадир, которого здесь за звездочку на погонах все  нежно называют “Микро генерал-майор”, вначале долго выяснял, как же нам удалось такое сделать, а когда выяснил, сказал: “Знаишь щто? Пащли ты его на …! Сам доставай!”

Когда ребята пришли из ресторана, Григорий сообщил им радостное известие. Но все были сытые и довольные, поэтому ожидаемого эффекта не получилось. Тихо и мирно, послав проводника в указанное место, достали отвертку, отвинтили часть стенки купе и вытащили папку на свет божий.

Развлечения продолжили, разбив бутылку с лимонадом. На этом наша фантазия иссякла, и мы успокоились.

Вечером поезд долго шел по колхидской равнине. Сидевший весь вечер у окна Григорий начал нервничать и кричать: ”А где же горы? Мы на Кавказ приехали, или как!?”. Гор действительно не было видно, и Григорий, в конце концов, собрал военный совет и предложил изменить маршрут. Разложили карты, и вместо планировавшегося ранее участка Тбилиси – Сухуми решили сделать изрядную петлю по Военно-Грузинской и Военно-Осетинской дорогам

Из письма домой:

… Сразу за Сухуми горы кончились. До самого Кутаиси мы ехали, смотрели в окно и недоумевали, куда мы приехали?  Ехали, вроде, на Кавказ, а пейзаж за окном напоминает больше украинские степи без единого холмика, и гор даже не видно…

… Целый день играем в карты. Андрюшка уже завоевал звание “Король преферанса”, обыгрывает всех одной левой…

Суббота, 3 сентября 1983 года, Г. Ереван 

[ГЛШ]

В 8:30 утра поезд, наконец, привез нас в Ереван. Удобно устроившись в уголке перрона, мы занялись сборкой велосипедов. Быстрее всех с этой задачей справились Алексей и ст. тренер. Лихо запрыгнув в седла, они умчались по направлению к Главпочтамту. Остальные ковырялись еще часа два с половиной, пока выковыривали всю ржавчину из втулки колеса у Шмаренкова - младшего. После этого все последовали вслед за авангардом.

У Главпочтамта нас ждала приятная неожиданность. Еще издалека мы увидели широкую улыбку. Подъехав поближе, увидели все остальное. Это, конечно же, был Андрейка Якимов (он же Якимян, он же АМЯ). Чисто случайно рядом в кустах нашелся велосипед с рюкзаком. Поэтому мы предложили ему прокатиться с нами. Предложение было с радостью принято.

Город Ереван поражает большим количеством армян, которых здесь значительно больше, чем в Туле. На улицах – оживленный поток машин. Некоторые водители даже иногда соблюдают правила дорожного движения. Почти беспрерывно слышатся гудки автомобилей, которыми водители предупреждают своих собратьев о своем намерении переехать перекресток.

Недалеко от магазина ГУМ встретили нефтяника из Грозного, который также занимается велотуризмом и получили от его несколько дельных советов относительно движения по горам. Он пригласил нас к себе на буровую ( в Армении ищут нефть). Мы с радостью приняли приглашение.

После этого решили съездить искупаться на Ереванское озеро. По пути начались неполадки с задним колесом у Григория. После сорокаминутной возни с камерой пришлось заменить ее на трубку потолще и ехать на стоянку. По дороге у Шмаренкова - младшего полетела трещотка, и пришлось в срочном порядке ставить новые пружины. Хорошо еще, что удалось в ГУМЕ купить гитарную струну, из которой получаются отличные пружинки для велосипедных трещоток.

Пока ставили пружины, наша группа захвата в составе кэпа и ст. тренера успела продегустировать местное пиво, которое им очень понравилось. Починив трещотку, поехали дальше по дороге, о которой нам рассказал нефтяник.

Рядом с дорогой нашли приличное место для стоянки. Совсем уж было собрались ставить палатку, но тут из кустов вышли трое местных парней. Вообще, надо заметить, народ здесь очень доброжелательный. Все время подходят, интересуются откуда мы, желают счастливого пути. По дороге нас приветствуют водители встречных машин, подмигивая фарами, высовываясь из окон, размахивая руками и крича приветствия.

Так вот, эти трое показали нам, где можно расположиться, набрать воды. Угостили помидорами. Один из них, по имени Арам, пообещал завтра прийти и показать нам город.

Остановились мы под ереванским телецентром. Ехать нужно по ул. Калинина, Ростова и т.д. до упора. Выезжаешь на шоссе, доезжаешь до второго поворота и влево в лесок.

Из письма домой:

… Ереван встретил нас сильной жарой. Термометр показывает выше 30 градусов в тени. Решили поехать искупаться на Ереванское озеро. Но когда мы туда приехали, купаться расхотелось. Озеро оказалось грязнее, чем Упа под Зареченским мостом….

Воскресенье, 4 сентября 1983 года, Г. Ереван

[ГЛШ]

Арам пришел в 6:37. К этому времени мы уже успели проснуться, сходить к арыку (по-армянски ‘аро) умыться и заняться своими делами, которыми прозанимались до 8 часов.

Арам отвел нас в кафе, где мы отведали местных пельменей – хинкали. Тут произошел примерно такой разговор между Виктором Владимировичем и поваром

- Хинкали будете?

- Будем.

- Сколько вам?

- Восемь.

- По одной штуке?

- Да

- Слющай, она же маленькая! – и повар показал пальцами, каких размеров хинкали.

Выяснилось, что хинкали продают не как у нас пельмени – порциями, а на штуки. И мы, оценив наш аппетит, заказали 80 штук.

Хоть Арам и сказал, что хинкали – это пельмени, но оказались они крупнее пельменей раза в 2-3. Так что справились со своими порциями с большим трудом.

Насытившись, пошли гулять по городу. Зашли в комиссионку, где кэп с тренером закупились японскими зонтиками. Затем увидели стрелку с надписью: “Здесь шьют брюки на заказ”. Кэпу как раз нужны были приличные брюки. Мы вошли во дворик, где на небольшой верандочке мастер подобрал кэпу подходящие штаны и даже подогнал по фигуре. Когда работа была завершена, мастер спросил: “А фирму какую будем делать?” И открыл ящик стола, где валялась куча кожаных лейблов “Wrangler”, “Lee” и т.п. Так кэп обзавелся фирменными штанами.

После краткого знакомства с достопримечательностями Еревана, в результате которого значительное количество местного пива перекочевало в наши желудки, мы вернулись в дом Арама, где оставляли вещи и велосипеды, и пошли на место стоянки, где Городецкий занялся изготовлением из куска проволоки флягодержателя, чем он и занимается сейчас. Шмаренков - младший сочиняет письмо домой, Борис кашеварит, Андрейка сладко спит,  автор этих строк занят их написанием. Кэп же и ст. тренер заняты выполнением ответственного поручения: закипают продукты для экипажа. Сегодня нам предстоит матч с местной командой.

… спустя три часа.

Матч был просто великолепен!

Задолго до начала матча трибуны местного стадиона были заполнены до отказа местными тиффози. Команда города Еревана вышла на тренировку задолго до начала матча. Тренировались одновременно команды юниоров и ветеранов. Пришли посмотреть тренировку и мы.

Ровно через полчаса после назначенного времени матч начался. Трибуны разразились восторженным ревом, увидя на поле своих кумиров – команду Еревана. Наше появление было встречено более сдержанно.

В атаку сразу бросились хозяева поля. Но наша защита во главе с заслуженным мастером большого спорта Камоликовым стояла непоколебимо. Все хитроумные комбинации противника захлебывались вблизи наших ворот, где как лев стоял Шмаренков–младший. Мы играли на контратаках и просто блестяще. Стремительные рывки Якимова и коварные удары по воротам Мерцалова, скрытые пасы Шмаренкова - старшего и мощные ноги Городецкого надолго запомнят в Ереване.

Нам удалось забить 3 мяча, нашему сопернику только один. В результате 4:0 в пользу Еревана, так как все три гола мы зачем-то забили в собственные ворота.

Отрадно заметить, что дело обошлось без мордобоя и поножовщины. Расстались бывшие противники закадычными друзьями.

Из письма домой:

… Арам целый день водил нас по городу. Ереван очень красивый город. Здесь много зелени, фонтанов и искусственных озер. Когда воздух прозрачный, видна громада горы Арарат с двумя вершинами, которые называются Сис и Масис. Люди, в основном, живут в своих домах. Почти в каждом доме гараж с автомашиной. Машин здесь огромное множество, а Правила никто не  соблюдает. Вместо этого дудят сигналами, которые на улицах слышны почти беспрерывно…

… нас пригласили сыграть в футбол. Мы пришли на поле и вначале немного посмотрели. Солидные мужики гоняли мяч наравне с молодежью. Пацанов вообще не пускали. Совсем непохоже на наши порядки, у нас чаще гоняют пацаны, а взрослые делают дела поважнее. Поле здесь очень неровное и каменистое, трудно угадать, куда отлетит мяч. А вместо линии разметки выложены небольшими валунами и мы с непривычки только и смотрели, как бы не обломать об них ноги…

… Вечером помылись и постирались в ближайшем арыке. Ночи здесь теплые, и ребята расположились спать прямо на улице. Единственное неудобство – всю ночь бегали какие-то собаки, а, так как в лесу полно сухой листвы, шум стоял очень сильный.

Понедельник, 5 сентября 1983 года, Г. Ереван

[АМЯ]

Пиво делает людей глупыми и ленивыми

(Бисмарк)

Утро началось, как это и ожидалось с того, что мы очень рано встали и очень долго собирались. В это утро Г.Шмаренков в блоке с А.Шмаренковым предложили экипажу не жевать лямки рюкзаков, а быстро обернуться, одна нога здесь, другая там, с утра в Эчмиадзин, а послеобеденное время посвятить музеям, выставочным залам, магазинам и пиву города Еревана. После ожесточенного спора с тов. тренером, который, как это и полагается, всегда против поломки плана похода, победила точка зрения братьев Шмаренковых, и мы поехали в Эчмиадзин. Несмотря на частые остановки в пути из-за мелких поломок, мы все-таки доехали туда и посмотрели на действующую армянскую церковь, которой, говорят, больше тысячи лет.

Вернувшись из Эчмиадзина, мы решили посвятить остаток дня с 16:00 осмотру картинной галереи и государственному музею Армении, про который Арам сказал: “Конечно, интересно!” Но, как оказалось, в понедельник сии культурные точки имеют выходной день (“Day off”, как написано по-армянски). Поэтому остаток дня решили посвятить пиву (Городецкий, ст. тренер, А.Якимян), магазинам (кэп, Шмаренков - младший и техник Мерцалов – мечта дантиста), и написанию дневника (Г.Шмаренков).

Из письма домой:

… Я сейчас сижу в центре Еревана на улице Шаумяна, в скверике у фонтана, недалеко от площади Ленина. Ребята разошлись кто в музей, кто по магазинам, а я попросился подежурить с велосипедами, что-то никуда не тянет.

Сегодня ездили в Эчмиадзин. Вовочка горячо убеждал нас, что это жемчужина Армении, там знаменитый храмовый комплекс, древние фрески и т.п. Его поддерживал Витек. Мы с Андрюшкой были не настроены туда ехать, но, в конце концов, поддались на уговоры.

Дорога в Эчмиадзин не очень приятная. Много машин, следовательно и пыли с выхлопными газами. Очень жарко. Наконец, приехали. Купол церкви заметили издалека. Подъехали к тому самому знаменитому монастырю. Зашли за угол монастыря и переоделись, предвкушая интересную экскурсию. Каково же было наше разочарование, когда мы вошли в храм! Облезлые стены из простого камня. На весь храм две иконы, а знаменитые фрески – узкая полоска росписи сантиметров сорок высотой и метра четыре длиной. Совсем не похоже на действующую православную церковь, где службу ведет сам епископ. В общем, весь осмотр занял у нас минут десять.

Но Вовочка не сдавался. Он тут же убежал на поиски другого монастыря, и пропадал где-то минут сорок. Какую-то церквушку, правда, он все же нашел.

… Вот пришел из универмага Андрюшка. Сидит, крутит какую-то головоломку. Поскольку писать больше нечего, займусь и я…

… Мы быстро разобрались с секретом “Волшебных шариков”. Андрей уже собирается загнать ее кому-нибудь по дешевке и побыстрее…

…Пишу письмо, а ко мне уже неоднократно подходили люди, интересовались, откуда, рассказывали про свой город. Подошел какой-то пьяный дядя, его тут же отогнали. Вообще, это первый встреченный пьяный за три дня. Опять же отношение к ним обратное к нашему. Если у нас пьяному и место в автобусе уступят, и с земли поднимут и к стеночке прислонят, еще и пожалеют, то здесь пьянство явно не в почете. И вот сейчас, мы разговаривали с молодым парнем, этот пьяный опять подошел. Парень сказал ему что-то по-армянски, и тот испуганно отошел. Парень обругал его уже по-русски и добавил: “Позорит город!”. Вот бы у нас так было!

АМЯ]

Чем занимались ВВВ, АЛШ и БНМ мне неизвестно, а ВАК, АМЯ и АЭГ занимались следующим:

Перво-наперво мы продегустировали местное пиво, и нашли его на большой палец. После этого мы посетили местный велотрек, где познакомились с очень общительным аборигеном по имени Армен. Полтора часа он изливал душу  ВАК и АЭГ, а АМЯ в это время смотрел на местных спортсменов.

[АЭГ]

Надо сказать, что Арменом аборигена можно назвать чисто условно и только потому, что он армянин, так как он не имел чести быть представленным нам. Предыдущий автор не указал тягостные последствия дегустации, которые частично вынесены в эпиграф. Дело в том, что на трек мы забрели в лихорадочных поисках таблички следующего содержания:

{ WC |  Toilet |  ОО | … М/Ж}. А тут, к счастью (и несчастью) подвернулся трек. Стали искать клинья, звездочки и камеры. Всего этого мы не нашли, зато нашли пресловутого Армена. Последний, очевидно, страдал словесным недержанием, и вывалил на нас кучу информации, среди которой была и полезная. Ибо АЭГ всегда говорил, что главное – не исторические памятники и архитектурные ценности, а быт и нравы народа. Так вот Армен навалил такую кучу сведений  по быт и нравы местного народа (в том числе и велосипедного), что мы долго не могли прийти в себя. Часть этих сведений была тут же проверена на практике ВАК, о чем он нам с восторгом и сообщил.

[ВАК]

Вечером мы испытали целую гамму чувств от отчаяния до восторга. Началось все с того, что на почте нам были совсем не рады, хотя мы пришли туда увешанные товарами армянского производства. И всего-навсего из-за того, что почта закрылась час назад. Идти назад не было сил и мы сели на гостинцы и стали ждать троллейбус. Это мероприятие длилось 40 минут. Наконец, под радостное гиканье бойцов экипажа появился очень одинокий троллейбус, в котором мы доехали до железнодорожного вокзала и запихали все вещи в камеру хранения. После этого все поняли, что хочется кушать и совершили пробежку по магазинам.

[ГЛШ]

Результат этой пробежки – четыре пакета с кислым молоком и две буханки хлеба. С этими припасами мы проследовали в скверик, где стояли велосипеды, охраняемые Алексеем и Андрейкой. Но навстречу нам с радостными возгласами устремился один Алексей. Андрейка появился позже, как будто почуяв, что мы уже пожираем (глазами) его порцию.

Кислое молоко подействовало на нас ободряюще, и мы, предоставив возможность Алексею и Андрейке искать вышеуказанную табличку, поехали смотреть знаменитый Ереванский поющий фонтан. Фонтан, по выражению ст. тренера оказался восьмым чудом света и превосходил даже аналогичный фонтан в Туле.

В каждой струе внутри светит маленькая, но яркая лампа, причем каждому музыкальному тону соответствует определенный цвет, а сила струи зависит от силы звука. При этом сочетание цвета, звука и потока воды действует на человека так же, как действует на кролика взгляд удава. Оторваться от созерцания невозможно.

Мы стояли, раскрыв рты минут десять. Потом Витя с Борисом обошли фонтан вокруг и нашли, что мы стоим на самом удачном месте, откуда видно и слышно лучше всего.

Тут подъехали Алексей с Андрейкой и мы покатились к месту стоянки. Делать это пришлось а полной темноте, изредка разрываемой фарами автомобилей. Темнота подарила нам еще одно незабываемое зрелище – панораму ночного Еревана со склона горы, где расположена телевышка. Расцвеченный разноцветными огнями фонарей, реклам и окон, Ереван представляет собой незабываемое красочное зрелище, которое мы попытались заснять кинокамерой.

И, наконец, добравшись до стоянки, бросили свои бренные кости на землю и заснули сном праведников.

Из письма домой:

… Потихоньку втягиваемся в походную жизнь. В первый день очень часто останавливались в дороге из-за различных поломок и неполадок. Сейчас, похоже, все, что могло поломаться уже поломалось и починено (тьфу-тьфу, чтобы не сглазить).

Завтра нам предстоит первая горная дорога. Мы едем в Гарни и Гехард. Все настроены по разному. Витек со Шмаренковым-младшим рвутся в бой. Им не страшны никакие перевалы и горные вершины. Якимов немного побаивается. Борис с Городецким в неопределенности. Им вообще не приходилось ездить длинные перегоны. Вовочку гложет червь сомнения (впрочем, как всегда), выдержим или нет. Мне же хочется побыстрее выехать из городского шума и жары на природу.

После общения с местным населением стал замечать, некоторые странности. Заговорить с армянским акцентом тянет не только в разговоре с армянами, но и с ребятам тоже…

Вторник, 6 сентября 1983 года, Г. Ереван – г. Гарни.

[ГЛЩ]

Строили грандиозные планы: с утра сходить в столовую, съездить на почту и гнать в Гехард. Первые два пункта удалось выполнить без приключений. И тут сломался левый шатун у Григория. Пришлось ехать на трек к нашему знакомому “Армену”, у которого Андрейка с утра бесплатно получил клин в педаль и звездочку на 24.

Но на треке нашего знакомого армянского друга не оказалось, поэтому мы расположились на лавочке и стали ждать. В конце концов появилась какая-то подозрительная личность и спросила: “Трубы нужны?” Мы объяснили, что нам нужен левый шатун, но от труб мы тоже не откажемся. Личность отвела нас в небольшую комнатушку, где всего за 15 рублей мы получили две трубы (госцена 6 руб.) и левый шатун (госцена 5.60). Последний раз пообедав в столь полюбившейся нам офицерской столовой, отбыли в направлении Гарни.

Дорога на Гарни не показалась нам очень скучной. Подъем 10-12% и длиной километров 8сменился спуском 150 метров, а затем еще километров 10 в гору. И это в условиях 30-градусной жары. Не выдержали даже железные нервы кэпа. Пришлось сделать короткий привал на автобусной остановке. Здесь мы купили арбуз, разрезав который, долго и безуспешно искали, где же у него красная мякоть. Когда продавец увидел наши кислые, вытянутые рожи, он тут же дал нам за те же деньги другой, на этот раз спелый. Мы быстро смолотили и тот и другой и поехали дальше. Проехали площадку, с которой должна была быть видна гора Арарат и значительная часть Араратской долины Армении. Но на этот раз в воздухе было столько пыли, что ничего мы не увидели. Нас успокоил Андрейка, который сказал, что у них в Новосибирске открыт Новосибирский филиал горы Арарат и он нам вышлет фото по почте. Позже знающие люди сказали, что любоваться панорамой надо рано утром, когда и воздух почище и освещение другое.

Дорога дальше изобиловала поворотами, недлинными подъемами и спусками. И вот, наконец, за очередным поворотом нам открылась живописная Гарнийская долина. Среди высохших степей высокогорья она приятно радовала глаз зеленью садов, вдаваясь зеленым клином в окружающие ее желто-коричневые склоны.

Затяжной спуск – и мы в Гарни. Здесь не выдержала камера у Бориски, и часть пути до столовой ему пришлось проделать пешком.

Возле столовой встретили коллег-ленинградцев. Они ехали из Тбилиси через Севан и Камо в Ереван, а затем через Кировокан обратно в Тбилиси. Шмаренков - младший спросил у них, где за Гарни можно “кинуть кости”. Ему пришлось повторить вопрос раза четыре, прежде чем ленинградцы, наконец поняли, что “кинуть кости” – это не азартная игра, а всего-навсего означает “переночевать”. Они сказали, что за Гарни места видимо-невидимо. На поиски места будущей стоянки была брошена группа захвата из четырех человек. Кэп, комсорг и Бориска остались возле столовой чинить камеру.

Их сразу окружила средних размеров толпа. Послышались разнообразные советы. Один товарищ долго выпытывал у кэпа, знает ли кэп, где у шины пипка.

Несмотря на усилия советчиков, заплатка наконец, была поставлена на камеру, камера на колесо, колесо на велосипед и ремонтники  поехали на соединение с главными силами. С залихватским свистом мчались они по ночному шоссе, пока не услышали ответный свист.

Наши путешественники отошли за ближайший холмик и растянулись прямо на траве, хотя в Гарни их долго пугали, что окружающая местность кишит змеями и волками, и сердобольное местное население провожало их на верную гибель практически со слезами на глазах.

Среда, 7 сентября 1983 года, Г. Гарни – с.Гехард – г. Раздан.

[ВАК]

Каких вершин я не достигну …

(девиз французских королей)
 

Поскольку палатки мы ставить не стали, а спали на голых камнях (на редкость невзрачная стоянка), то к утренним +15^оС все отнеслись настороженно и молча ворочались. Первым не выдержал Григорий. Он встал и занялся приготовлением чая в постель. Все остальные проклинали дубильник и связывали его с инцидентом с южнокорейским самолетом. Опытный в этих делах Андрейка рассказал вкратце, как это было: мирный советский трактор догнал корейский самолет, проделал в нем четыре дыры, в которые пустил яд кураре.

Подгоняемые утренней свежестью, собрались довольно быстро. Меньше часа понабилось нам, чтобы достигнуть недостижимого для многих завоевателей Гехарда. Дорога до него почти все время в гору, но нас это не смутило.

Гехард представляет собой монастырь и несколько пещерных помещений, обследованных нами со всей тщательностью. Сам монастырь настолько тщательно отделан и так стерильно чист, что очень похож на игрушку. Рядом бурным потоком протекает гордая горная река. Мы в этот день были первыми посетителями. После окончания осмотра двинулись в Гарни на завтрак. После сытного завтрака встретили коллег – ленинградцев и вместе поехали осматривать храм Гарни.

Храм Гарни, типичная культовая постройка с сохранением всех основных элементов архитектуры, сохранился просто прекрасно (он реставрирован после разрушения в 17 веке). Расположен он на краю пропасти, глубиной метров 80. Рядом с храмом – остатки фундамента христианского храма 5 века нашей эры.

Из письма домой:

… Горные дороги нам очень понравились. Особенно, когда едешь по ним вниз. Вот только ведут они, почему-то, в основном, вверх…

… Утром съездили в Гехард. Здесь мы увидели, что такое настоящие горы. Гехард – древний монастырь, вырубленный в скале. Расположен он в глубоком ущелье, по которому протекает бурная горная речка. Красоту ущелья трудно передать словами. Коричневые скалы, покрытые желтой сухой травой и зеленым кустарником, посвеченные розовыми лучами утреннего солнца, чистейший горный воздух, тишина. Над скалами, высоко над нашими головами, летют кругами горные орлы. Да, действительно, как сказал Высоцкий: “Лучше гор могут быть только горы!”. Конечно, свою красоту можно найти в любом месте, но красота гор какая-то особенная. Мощная и неприступная…

[ВАК]

Дорога от Гарни до Абовяна не прошла без приключений, героем которых был Борис. Сначала у него резко спустило колесо, потом была потеряна шапочка (подобрана она была мужественным комсоргом, отважившемся это сделать, несмотря на противную смолу, покрывавшую дорогу).

Группа захвата Абовяна (Андрейка, Городецкий и тов. тренер) успешно справились со своей задачей и даже раздобыла новую камеру (правда, без ниппеля) и отметила взятие объекта парой кружек “Жигулевского”, которое здесь несколько лучше, чем Ереване, но все же намного хуже, чем в Туле.

Час с минутами спустя подошли основные силы и предприняли ряд попыток поужинать. Это удалось лишь с третьей попытки, поели холодные блины и запили соком. После этого занялись разными - всякими  делами: поставили штамп в маршрутку, закупили хлеба, осуществили изучение и внедрение новой камеры в жизнь. Как показало (и очень скоро) изучение, для сдачи в промышленную эксплуатацию необходимо было некое устройство, называемое золотник, наличие отсутствия которого мы так остро ощущали. Пришлось вступить в контакт с местным населением, группой пионеров-тимуровцев, которые нашли в своих рядах тов. Сардаряна – обладателя золотника, а также крепежной гайки. Для тов. Сардаряна было сооружено такси из старшего тренера и его велосипеда. По дороге к дому Сардарян заставил таксо сделать изрядный крюк, чтобы проехать мимо всех своих знакомых и родственников, которые увидев его могли сказать: “Вай, какая маладэц!”

После сдачи камеры заказчику, отличился Андрейка, который в припадке благодарности взялся накачать колесо другому пионеру (имя его неизвестно)  и позорно выдрал золотник из гнезда. Пришлось кэпу в течение получаса исправлять эту безнадежную неисправность.

А сейчас повесть о том, как братья Шмаренковы ставили штамп в маршрутку

[ГЛШ]

В общем, особых сложностей мы не встретили. Единственное – когда пришли на почту и попросили поставить штамп, молодая и неопытная работница послала нас к своему начальнику. У начальника, который оказался почему-то заместителем начальника, нас ждал радушный прием и интересный разговор. Зам. начальника не мог понять, почему на его почте должны ставить штамп в нашу маршрутку. Пришлось показать ему надпись: “Проставляются отметки компостеров и штампов туристских и других организаций” и объяснить, что его организация и есть “другая”. Как только нам удалось его в этом убедить, на маршрутку была наложена резолюция: “Арм. ССР, г. Абовян, РУСНЗ <подпись> /Погосян/”, что в переводе с армянского означало: “Районный узел связи, начальника заместитель”.

[ВАК]

Наконец-то мы выехали из Абовяна. Послав нашим новым друзьям воздушный поцелуй, мы устремились вперед и ввысь. Дорога – первоклассное шоссе, по три ряда с каждой стороны, потоки разделены газоном. Не езда, а праздник. Подъем был довольно крутой, но не смертельный, и мы довольно бодро забирались все выше и выше. Кстати, именно на этом подъеме была продемонстрирована мощь армянской нации и отсталость американской техники, когда толпа армян толкала в гору “Студебеккер”.

Проносящиеся мимо автомобили весело сигналили нам, что означало “Давай! Давай!”, в отличие от нашего: “Остолоп тупорылый, куда тебя дьявол несет ….. сякой!” В ответ  старший тренер даже сорвал с головы кепку и довольно невнятно прокричал какое-то политически безграмотное приветствие. А, поднимаясь в крутую гору вместе с гордостью отечественного машиностроения, КАМАЗом, тов. Шмаренков - младший показал, хотя у него и два колеса и лошадиных сил поменьше, но обогнать в гору боец нашего экипажа может что угодно. Хоть “Волгу” (Это уже Городецкий отличился). За что и был награжден из КАМАЗа яблоком.

В середине подъема, в довольно живописном месте в чайной сделали перекур. Бойцы отдохнули, попили хорошего чаю, пообщались между собой и с проезжими автомобилистами.

Время близилось к вечеру. Довольно унылый пейзаж начинал терять свои немногие краски, пора было останавливаться. Мы долго ехали в поисках места, где были бы одновременно три вещи: вода, кустики, вид на горы.

Наконец-то место было найдено и наша компания принялась вживаться: ставить палатку, жечь костер, готовить пищу, мыться. В этот день удалось найти бабусю, которой надоело сидеть торговать на обочине и она продала нам груши по рублю за килограмм  (при стабильной цене - трояк).

Ночью поднялся такой сильный ветер, что чуть не сорвал палатку, где находились худенькие кэп, Бориска и тов. тренер. Сорвать палатку ветер не смог, но развернул ее на 180 градусов. Тот же ветер пригнал тучку, которая встала над палатками и поливала их почти всю ночь, пока не вылилилась вся.

Из письма домой:

… Заночевать пришлось не доехав семнадцать километров до Севана. Тут мы впервые почувствовали, что такое горы. Дул сильный ветер. Ужинать было неудобно, потому что суп из ложки ветром выдувало. А по радио мы слышали, что в Араратской долине, откуда мы выехали каких-то три часа назад, сухо и безветренно, температура 28-30 градусов выше нуля…

Четверг, 8 сентября 1983 года, Г. Раздан – оз. Севан

[ГЛШ]

Проснувшись утром мы были немало удивлены, увидев одну из палаток развернутой на 180 градусов. Обсудив это загадочное явление, быстро собрались и поехали вперед, с надеждой позавтракать в Раздане. Но, как выяснилось, Раздан расположен в трех километрах от шоссе, и поэтому решили ехать дальше, в Севан, лежавший дальше по шоссе на разумном расстоянии.

В Севане группа пивунов под предводительством старшего тренера сразу набросилась на местное пиво. Пиво оказалось отвратительным и члены группы долго отплевывались.

После непродолжительных поисков нашли столовую, где первоначально намеревались слопать по 6 сосисок, но удовлетворились четырьмя.

Насытившись, заехали в магазин за хлебом и поехали на озеро, над которым нависали свинцовые тучи. Долго искали место для стоянки, и нашли замечательную лужайку с видом на озеро. К этому времени погода улучшилась и Севан, наконец, стал похож на настоящую жемчужину, засверкал всеми своими красками, радуя глаз.

По дороге прослушали душещипательную историю о любви девушки из богатой семьи и бедного пастуха. Пастух по ночам переплывал к любимой через озеро, а девушка стояла с горящим факелом, указывая дорогу. Семья девушки была против,  и в одну тёмную бурную ночь на девушку напали, схватили, а огонь погасили. Не видя, куда плыть, юноша заблудился и утонул. А девушка тоже бросилась в бурные волны и сия пучина, как водится, поглотла ея в один момент. В общем, все умерли. А каменная девушка теперь стоит на скале над Севаном, и в высоко поднятых руках её каменный факел.

Из письма домой:

… На солнце вода приняла яркий зеленовато-голубой цвет, вдоль берега идет ярко-желтая полоса высохшей осоки, чуть выше зелень кустов и деревьев. Над всем этим фиолетовые горы с подсвеченными солнцем белыми облаками, лежащими на их склонах.

Мы, конечно, отнеслись ко всему этому великолепию с присущим нам прагматизмом. Тут же полезли купаться и стирать вещички…

…А вот уже потянуло дымком. Это Якимов варит традиционный супчик…

[ГЛШ]

Разделились на две группы, трезвенников и пивунов. Пока вторые ходили пить пиво, трезвенники мылись и стирались. Затем то же самое делали пивуны, пока трезвенники пили лимонад с пирожными.

Украсили полянку гирляндами из мокрого белья и долго любовались полученным видом.

Подъехал лесник на лошади порадовал нас сообщением о том, что здесь палатки ставить нельзя. А если поставили, то дураки, так как это самое холодное место на озере, а костры разводить нельзя. А если и можно, то не здесь, а на берегу, где нет деревьев. В конце концов лесник удовлетворился нашими мирными заверениями  и поехал дальше.

За ужином Андрейка сообщил нам дополнительные подробности инцидента с южнокорейским самолетом. Он заклеймил позором американских экспансионистов, которые допустили, чтобы мирная советская ракета была сбита южнокорейским “Боингом”.

За невежливое поведение Шмаренков - старший пообещал выпороть Шмаренкова - младшего, в результате чего последний убоялся и ретировался в другую палатку.

(Приписано АЛШ: “ГЛШ дурак и боле ничего”).

Вечером все долго смотрели на полосу тумана, которая медленно спускалась с гор к озеру. Вспоминали лесника, говорившего что-то насчет самого холодного места на озере. С самыми пессимистическими предчувствиями отошли ко сну.

Пятница, 9 сентября 1983 года, Оз. Севан – р. Храми

Предчувствия не оправдались. Туман застрял на склонах гор и ночью было довольно тепло. Утром попили чайку и двинули вперед до ближайшей столовой.

На Семеновском (2114 метров над уровнем моря) перевале попали в зону облаков, где мороз был тысячу градусов и  еще одна десятая. Пришлось в срочном порядке утепляться. Облака оказались такими густыми, что пробираться через них приходилось с большими усилиями. Впереди ехал Андрейка и мощной грудью пробивал в облаках проход, в который потом устремлялись другие участники путешествия. Так мы выехали на Дилижанский серпантин, по которому петляли по склонам гор на протяжении одиннадцати километров.

Дилижан – курортная столица Армении. Здесь куда ни плюнь, обязательно попадешь или в санаторий, или в дом отдыха, а то, вообще в какой-нибудь дом творчества армянских писателей.

В Дилижане мы очень помогли местной столовой в реализации прошлогоднего масла и тухлого сыра. Проклиная последними словами вышеуказанную столовую, отплевываясь и отрыгиваясь, двинулись по направлению к Казаху.

Дорога все время шла под гору, и, если бы не сильнейший встречный ветер, мы развили бы вторую космическую скорость и покинули бы такое родное и любимое гравитационное поле притяжения Земли.

Дорога проходила по живописному ущелью. Над ней то справа и слева нависали скалы, то она начинала петлять серпантином по склонам,  то выходила на  широкое пространство, и тогда открывались восхитительные виды поросших лесом склонов гор.

На одном из поворотов комсорг был очень удивлен, увидев, как из заднего колеса тов. тренера одна за другой вылетают покореженные спицы, и все с гайками. Подумалось “Конец, приехали!”. Однако минутой позже все выяснилось. Колесо тренера осталось целым и невредимым, а сыпались из кармана его знаменитого рюкзака запасные спицы.

По дороге у комсорга появились симптомы горной болезни. Всю дорогу от Дилижана и до самого обелиска “Мать-Армения” на границе ему все время слышалась какая-то ангельская музыка. Комсорг, жутко конфузясь, уже мысленно готовился ко встрече со Всевышним (что для идеологического работника, конечно же, неудобно). И только, когда остановились сфотограрафироваться у обелиска, выяснилось, что это не галлюцинации, а просто в рюкзаке у кэпа самопроизвольно включился приемник.

К обеду пересекли армяно-азербайджанскую границу и въехали в город Казах. Все наши попытки найти чего-нибудь съестного закончились тем, что мы купили и слопали два арбуза и двинулись дальше, в надежде найти приличный придорожный ресторан.

Дорога по Азербайджану оказалась на редкость скучной. Если бы не виноградники по обеим сторонам дороги и сопки где-то вдалеке, можно было подумать, что едешь где-то между Курском и Белгородом.

Проклятый Азербайджан доконал нас окончательно. Унылый пейзаж, отсутствие столовых, дикость туземцев, которые разъезжают всюду на ишаках, а, увидя велосипед, приходят в такой же восторг, в какой приходят коренные жители Папуа и Новой Гвинеи при виде пустой консервной банки или осколка пивной бутылки. Свой восторг они выражают громкими криками, свистом и размахиванием конечностями.

В довершение ко всему мы зашли в придорожный ресторанчик, где всего за 17 рублей нам дали 4 бутылки минералки, 4 малюсеньких кебаба и еще какого-то местного блюда 3 глиняных горшочка. Вконец измученные Азербайджаном, мы из последних сил ускорились, въехали в Грузию и тут же встали лагерем, несмотря на обилие насекомых.

В завершение трудового дня кэпа, Бориску и Алексея приняли за иностранцев. Они пошли в соседний ресторан за водой. Когда подошли к ресторану, оттуда выскочил какой-то грузин и начал объяснять им, какие в Грузии национальные традиции. Он делал это в течение продолжительного времени, а потом спросил: “Из какой страны вы приехали?”. И был нимало удивлен, узнав что мы из России.

Суббота, 10 сентября 1983 года, р. Храми – г. Тбилиси.

[ГЛШ]

Всю ночь лил нудный мелкий дождь, так что проснулись мы изрядно подмокшими. Кроме того, обнаружилось очередное странное явление. Проснувшись утром, комсорг обнаружил, что таинственная сила развернула его ночью на 180 градусов – ложился он головой к выходу, а проснулся к выходу ногами. Связав это явление с таинственным разворотом палатки, мы пришли к выводу, что в горах Кавказа имеет место быть некая магнитная аномалия, которая непонятным образом разворачивает задом наперед различные предметы.

Пока ждали, когда высохнут вещи и палатки, успели сварить супчик и попить чайку. После завтрака Андрейка проявил индивидуализм, уехав минут на 30 раньше остальных.

До Тбилиси было всего 48 километров, но дались они нам трудно. Всю дорогу дул ветер, по силе близкий к шквалу. Он останавливал нас даже при езде под гору. Энергии, заключенной в супчике оказалось слишком мало, и скоро силы наши стали помаленьку таять.

К Тбилиси подъехали на одной силе воли. В ближайшем магазине подзаправились лимонадом и баранками. Пивуны, кроме того, продегустировали местное пиво и сухое вино. После этого приступили к поискам столовой, которые в конце концов увенчались полным успехом. В столовой скушали по порции бефстроганова по-кавказски, который оказался значительно острее, сытнее, вкуснее и просто больше своего европейского аналога.

[ВАК]

Тов. тренер не может добавить к описанию ничего, так как в столовой этой под давлением грузинской общественности напился пьян (к двум стаканам сухаря и 4 кружкам пива добавилось 150 водки).

[ГЛШ]

После сытного обеда поехали искать главпочтамт. Почтамт нашли, и возле него повстречались с местным велотуристом, с которым имели содержательный разговор по проблемам туризма вообще и велотуризма в частности.

Ночевать решили ехать на велотрек

[ВАК]

И молодцы, что так решили. К тому времени тов. тренер вновь обрел человеческий облик и вместе с геноссе Городецким провел операцию по раздобыванию запчастей, а затем вышеозначенные товарищи покатили с каким-то молодым дарованием грузинского велоспорта за продуктами на ужин.

Когда мы приобрели колбаски, хлеба и конфектов и доставили все это на трек, выяснилось, что Андрейка, дай бог ему здоровья и многих лет жизни и райская утехи, не дремал, и вселил всех нас в общагу на треке. С криками “гип-гип ура!” и “вива Андрейка” мы заняли причитающиеся нам нумера и, помахивая свежим бельем, отправились мыться в душевую. 

Надо заметить, что “нумера ” представляли из себя комнату человек на 40, со скошенным “лесенкой” потолком, под трибуной. В дальнем углу, куда загнали велосипеды, была навалена конкретная куча дерьма, придававшая в комплексе с нашим грязным бельем довольно пикантный букет воздуху в помещении.

Из душевой Андрейка, в частности, вышел, как молодой бог и успел уже обидеться на ласковое слово, которое приятно всем, даже кошке, но не Андрейке. Слово “зайчик”, коим его неоднократно со всей кротоcтию назвал тов. тренер, вызвало неадекватную реакцию, вплоть до нехороших выражений.

Сейчас очень приятно выслушивать здоровый храп группы товарищей под управлением народного артиста СССР Городецкого.
 

Воскресенье, 11 сентября 1983 года, Г. Тбилиси.

[АЭГ]

Мы проснулись, приоделись и пошли осматривать город Тбилиси. С утра отличился тов. тренер, который вдруг прыгнул в проходивший мимо автобус, отбыл в неизвестном направлении, бросив нас на произвол судьбы, без ориентиров в чужом, незнакомом городе. Если бы он не вернулся, мы бы точно пропали.

[АМЯ]

После этого он позвонил Анечке Гершельман, которая учится в Тбилиси, и мы вновь обрели уверенность а себе. Ангельский голосок в телефонной трубке пропел нам: ”Метро Площадь Руставели, 11 часов”, и мы вновь обрели уверенность а себе. Позавтракав в столовой очень дешево и очень невкусно, мы, как говорил поэт, “задрав штаны” помчались на рандеву с вышеупомянутой Анечкой. Причем тов. тренер отличился еще раз, купив даме цветы.

[ГЛШ]

Анечка провела для нас интересную и содержательную экскурсию. Вначале мы поднялись по канатной дороге с высоты 424 на высоту 700 метров над уровнем моря в парк имени Сталина. Отсюда мы обозрели славный город Тбилиси. С такой стороны он поражает огромным скоплением крыш. Город расположен в глубокой котловине и со всех сторон окружен горами, которыми мы любовались довольно продолжительное время, попивая лимонад в небольшом кафе под открытым небом.

Потом на фуникулере спустились вниз, в Пантеон. Здесь похоронены А.С.Грибоедов, А.Чавчавадзе, А.Церетели и много других знаменитых людей с грузинскими фамилиями. Побродив среди могил, пошли дальше, в Метехский замок. По дороге осмотрели старый Тбилиси, который очень похож на картинку из старой сказки. Небольшие домики, раскрашенные во все цвета радуги, нависают галереями над узкими улочками. Вход во все комнаты второго этажа – с галерей.

 В старом городе зашли в небольшой кабачок, где поят исключительно фруктовыми водами Лагидзе, а кормят различными видами хачапури. Первые представляют из себя нечто, вроде амброзии, которую греческие боги пивали у себя на Олимпе. Второе – лепешки с сыром, которую в каждой местности Грузии готовят по-разному, и в кабачке они были представлены добрым десятком разных видов.

У Метехского замка осмотрели памятник Вахтангу Горгасали – основателю Тбилиси. Еще мы смогли оценить богатую настенную роспись замка. Картин не нашли, зато нашли кучу автографов мастеров: “Коля, Вася – 1971 год”, “Сергей Бондарев 19 ⁰⁶ 1919 г.”. Самая древняя запись датировалась 1903 годом.

После неудачной попытки пообедать во вчерашней столовой, разделились на две группы. Андрейка, Алексей и ст. тренер пошли в музей, предводительствуемые Анечкой. Остальные поехали на метро обратно на трек. Причем последний отрезок пути Шмаренков - младший проделал крупной рысью, а затем долго размышлял о чем-то в уединении.

Здесь мы провели небольшую экскурсию по треку. Через тоннель поднялись на полотно трека, в неком подобии красного уголка посмотрели славу грузинского велоспорта на фотокарточках.

Только откупорили бутылочку сухого, как в комнату вбежал Андрейка, с криками: “И мне! И мне!!!”, а за ним и остальные из музея.
 

Из письма домой:

… Тбилиси очень зеленый город. Скверов, парков и вообще, зеленых насаждений здесь побольше, чем в любом из виденных мной городов. Очень много здесь всевозможных памятников и просто статуй. А на главной улице города, проспекте Руставели они вообще стоят почти на каждом углу.

Но в споре между Тбилиси и Ереваном, какой город красивее, я все бы отдал предпочтение Еревану. Не могу объяснить почему. Просто по чисто зрительному восприятию. В Тбилиси все мощно, монументально. В Ереване же попроще. Возможно, поэтому в Ереване чувствуешь себя более уютно, по-домашнему…

Понедельник, 12 сентября 1983 года, Г. Тбилиси – пос. Жинвали 

[ВАК]

Первая половина дня была занята тем, что мы собирали свой скарб и сдавали нумера в общежитии велотрека. Только-только собрались, скромно (по количеству, но не по цене) позавтракали в спортивной столовой, тепло попрощались с местными товарищами и собрались ехать, как началось… У Андрюхи треснула камера. Пришлось усилить его кэпом для ремонта. Только уехали, как пал Гриша.

[ГЛШ]

Только заклеили трубу Грише, как тут же труба полетела у Алексея.

Немного послонявшись по городу, собрались у главпочтамта, откуда отправили в Тулу бандероль и поставили последнюю печать в маршрутку.

Глупые правила проведения походов не позволяли нашей группе ходить в походы выше второй категории сложности. Поэтому мы оформили  в турклубе только часть маршрута, от Еревана до Тбилиси, а дальше шла, так сказать, произвольная программа.

После этого мы выехали на знаменитую Военно-Грузинскую дорогу. Военно-Грузинская дорога знаменита тем, что по ней ездят много военных грузин, а также своими многочисленными достопримечательностями.

Сразу за Тбилиси выехали к Мцхета, где, по словам поэта, “струи Арагви и Куры, обнявшись словно две сестры, сливаются в один поток”. Тут же на высокой горе расположен монастырь, где проживал небезызвестный Мцыри.

В Мцхета мы оставили ст. тренера и Шмаренкова - младшего. Они должны были дать телеграмму в Тулу, что все у нас нормально, а сами поехали дальше. По дороге Алексей, со своими мощными ногами небрежно обогнал двоих местных мастеров спорта, которые в восхищении долго трясли ему потом руку и хлопали по плечам.

На 11-м километре шоссе тот же Алексей попросил яблочка у мужика, который копался в саду, недалеко от дороги. Мужик сказал: “Сереже Копылову – всегда!” Немало подивившись глубокой осведомленности местного населения в вопросах велоспорта, поехали дальше.

Лагерем встали на чудной зеленой лужайке, где и нашли нас ст. тренер и Шмаренков - младший. Набрали воды из какого-то подозрительного водопровода (конкретно – из трещины в трубе), попили чайку, и мирно отошли в объятья Морфея.
 

Вторник, 13 сентября 1983 года, Пос. Жинвали – пер. Крестовый

[ГЛШ]

Встали с рассветом. Быстро собрались и поехали по направлению к перевалу. По дороге снова стала попадаться военная техника (БТР), как-никак дорога-то Военно-Грузинская!

Ехали все больше в гору, по ущелью, где протекает река Арагви. Нажимали на педали, в надежде догнать Андрейку, который по обыкновению выехал минут на 20 раньше. Так доехали до курортного поселка Пасанаури, где Андрейку так и не обнаружили. Стали высказывать подозрения, что он развил слишком большую скорость и не успел затормозить возле столовой.

Несмотря на отсутствие Андрейки, все же решили остановиться и пообедать, так как все испытывали легкое, переходящее в тяжелое, чувство голода. Ст. тренер пошел на разведку. Когда он вышел из столовой, на лице его была печать растерянности и озадаченности. Цены здесь оказались раза в четыре выше, чем внизу. А это грозило нам полным финансовым крахом.

Но кушать хотелось так сильно, что решили все-таки взять по порции харчо, бутылке лимонаду и заесть все очень большим количеством хлеба.

В разгар трапезы, откуда ни возьмись, появился Андрейка. Его блуждающий взгляд остановился на бутылке лимонада, которой пил тов. тренер. Молниеносное движение - Андрейка вырвал бутылку из рук тренера и, мы и пикнуть не успели, как он в одно мгновение залпом выпил ее до дна. Поле этого между обеими сторонами состоялся небольшой, но весьма оживленный обмен мнениями, изложить который на страницах дневника не представляется возможным из-за специфических выражений. Высказав тренеру все, что он думает о нем лично, а также о его ближайших родственниках, и выслушав аналогичные объяснения тов. тренера, Андрейка убежал за харчо.

Насытившись, Андрейка сразу подобрел и рассказал, что он по дороге зашел осмотреть Ананиурский замок, который не мог взять ни один противник, и как раз в это время мы промчались мимо него. Надо заметить, что замок действительно на редкость красив. Он стоил того, чтобы уделить ему немного внимания, но мы, сосредоточившись на погоне за Андрейкой, не рискнули остановиться.

Из-за внезапно полившего дождя пришлось сделать небольшой перерыв. Сидели во все той же столовой. От нечего делать съели изрядную гору печенья и выпили кучу бутылок минеральной воды и лимонада. Наконец, дождь прекратился, и мы поехали на перевал.

Дорога становилась все круче и круче. И вот, наконец, последний пост ГАИ перед перевалом. Здесь нас остановил милиционер и сделал выговор за то, что мы хотели проехать, не поприветствовав его. Исправили свою ошибку и поехали дальше туда, где начинался серпантин.

Серпантин не произвел впечатления сложного, и вскоре мы услышали у себя над головами: “Гамарджоба, генацвале!” Это Городецкий, со своими мощными ногами первый забрался на смотровую площадку и сверху приветствовал нас. С легким недоумением и разочарованием поднялись к смотровой площадке, и уже тут узнали, что это только начало серпантина, и ехать еще нужно километров пятнадцать.

К этому времени сновапошел дождь. И, чем выше мы поднимались, тем сильнее и холоднее он становился. Все чаще между дождинками попадались снежинки, и скоро дождь со снегом сменился снегом с дождем. Ветер также усилился, и шквальные порывы с перевала останавливали нас и норовили сбросить в глубокую пропасть.

Замыкающими ехали кэп с комсоргом, от которых только что оторвался Андрейка. Совсем недалеко от перевала они встретили нечто, отдаленно напоминающее Алексея. Нечто, голосом Городецкого жалобно спросило: “Ребят, у вас печенья не осталось?” Кэп угостил его печеньем, и нечто снова стало Городецким. Он тут же стал уговаривать нас спрятаться куда-нибудь и переждать дождь, в котором к тому времени уже стали появляться ощутимые куски льда. Где было встать, было совершенно непонятно, ибо слева находилась уже упомянутая пропасть, глубиной с полкилометра, а справа – отвесные склоны. Местами вырубленная в скале дорога вообще проходила по вбитым в скалу балкам. Пришлось применить к Алексею III-ю степень устрашения (словами), а также знаменитую шутку - про бабу, которую мы найдем ему прямо за перевалом, чтобы заставить его двигаться дальше хотя бы пешком. То в седле, то на своих двоих, медленно, но верно мы продвигались к перевалу

В это время передовой отряд, возглавляемый Шмаренковым - младшим, уже достиг отметки 2395 метров над уровнем моря. Здесь они снова встретили коллег-ленинградцев, которые махали им руками из дверей метеостанции, находящейся аккурат на Крестовом перевале. Последовали дружеские рукопожатия, мильон поцелуев, а затем снова горячие расставания. Ленинградцы поехали вниз, отогревшись на станции.

К этому времени здесь собралась уже вся наша группа, но повторить маневр наших коллег мы не решились, поскольку были измотаны до предела, и на спуске кто-то мог не вписаться в поворот. А еще мы столкнулись с настоящим кавказским гостеприимством хозяев станции. Они быстро растопили печку, и возле огонька парни постепенно начали оттаивать и приходить в себя. А поднявшимся первыми досталось еще и по сто грамм. Когда же скушали супчика и попили горяченького чайку, жизнь стала снова прекрасна и удивительна, и самые крутые уже не выясняли, кто первый заикнулся про Крестовый перевал, чтобы набить негодяю морду.

Метеорологи сказали: “Ребята, занимайте любое место, все свободно!” После этого они погрузились в ЗИЛ-131 и уехали. А мы, посмотрев по телевизору какой-то спектакль на грузинском языке, завалились спать.

Среда, 14 сентября 1983 года, Пер. Крестовый – д. Дзуарикау

[ГЛШ]

День начался на редкость весело. Около четырех часов утра наш мирный сон был прерван громкими звуками аккордеона в сопровождении барабана, а также мощным топотом одного из археологов, который в прорезиненном штормовом костюме и обитых железом альпинистских ботинках на заплетающихся ногах пытался изобразить лезгинку.

Оказывается, наши кавказские друзья гудели всю ночь на свадьбе в деревне, находящейся неподалеку. Под утро они пришли развлекать дорогих гостей, захватив с собой две бутылки какой-то подозрительной жидкости, которую они называли чачей. Поначалу мы отнекивались, но после недолгих уговоров пришлось все же выпить за хозяев. На наши слабые аргументы: “Нам же ехать…” последовал немедленный ответ: “Слющай, не на мащине же!”. И мы сломались. После пары тостов комсорга стали уговаривать сыграть на аккордеоне, но он нашел не менее убийственную отмазку, что для того, чтобы сыграть, двух бутылок слишком мало, и для совсем вдохновенной игры нам нужно было еще пару раз по столько же. Аргумент подействовал, аккордеон убрали.

Повеселившись еще немного, метеорологи один за одним стали отключаться. И вскоре мы смогли продолжить просмотр прерванных снов. Нам снились наши родные и близкие, что мы внизу, и что нет дождя.

Проснувшись утром, быстро собрались, и под дружный храп друзей – метеорологов, мы по-английски, не попрощавшись, покинули станцию.

Быстрокрылыми ласточками мы слетели к Казбеги, тем более тучи разошлись, светило яркое солнышко, и погода явно благоприятствовала быстрой езде под горку. В Казбеги нас ждала радость: цены были выше не в четыре, а всего в три раза выше, чем внизу. Поэтому мы радостно вбежали в кафе, набрали гору хлеба и чуть-чуть бараньего рагу. Запив все это водой из-под крана, двинулись дальше. Сразу за Казбеги началось Дарьяльское ущелье, на дне которого “Терек воет, дик и грозен”.

Ущелье необычайно красиво. По обеим сторонам высятся отвесные скалы, на вершинах которых лежит снег и облака. Дорога изобилует множеством поворотов, на ней расположены три тоннеля.

В первом же Андрейка, который, как всегда ехал впереди, произвел такой фурор, впечатавшись лицом в стенку, что водители всех встреченных автомобилей долго еще выражали свой восторг по этому поводу. Так как из тоннеля он выехал со слегка помятой физиономией, пришлось в срочном порядке оказывать ему медицинскую помощь. С правой стороны весь лоб, висок, щеки и подбородок намазали зеленкой, после чего слева в профиль он был вполне нормальным, а справа стал похож на Фантомаса.

Перед нами открывались картины, одна красивее другой. Вот, после очередного поворота, открылась снежная вершина Казбека. А чуть подальше руины замка царицы Тамары, воспетые М.Ю.Лермонтовым: “В глубокой теснине Дарьяла, где роется Терек во мгле, высокая башня стояла, на дикой, угрюмой скале”. От высокой некогда башни остались лишь развалины, а вот скала все также дика и угрюма.

Напротив замка мы увидели скалу, по которой незабвенный отец Федор карабкался с батоном концессионной колбасы в зубах, и на вершине которой он просидел не один день, после чего его сняла прибывшая из Владикавказа (ныне Орджоникидзе) пожарная команда. Скала, как и во времена Бендера и Воробьянинова, обильно покрыта надписями, но знаменитого “Киса и Ося здесь были” мы не обнаружили. 

Осмотрев все достопримечательности Дарьяльского ущелья, мы, развив высокую скорость, выехали из него, по пути миновав валун имени генерала Ермолова и въехали прямо  в город Орджоникидзе.

Быстро нашли чудесную столовую, где с голодухи набрали всего столько, что можно было накормить население какой-нибудь небольшой автономной республики. К удивлению персонала столовой, а также многочисленных ее посетителей, мы немедленно все съели и не треснули.

Это была молочная столовая, и поэтому  особенно блаженствовал Бориска, желудок которого категорически оказывался переваривать чересчур острую кавказскую пищу, и который до сих пор питался только хлебом, сыром, и, изредка перепадавшими супчиками из пакетиков. 

После обеда, сыто икая, поехали в магазин, искать Андрейке багажник. Свой он сломал в Дарьяльском ущелье, и держался лишь благодаря тому, что Виктор Владимирович своими золотыми руками соорудил подпорку при помощи куска проволоки и алюминиевой ложки.

Багажников в магазине мы так и не нашли. Зато Алексей, напуганный предыдущими событиями, закупил кучу ниппелей и клиньев для педалей.

Близился вечер, когда мы, нагруженные продуктами, выехали из Орджоникидзе в направлении города Алагир, где берет начало Военно-Осетинская дорога.

По дороге нашли замечательную стоянку с видом на гору Казбек (который, между прочим находился километрах в восьмидесяти от стоянки), на берегу небольшой речушки Фиагдон, недалеко от деревни Дзуарикау, и быстро расположились на ночлег.

Алексей съездил в деревню, где договорился с местным кузнецом. Кузнец пообещал заварить педаль, которая не выдержала мощи ног Алексея. Вернувшись, он отказался от дежурного стакана чаю и завалился спать.

После чая был вечер воспоминаний. Ст. тренер с Андрейкой вспоминали сборы-79 и общего друга, взводного запевалу Серегу Гранкина, который с непревзойденным мастерством исполнял взводную песню “Не плачь, девчонка!”

Эти воспоминания несколько утомили комсорга, и он сделал вышеназванным товарищам замечание, после чего они замолкли и вскоре мирно засопели.

Таким образом, за последние два дня мы из лета (+23^о в Пасанаури) въехали в позднюю осень (+3^о   и снег с дождем Крестовом перевале), были всего метрах в двухстах от зимы, лежавшей снегом на склонах гор возле перевала, а затем снова въехали в лето.

Четверг, 15 сентября 1983 года,  Д. Дзуарикау – пос. Мизур

[ГЛШ]

Первым встал Алексей и умчался варить злополучную педаль.

[АЭГ]

Въехав на единственную улицу деревни, он спросил, где находится дом сварщика. Коротко посовещавшись на Северо-Осетинском наречии, аборигены указали на видневшихся вдали животных и сказали, что это свиньи сварщика Типо. Таким образом АЭГ узнал сразу две важные вещи: что сварщика зовут Типо, и что у него есть свиньи. После этого найти его было плевым делом.

Однако, видимо, вследствие раннего времени (7:00), Типо еще спал. Выждав некоторое время, АЭГ вместе с каким-то местным мужиком, вломился к Типо в дом. Последний, почесывая волосатую осетинскую грудь и  сладко позевывая, сообщил, что ему некогда, а вообще он в поле с механизаторами будет днем, поскольку покос. А в мастерских есть заведующий, который тоже варит, и он, наверняка, уже там.

Едва АЭГ въехал на территорию мастерских, как увидел брызги электросварки. Донельзя обрадованный, решивший, что его дело уже в шляпе, он весело поздоровался и изложил свою просьбу. Сварщик сказал, что он вовсе не сварщик, да и электроды немного толстоваты (они были примерно в палец толщиной). А вот придет завмастерскими, и тогда…Но тут один из стоявших рядом многочисленных помощников, сказал, что принесет нужный электрод и куда-то ушел.

АЭГ пока разобрал педаль на мельчайшие составные части, и настропалил сварщика-любителя пока заварить багажник, ибо толщина багажника была сопоставима с толщиной электрода. Любитель взялся за дело с таким рвением, что АЭГ показалось, что его не поняли, и хотят приварить багажник прямо к покрышке. Однако, после того, как багажник перестал гореть голубыми огоньками и светиться красным светом, и после того, как к велосипеду стало возможно притронуться, вся конструкция приобрела приличный вид. “Ювелир-любитель” – подумал АЭГ.

Тут пришел сам Типо, нашедший таки время, вытащил из кармана нужный электрод и взялся варить. Варил долго и нудно, раскалив в конце концов педаль до ослепительно белого свечения. АЭГ уже мысленно распрощался с нею, тем более, что сведущий в металлургии сварщик-любитель посоветовал купить новый велосипед.

Однако, всего через какой-нибудь час Типо вернул педаль, даже с сохранившейся местами хромировкой. АЭГ с трудом поставил ее на место, и вернулся в лагерь со щитом.

[ВАК]

А тем временем ребята не дремали. Текущий ремонт, утренние процедуры, чай в постель, все делалось весело, с шутками и прибаутками. Потом шутки затянулись, прибаутки надоели, а мы все никак не могли покинуть это чудненькое местечко.

Но “Все имеет свой конец!” (Г.Шмаренков). Окончились и сборы. И тут с тов. тренером произошла оказия – уходя последним, после очередной операторской находки, он засуетился, задергался и сломал туклипс. Жалостное зрелище!

Андрейка, как всегда, уехал вперед и мы его встретили уже в Алагире, куда доехали без приключений. Слева от дороги возвышались предгорья Кавказа, а справа расстилалась необозримая даль возделанных полей.

В Алагире мы на редкость дешево и вкусно позавтракали, и поехали покорять перевал. Ехали довольно быстро, покрытие дороги было подразбито, но не мешало скоростным перемещениям.

Близился вечер. Дорога превратилась в бездорожье и шла все круче в гору вдоль бурной и мутной речки Ардон. Наконец, мы решили остановиться.

Найденная ровная площадка была засыпана камнями. Кэпу и Андрюхе она ничем не напоминала лужайку, где можно поставить палатку. Они проехались еще на пару километров вперед, в поисках оной.

Компания пивунов (Городецкий, Якимян, Камоликов) тем временем наглядно продемонстрировала, что терпенье и труд все перетрут, очистив две площадки для палаток от обломков камней.

Вернувшиеся ни с чем кэп и Андрюха влились в дружное кипение нашего лагеря. Началась большая стирка, большая варка, ремонт и наладка движущихся и трущихся частей. Кипение лагерной жизни прерывалось дерзкими криками, которые мы бросали злобно скачущим наверху животным. Мы решили, что это страшные карак`ули.

Спустились сумерки, и началась приятная часть нашего жития – трапеза и чаепитие. А.Городецкий со страшной силой побил мировой рекорд в своей весовой категории, выворотив и дотащив огромный столовый камень к костру. Этим он не только нарушил экологическое равновесие, но и сместил центр тяжести Земли, отчего потом ночью стоял собачий холод.

Как только все сгрудились возле столового камня, Городецкого посетила муза, и он принялся пачкать дневник ручкой, записывая рассказ про сварщика Типо. Тем временем ребята дружно не дремали, и, когда муза ушла, Алексею пришлось скрести ложкой по стенкам котла.

Во время ужина отличился Андрейка, громко и нудно кричавший о тупизне ножа и его хозяина, а потом выяснилось, что хлеб он резал левой рукой, обратной стороной лезвия, и вообще, в темноте вместо хлеба пытался распилить камень.

Пятница, 16 сентября 1983 года, пос. Мизур – пер. Мамисонский

[ВАК]

Пятница, день моего рождения!

Утром стоял собачий холод. Пришлось быстренько развести костер, чтобы периодически возле него греться. За ночь мирно висевшее на веревке после вчерашней стирки белье еще пуще намокло. После завтрака и сборов мудрый Григорий огласил порядок построения походной колонны: первым, как всегда, едет Андрейка, за ним все остальные. Нашлись, конечно и недовольные. Но все их доводы разбились о могучий интеллект Рюриковича.

[АМЯ]

Как сказано – так и сделано. Мы тронулись. Через некоторое время бездорожье сменилось первоклассной дорогой и мы, развив бешеную скорость, проскочили нужный поворот и опомнились (первым опомнился, конечно, великолепный Андрейка, только чуть поздно) только километров через пятнадцать после него, не доехав километров шесть до строящегося тоннеля, пересекающего Большой кавказский хребет под Рокским перевалом.

Можно, конечно, было бы ехать через тоннель, но встретившиеся нам строители рассказали, что в четырехкилометровом тоннеле вода стоит местами глубиной метра по полтора, и мы решили не рисковать. 

Так вот мы чуть не пропустили самую интересную часть маршрута. Немного поразмыслив, повернули обратно и, выбравшись на правильный путь, сразу же окунулись во все прелести езды по козьим тропам. По словам одного из членов экипажа – великого ругателя Григория, название “козьи” тропы произошло от того, что по таки тропам ездят только козлы.

Должен сказать, что красоты  и прелестями дикой природы Кавказа скрашиваются прелестями дев-туристок, которые гуляют по Мамисонскому ущелью туда-сюда.

Замечу, что именно благодаря паре групп этих туристок в шортиках и легких маечках, завезенных парой автобусов к дому-музею А.Церетели, мы и проехали нужный поворот. Ибо, завидев такую прелесть, наши парни, как мартовские коты,  тут же распушили хвосты и распустили усы и начали махать девушкам руками, выкрикивать различные приветствия и рассылать воздушные поцелуи, пользуясь при этом полной взаимностью. Видели, как магнит меняет своим притяжением траекторию движения стального шарика? Вот  так же и эти группы отклонили траекторию движения нашей группы мимо нужного поворота.
 

[ВАК]

Особенно неравнодушны к этим прелестям были Андрейка и Алексей, самые яркие представители мужского пола в экипаже, обладатели небьющихся козырей: Андрейка – улыбки тройной ширины, Алексей – могучих ног. Остальным представителям экипажа внимание уделялось лишь как сопровождающим вышеуказанных товарищей и в соответствующей мизерной доле.

Андрейку, кстати, любовные приключения преследовали всю дорогу, и среди них было даже сексуально-оптическое (из окна проезжавшего мимо автомобиля ему подмигнула симпатичная, по его словам, женщина).

Вот и здесь нам встретились две туристские группы, с которыми мы галантно раскланялись и, тихо тоскуя по женской ласке, отсутствие которой так сказывается на жизненном укладе, покатили дальше.

Дорога от Бурона до Шови представляет собой галечно-крупнощебеночное покрытие на протяжении 55 километров. За дорогой практически не следят, так как мало кто по ней ездит. К тому же уже построена новая дорога через тоннель под Рокским перевалом, которая расходится со старой в Зарамаге.

Места здесь не такие живописные, как на Военно-грузинской дороге. Скал нет, а образующая горы порода сыпучая и слоистая. По дороге от Алагира до Зарамага расположено много шахт, где добывают какие-то природные ископаемые, и потому там много шума и пыли.

По мере же приближения к Мамисонскому перевалу картинки природы становились все живописнее. Все чаще дорогу пересекали чистейшие горные ручьи и речки. Все менее обжитой вид приобретали окрестности. Встретилось несколько брошенных деревень. (Выселенных после войны по приказу Сталина).

В сердца потомственных скептиков Андрейки и тов. тренера закрались сомнения, а туда ли мы едем? К счастью, подвернулся антисанитарного вида туземец, который возвестил, что до перевала девять километров. Эта цифра показалась нам тогда пустяковой, но понадобилось два с лишним часа, чтобы преодолеть это расстояние.

Надо сказать, что уже начало сказываться высокогорье. Работа в медленном темпе была вполне приемлемой, но вот рывки, ускорения, мощные усилия отнимали столько сил, что требовались длительные перекуры.

Дорога шла постепенно вверх и прямо, и, наконец, мы увидели перевал и пять петель серпантина. Две первые петли мы решили проигнорировать и начать прямо с третьей. Для этого надо было карабкаться на сорокаметровую высоту по откосу, своей крутизной мало уступавшему скале имени отца Федора. Экипаж с задачей справился успешно, доказав, что усилия коллектива дают больший эффект, чем тщания одиночек.

Через несколько минут мы были уже на Мамисоне. Сразу задул свежий ветер, все стали одеваться и обуваться, а тов. тренер, по совместительству фотограф, после перезарядки фотоаппарата заснял бойцов на этом малопривлекательном внешне месте.

Мимо проехали на КРАЗе товарищи-метеорологи и предложили подкинуть (т.е. отвезти вниз) до Шови. Мы гордо отказались, и, после съемки на перевале тов. тренером (он же кинооператор) поехали вниз.

Спуск по бездорожью гораздо более сложное дело, чем подъем, так как спускаться приходится на тормозах, а, вследствие большого количества луж, ручьев и речушек, эффективность их действия в сыром виде резко снижается. Приходится до судорог в пальцах зажимать рукоятки тормозов. К тому же казенная часть оказывается выше головы седока, со всеми вытекающими отсюда последствиями

.

Под перевалом переправились вброд через неглубокую, но достаточно широкую и бурную речушку с ледяной водой, текущей с покрытых льдом склонов горы Уилпата. Километров через семь от перевала, утомившись вконец, мы остановились на ночлег. Кэп с комсоргом пошли за водой и спустились за ней, похоже, в долину, так как не было из часа полтора.

Не имея ни соли ни хлеба, мы решили сварить гречневую кашу с сахаром. Андрейка проявил к этому делу неподдельный интерес, долго выспрашивая у комсорга и тренера (по совместительству кашеваров), что же они такое будут делать, втайне надеясь, что они делать этого не будут. Но кашевары все же сварили ч`удную кашку и представили ее на суд жюри, весь день ничего не евшего. К кашке, сваренной без соли, масла, молока подавался кусковой сахар-рафинад гранитной твердости. “Послышалось чмоканье, удивленное чмоканье, задумчивое чмоканье и чмоканье, означающее: “А что же такое нам дали?” (Милн). Но, в конце концов, наше меню состояло только из этого комбикорма, а голод все-таки не тетка, и поэтому котлы были дружно вычищены  до блеска. В самом конце дня тов. тренер (по совместительству казначей) объявил, что за день не истрачено ни копейки, ни пфеннинга, ни стотинки.

Суббота, 17 сентября 1983 года, пер. Мамисонский – дер. Твиши 

Утро напомнило нам знаменитую фразу М.Агеева: “Утро нас встретило прохладой, близкой к морозу”. Только на этот раз было не “близкой к морозу”, а настоящим морозом. Вся вода, оставленная в котлах с вечера замерзла. Но зато утро подарило нам дивной красоты горный рассвет, когда вначале в утренних сумерках загораются вершины гор, а затем с вершин рассвет постепенно спускается  в долины, постепенно раскрашивая сумеречные серые склоны гор в яркие  цвета.

[ВАК]

После утренних сборов продолжили спуск в долину, для чего пришлось преодолеть массу мелких речек и несколько полноводных. В Шови позавтракали свирепым по количеству перца харчо, заехали на почту, откуда Бориска и кэп отбили телеграмму - поздравление со свадьбой.

[АЭГ]

C ними был и АЭГ, который отправил в Рязань родителям телеграмму следующего содержания: “Студент Леша”.

[ВАК]

Поехали дальше, собираясь добраться до Кутаиси. Еще километров 30, до Они, дорога была сильно разбита, а затем началось приличное шоссе.

В Амбролаури добрались без приключений, пообедали в столовой, вкусив местного рагу. Бориска традиционно отказался от огненного блюда, согласившись на сыр.

Из Амбролаури шло две дороги, одна на Ткибули – Кутаиси, с тридцатикилометровым подъемом, и, затем, спуском до самого Кутаиси, другая на Чребало – Меквена – Кутаиси вдоль реки Риони. Дружное большинство проголосовало за второй вариант, прельстившись дешевизной этой дороги.

Но действительность оказалась суровой. Мало того, что дорога вместо того, чтобы все время спускаться вниз по течению Риони, представляла из себя качели (вверх-вниз), так еще и километров через двадцать кончилось хорошее покрытие и началась щебенка, по которой мы, честно говоря, соскучиться не успели.

Мирно ехавший в хвосте колонны тов. тренер все ждал, когда, наконец, что-нибудь отвалится. Предчувствия его не обманули. Хлопок, шипение – и многочисленные неровности почвы отчетливо ощущаются седалищным нервом. С присущей ему кротостию, не говоря никому худого слова, тов. тренер снял заднее колесо, разбортовал его, и принялся в позе мыслителя (О. Роден) ждать техничку. Ждать она себя не заставила. Прибывший кэп довершил начатое старшим тренером, и, через сорок минут все снова были в седлах.

Предварительно, еще в ходе ремонта, была организована так всеми любимая погоня, в лице комсорга, снабженного шестью рублями и инструкциями: в пивные не заезжать, догнать ребят и закупить продукты.

[АЭГ]

Ребята, тем временем потерявшие головы от быстрой езды, ехали все быстрее и быстрее, увеличивая разрыв и затрудняя задачу комсорга. Лишь в начале седьмого они спохватились и решили закупиться на имеющиеся два рубля. Для этого поехали еще быстрее в поисках магазина, закусочной и прочая и прочая.

Отдельная часть взроптала и сказала, что сзади много народу, много денег, светлых голов, которые, впрочем, могу и не догнать. В самый разгар спора подъехал Григорий с шестью рублями в кармане и нашел компромиссное решение в виде продуктового магазинчика, в котором в спешном порядке были закуплены конфеты, печенье и хлеб. Затем группа долго препиралась по поводу того, куда поехать – назад, к прекрасному водопаду в пяти минутах езды и ровной отличной площадкой в пяти метрах над дорогой (АЭГ) либо вперед, незнамо куда (комсорг). Свою точку зрения комсорг очень логично отстаивал тем аргументом, что тогда уж вернее ехать до самого Мамисонского перевала. В конце концов опять нашли компромиссное решение в виде чудного местечка на берегу реки Риони, тем более, что тут были и дрова.

Через несколько минут прибыли  ст. тренер и кэп. Все дружно залезли купаться в нестерильные воды Риони, благо было уже темно, и печальные последствия этого акта были не заметны.  Выпивши вскипевшего тем временем чаю с закупленными конфетами, хлебом и печеньем, компания отбилась.

Андрейка, между делом, припас на черный день  полпачки печенья и червонец, и черный день не замедлил случиться на следующий же день, 19-го числа.

Воскресенье, 18 сентября 1983 года, Дер. Твиши – г. Зугдиди 

[ВАК]

Ночь не была холодной, так как мы успели спуститься довольно низко, и мы хорошо выспались. Хорошо выспались еще и потому, что на ночь прослушали по нашему радиоприемнику скандинавский, американский, английский и советский юмор, и убедились, что последний – самый-самый не только во всем мире,  но и в КЗЮ (Клуб знаменитых юмористов, программа на радио).

Вообще, юмору в экипаже уделено самое пристальное внимание со стороны комсорга и Андрейки. Неизменная шутка Григория про бабу на протяжении всего похода вызывала столь же неизменный смех аудитории. Все шутки Андрейки про Марью Афанасьевну из Столешникова переулка, собирающую кварки, рентгены и прочую рухлядь, про выпускаемые Тульским оружейным заводом значки “Город-герой Тула” со смещенным центром тяжести и т.п., вместе взятые, не идут, конечно, ни в какое сравнение с убийственно смешной шуткой Шмаренкова - старшего.

Сарказм ВАК понятен. Ибо вся шутка заключалась в том, что когда кто-то пытался качать права, по поводу и без повода, в его адрес следовало с различными вариациями: “Не волнуйся, дружище, бабу мы тебе все равно найдем!”.

Потуги остальных бойцов в этой области остались незамеченными, за исключением диалога Андрейки с Алексеем. По поводу чайника, привести который не представляется возможным, вследствие богатой игры интонаций.

Собирались в этот день долго, из-за приступа тоски по родине у кэпа, который со слезами на глазах писал в палатке письмо. Что он писал, мы, конечно не знаем. Но, уверенные в стойкости кэпа, думаем, что не: “Милый дедушка! Забери меня отсюда”… А, что-нибудь про упругие ветры, грохочущие реки и скалистые горы.

До Кутаиси было 25 километров. Их проехали без экзерсисов по ремонту техники и довольно быстро. В селениях здесь многое напоминает виденную в клубе кинопутешествий Индию. На проезжей части спокойно гуляют и даже лежат, отрыгивая и переваривая пищу коровы. Вместе с ними и свиньи, довольно резвые, а обилие разнокалиберных Жучек и Бобиков то и дело заставляло нас ехать в рваном ритме.

Въехав в Кутаиси, малодушно проехали мимо палатки с надписью “Пиво” и направились в столовую, где долго и тщательно пережевывали пищу. Центр Кутаиси выглядел очень оживленно. Все магазины были открыты, и еще шла оживленная торговля с лотков прямо на улицах. Похоже, в связи с базарным днем.

За Кутаиси началось отличное шоссе, и мы сразу ускорились. Очень шустро миновали Самтредиа, Абаша, Цхакая, периодически останавливаясь на водопой. Вдруг тов. тренер услышал такой знакомый по вчерашнему дню хлопок и шипение. Но случилось это не у него, а у ехавшего сзади кэпа. Вперед был отправлен Григорий, чтобы догнать Алексея и забрать необходимый для ремонта бандаж. Бандаж приехал минут через десять, а вместе с ним и Алексей. Шмаренков - младший, имевший бледный вид и тоненькую шейку, был послан вперед вследствие слабости здоровья, вследствие чего он не мог даже оказать моральную помощь. Алексей через некоторое время также был отослан вперед, а кэп и ст. тренер почти час устраняли неполадки. А перед этим произошло незаметное событие, которому поначалу не придали значения.

Остановившиеся у очередной закусочной для заливки воды в радиаторы бойцы мирно посасывали “Тархун” из бутылок, как вдруг… Мимо промчался, оглянувшись на них, Андрейка и скрылся в лазоревой дали. Привыкшие к подобным его проделкам, бойцы не придали этому значения.

А, сразу после ремонта колеса кэпа, накрылась пара спиц со стороны звездочек у Бориски и восьмерка приобрела недопустимо огромные размеры. На ее устранение ушел еще час с лишним. Затем злой недуг, поразивший Андрюху Шмаренкова, заставил нас сделать еще остановку. Таким образом, Андрейка увеличил отрыв до трех часов.

К вечеру добрались только до Зугдиди. Так как был выходной, и столовые были закрыты, закупились в магазинах хлебом-солью (пачку соли взял хозяйственный Городецкий, решивший, что в предпоследний день похода соль, в количестве 1 кг, нам просто необходима), а также конфетами. После этого мы наткнулись на пивнушку, где можно было закусить очередным свирепым кавказским блюдом, и запить его плохоньким пивом. Бориска, естественно, есть это блюдо огнеедов отказался, и Андрюха смолотил свою и его порции, отчего недуг скрутил его совсем.

Едва отъехали от города, как ребята опять куда-то отвалились. Алексей и ст. тренер, дожидаясь их, угостились местными грушами. Наконец, появился Андрюха, велосипед которого прогибался под тяжестью навьюченных на него гостинцев – груш и хурмы, которыми из сострадания ко всем больным и страждущим, снабдили его местные товарищи.

После совещания, решили остановиться на берегу реки, вблизи древней крепости, которую, наверняка, тоже никто не мог взять, пока она не развалилась сама.

Совсем уже было расположившись на стоянку, уплетая за обе щеки и в два горла дареные фрукты, мы резко изменили свое решение. Причина была в том, что Бориска резко познакомился с одни из реставраторов, работающих в крепости, и он предложил нам переночевать за ее стенами, так как там спокойнее, нет ветра, есть вода и ровная площадка. И мы, конечно же не могли, не могли, не могли отказаться. Андрейка до сих пор найден не был, хотя мы и посылали гонцов на несколько километров вперед по дороге. Поэтому, оставили на всякий случай дежурить Городецкого, а сами пошли в крепость. Палатку не поставили, но не потому, что было тепло, а потому, что колья от нее  где-то возил Андрейка. От товарищей-археологов поступило еще более заманчивое предложение – помыться горячей водой. Мы быстренько собрали свертки для посещения  бани и направились … в свинарник, где стояла чистейшая ванна для купания новорожденных поросят, а из шланга лилась теплая вода. Оперативно смыли грязь, и ухитрившись кое-что даже постирать (например,  особо старательный Бориска застирал свою веломайку до дыр), мы вернулись в лагерь, расстелили палатку, надули матрацы и отправились в дощатый балаганчик реставраторов пить чай и смотреть телевизор.

Реставраторы угостили нас помидорами, мы их – грушами и хурмой. Все это запивалось большим количеством чая. Но чай здесь похоже, не очень любимый напиток, и, после обмена взглядами, один из реставраторов вышел и вернулся с трехлитровой банкой чачи. На два обязательных тоста, первый за всех присутствующих, второй – за родителей нас хватило, дальше пить отказались. Кроме Бориски, дошедшего до четвертого тоста. Но это он, наверное, за себя и за Андрейку.

Шмаренков - младший и Городецкий остались спать в домике, чтобы бороться со своими недугами.

Между делом они чуть не оказались свидетелями отцеубийства, которую пытались устроить горячие кавказцы после того, как допили всю чачу. (Дикое племя, дети гор!) Не в меру пылкий сын пытался успокоить чересчур разбушевавшегося отца с помощью национального оружия – ножичка сантиметров на сорок, но  успокоили его самого, навалившись всей бригадой. 

Остальные  вышли на свежий воздух и были поражены обилием росы, выпавшей на спальниках и матрацах, но спать все-таки легли, поскольку очень хотелось.

Понедельник, 19 сентября 1983 года, Г. Зугдиди – г. Сухуми 

[ВАК]

Утром опять выпала могучая роса и мы малость промокли и подмерзли. Пока все совершали утренний туалет, тов. тренер тщательно обследовал все закоулки крепости, и пришел к выводу, что она действительно состоит из цитадели и городища. Он тут же пожалел об отсутствии Андрейки, который, увидев у реставраторов какую-нибудь старую доску, обязательно обнаружил бы, что певучесть очертаний и интенсивность колористической гаммы рождают в иконе веселящую душу симфонию линий и красок, даже, если бы эта доска была бы всю жизнь разделочной.

После съемок крепости и А.Городецкого, который скакнул тройным прыжком, пошли искать обжираловку. Поиски оказались бесплодными, мы вернулись назад и стали собираться. Очень тепло распрощались с реставраторами и поехали в Гали.

В тамошней столовой отведали очередные огненные блюда, и тут вдруг вбежали взволнованные местные жители с криками, что у кого-то спустило колесо. Как выяснилось, у Григория. Пришлось успокоить местных товарищей, вытолкать их в три шеи и столовой и закончить завтрак.

Ремонт изношенного колеса Григория занял массу времени, в течение которого кое-кто (Городецкий) успел даже поспать под местным анчаром, некто (тов. тренер) прочел от корки до корки “Советский спорт”, а кто-то (кэп и Бориска) посетили близлежащие магазины.

В Очамчире море стало видно с дороги, и старый пират тов. тренер с радостью поприветствовал этот мир бездонный. Поддержал его только Городецкий. Шмаренковы, сухопутные до мозга костей, никаких эмоций не выразили, как и Бориска, и кэп, до сих пор считающий море большой зеленой лужей.

По прибытии в Сухум, не найдя на въезде Андрейку, мы отправились на главпочтамт, где получили энные суммы. Андрейке перевода не было, из чего сделали вывод, что он его уже получил и скрывается где-то, не уплатив в общественную кассу причитающийся с него полтинник. На  почтамте мы оставили на всякий случай открытку с матюками на его имя до востребования и поехали в воспетую Григорием пельменную. В ней сравнялись с голодными людьми и поехали на железнодорожный вокзал, по пути любуясь субтропическими растениями и вдыхая в себя морской воздух, наполненный запахом поспевающего винограда.

Как вдруг…! Что-то, движущееся по встречной полосе, ослепило нас, и заставило остановиться. Конечно же, это была ослепительная Андрейкина улыбка! Несмотря на потрепанный внешний вид, лицо со следами инсценировки песни “Вот кто-то с горочки спустился” и отсутствие рюкзака, который у него, как мы сразу подумали, отобрали большие ребята, улыбка была все та же, и он щедро одаривал нас ею. Мало того, он  ей нас и обезоружил. Мы заранее ему все простили и, ласково гладя его по голове, выслушали столь волнительный рассказ.

Рассказ Андрейки, сбивчивый и взволнованный, поведанный нам на железнодорожном вокзале и записанный им самолично в городе Новосибирске, месяца через три после окончания похода:

Прежде всего хочу развеять то впечатление, которое сложится у трепетного читателя сего коллективного труда о своей скромной особе. И перед богом, на страшном суде, свидетельствую, что НЕ ВИДЕЛ ни закусочной, ни бойцов родного экипажа, ни “Тархуна” в их руках, а то движение головой, которое было принято экипажем за оглядывание, было ни чем иным, как смахиванием со лба обильного пота. Оный пот свидетельствует, с каким усердием я упирался в педали и ворочал рулем, чтобы, как можно быстрее, воссоединиться с нежно любимыми, и так неосторожно покинувшими меня бойцами гвардейского экипажа.

Итак, я ехал-ехал, ехал-ехал, проехал город, в котором Андрюха неосмотрительно лопал вторую порцию местных яств, проехал старую крепость, единственный и последний (клянусь!) раз не осмотрев столь интересный с этнографической и других точек зрения, объект, и тут меня посетило сомнение. Доехав до ближайшего поста ГАИ, я попросил у местного гаишника (кстати, отнесшегося ко мне с большим подозрением) узнать у своих коллег впереди и позади на дороге, не проезжали ли мимо них чудаки на велосипедах с рюкзаками, вроде меня. После долгих уговоров, гаишник, наконец, позвонил по телефону на ближайшие посты и разочаровал меня, сказав, что ничего подобного не наблюдалось. После недолгих раздумий я решил, что экипаж скорее ждет меня где-то впереди, чем сзади, оседлал велосипед, и рванул в сторону Сухуми.

Въехав в Абхазию, я остановился прямо у дороги, под деревом, и решил (как всегда, очень последовательно) ждать. Проспав в сидячем положении около часа, т.е. до 20:00 местного времени, а может быть и немного дольше, я, так как ребят все еще не было видно, решил, что они все же где-то впереди, и снова взобрался на велосипед. Доехав до ближайшей деревни и разузнав, что до моря всего лишь каких-то жалких тридцать километров, и, если постараться, то можно доехать до темноты, ваш покорный слуга совсем ошалел от предчувствия скорого свидания с морем и, скакнув на своего многострадального, двухколесного, горбатенького в раме (воспоминание о его молодости и неопытности седока) спутника, сломя голову помчался в Очамчиру. Мне казалось что в Очамчире меня ждет теплое, ласковое, булькающее синее море, горячий ужин и легкие остроумные шутки бойцов гвардейского экипажа по поводу опоздания.

О море!!! Голубая, ласковая мечта каждого сибиряка. Ты снишься нам в детстве, открываешься во всей своей шири и могучести во время первой встречи, напоминающее о себе восторженными рассказами загорелых, отдохнувших коллег по работе.

Вовочка, ты поймешь меня! Я пишу эти строки, а на улице мороз –31^о С. Всю дорогу от Еревана я мечтал помыть свои чресла в море, поваляться на горячем песке, выгнать из печенок память о холодах. Поэтому я ехал и ехал, даже когда стемнело.

Конечно, приходилось часто останавливаться и изучать дорогу перед собой, нет ли впереди ямы, а то и шарахаться от проезжавших мимо машин. В результате я был в Очамчире около десяти – одиннадцати. Доехав до ближайшего кемпинга, я с ужасом узнал, что группа из шести велосипедистов часов в шесть на полных парах пронеслась в Сухуми. Отчаявшись догнать ребят (как я думал), решил заночевать здесь.

Поплакавшись в жилетку местным аборигенам, я был накормлен и устроен на ночлег в кемпинге, и все это в обмен на рассказы о гвардейском экипаже и его славных делах. После этого последовало купание в ночном море (восхитительно!) и крепкий, освежающий сон. В этот день (заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет)  было проехано свыше 160 километров, и это при моем-то прерывистом дыхании, слабом сердце и ножках-тряпочках.

Утром я встал пораньше и тихонько поехал в Сухуми. Километров через двадцать спустило переднее колесо, и опять мне помогли местные жители, показав дорогу на станцию техобслуживания. Там я познакомился с остряком, завулканизировавшим мне камеру, и, между делом попенявшему мне, что пора уже ездить в собственной машине с красавицей-женой, а не бегать с плаксивой миной по дорогам Грузии. Нашелся там и земляк из Тулы, в свое время не попавший на шахту, и после этого променявший шахтерскую славу на левый рубль на станции техобслуживания.

После этого я доехал до Сухуми, заехал на Главпочтамт, где получил “весточку” от мамы и поехал в адресный стол узнавать адрес Альберта Маркосяна. Поплутав немного по тамошним подъемам, я добрался до его дома, бросил там рюкзак, объяснил его оторопевшим маме и сестре, кто я такой и почему один, и поехал в город, решив съездить на вокзал, главпочтамт и походить по пляжам, поискать гвардейский экипаж. Отъезжая от вокзала, я натолкнулся на процессию грязных бородатых людей, размахивавших руками, и на велосипедах. Кто это был, думаю, объяснять не надо.

[ВАК]

Течение рассказа прерывалось трудными рыданиями сильных мужчин, всхлипываниями, всплесками и заламываниями рук и восклицаниями: “Жалкенький ты наш!”, “Ох, ты, батюшки-светы!” и “Завидуем мы тебе, бедолаге!”

Билетов нам на вокзале не дали, а отфутболили в кассы предварительной продажи, где ничего утешительного тоже не сообщили. Тогда мы на все плюнули и начали прожигать жизнь:  есть пирожные и арахис в шоколаде, пить лимонад и газировку.

После этого стали готовиться ехать к Альберту Маркосяну. Взяли торт, подчистили все карточные долги, и плюс ко всему у тов. тренера был последний рабочий день в этом… ВГПТИ, в связи с чем с него причиталось. Всего набралось 5 “сухарей”.

Успешно преодолев тяжелый подъем и отбив лихие атаки местных псов, мы добрались до дома Альберта, где нас очень душевно встретили его родственники. Все очень долго мыли руки и уши, а потом Андрейка  на бис повторил свою греческую трагедию. Не дождавшись Альберта сели за стол, на котором уже стояли серьезные напитки: “Русская” и “Горiлка”. После второй появился Альберт с братом Рафиком. Последовали объятья, поцелуи, похлопывания по животу и солнечному сплетению. Посыпались тосты, стоял непрерывный звон фужеров, а закуска была божественная. В результате все нализались, как Устин Акимыч, и заснули там же, где и пили, в летнем домике в саду на полу, хотя каждому была предложена кровать. 

Вторник, 20 сентября 1983 года, Г. Сухуми

Одним из первых проснулся ст. тренер. Что-то сосало его сердце и не давало спокойно спать. Обуреваемый предчувствиями Городецкий тоже не дремал. Четверть часа спустя уже все покряхтывали, позевывали и почесывались. Долго не давали себя уговорить пойти позавтракать, но хозяева очень обиделись, и мы в конце концов сдались. Кухня была отменная. А на изыскано сервированном столе опять стояла злодейка с наклейкой. Слабая половина экипажа отказалась от утренней чарки, а пивуны-интеллектуалы (Андрейка, Алексей и тов. тренер) выкушали по рюмашке, телу во здравие, почкам на пользу. Андрейка, правда, опять увлекся, за что жизнь дала ему очередную затрещину.

Когда мы вышли из дома в направлении пляжа, бани и почтамта, Андрейка и Андрюха вспомнили, что оба оставили на столе, один паспорт, другой – банный прибор. Пришлось им вернуться назад. Через пару минут показался Андрюха, в десяти метрах позади него Андрейка, как всегда, разинув рот по сторонам. Как только Андрюха поравнялся с нами, мы свернули на кратчайшую дорогу к морю, и вскоре обнаружили очередную пропажу Андрейки. Поиски ничего не дали, след обрывался посереди дороги.

Комментируя очередную Андрейкину выходку, дошли до пляжа, где тов. тренер принялся усиленно дегустировать пиво у каждой пивной точки, но очень скоро приобрел кислый вид, поскольку пиво было еще кислее. Затем компания, загребая пыль, долго бродила по пляжу и чужим ногам, выискивая приятное местечко. В процессе поисков из толпы праздношатающихся был выужен Андрейка, заливший с утра глаза, да еще и доехавший до пляжа, как выяснилось, в пошлой роскоши. Его подвез на “Волге” брат Альберта Рафик. Андрейка колотил себя пяткой в грудь, доказывая, что он нас не видел, и что не он потерялся, а мы его бросили. Но не было ему уже веры у членов экипажа. Кроме того, Андрейка еще раз наглядно доказал тезис, что не бывает некрасивых женщин, а бывает мало водки, цепляясь почти к каждой юбке (или как там еще сказать на пляже?).

Андрейка и тов. тренер очень хотели съездить в Новый Афон, но ближайшие билеты были только через три дня, пришлось отказаться и от этой запланированной экскурсии, и от поездки в Сочи. О Сочи! Как много в этом звуке для сердца русского слилось! Там некогда бывал и я.

В конце концов нашли место и тут же начали купаться. Вода была мрачного цвета и мало напоминала морскую воду, виденную нами, в частности в Крыму на мысе Фиолент. Купание в ней не могло привести ни к чему хорошему для здоровья, тем более, что злополучного Андрейку прибило волной к берегу, после чего его едва случайно не прибили камнем.

Совершив омовение, ребята принялись за азартные игры, во время которых постоянно проигрывавший комсорг кричал, что он не может играть в обстановке травли со стороны завистников, а творческая группа в составе Городецкого и тов. тренера сняла учебный фильм, как не надо скакать в воду. Процесс съемок вызвал большое оживление на пляже.

Пляж мы покидали довольные, но голодные. По дороге в общепит нашли Альберта, и ангажировали его с собой. Он повел нас в кафе, где мы отведали еще раз хачапури, после чего Андрюху совсем скрутила подколодная змея – плюшечная лихорадка, а полуголодные комсорг, тов. тренер, Андрейка, кэп, Бориска и Алексей пошли доедать в пельменную.

После пельменной все вспомнили, что пора домой, пора трудиться, осуществлять синтез науки и производства. Эти заботы не затронули только тов. тренера, который пошел прочищать дыхание изрядным количеством пива и гнусивших Андрейку и Городецкого, которых в конце концов послали в баню, чтобы они заодно и помылись.
 

[АМЯ]

Должен заметить, что баня в Сухуми оставляет желать лучшего. Мало того, что там нет парилки, а то, что выдают за нее, скорее напоминает один из казематов в средневековом монастыре, где бедных еретиков варили на пару, подвешивая над котлом с кипящей водой. В “бане” (ха-ха-ха) в тот момент, когда ее посетили истинные ценители и знаток, профессора веника и полка (Городецкий, и автор этих строк) не оказалось:

- пива свежего – и в помине;

- веников березовых – ни одного

- простынь банных – где уж им!

Бассейна тоже не было. Кроме того, холодной воды также не было, и нам пришлось мыться горячей, а за холодной стоять в очереди. Из бани мы вышли отплевываясь, разочарованные в банно-прачечном service г. Сухуми и в жизни вообще.

После этого мы пошли домой, по дороге через парк культуры и отдыха, где и стали потрясенными свидетелями быта и нравов “золотой молодежи” города Сухуми, проматывающей головокружительное количество шампанского (сколько точно, так и осталось невыясненным) в дикую смесь настольного тенниса, нардов и карточной игры, в просторечии называемой “польский банчок”, или “три листика”, Тульское название – “сека”.

Правила этой игры “a la Сухуми” таковы:

На теннисный стол с обоих сторон на расстоянии 5-7 см от торца, посередине, ставят спичечный коробок и начинают играть. Попадание по коробку противника во время своей подачи дает сразу пять очков, если подача выиграна. В ходе игры по “нардовой” терминологии повышаются ставки. Ставки повышаются как в “секе”, т.е. назад дороги нет. Начинают с бутылки шампанского, а дальше южная кровь и бездонный карман папаши доводят ставки до бесконечности. В общем, уйти оттуда можно и без штанов.

После этого мы пришли домой к Альбертику, где уже полным ходом шли сборы.

На этом записи обрываются. Добавить, практически, нечего. Как справедливо заметил тов. тренер, всех потянуло домой, и было решено уехать в тот же день, несмотря на протесты со стороны ст. тренера и Алексея, намыливавшихся отдохнуть в Сухуми по полной программе, в течение, минимум, недели. Вечером поехали на вокзал и без проблем купили билеты до Тулы. Правда дорогие, в “СВ”, но это уже не имело значения, так как ехали домой.