1985 год, поход по Северному Кавказу.

Автор - А.Э.Городецкий ("Ромуальдыч"). Комментарии В.Камоликова.

31.08.85, суббота, 1:53

Пролог        Prologue

Сбор команды был назначен у Городецкого, т.к. он ближе всех живет к вокзалу. Камоликов сказал ему об этом, кажется, последнему: "Собираемся у Городецкого в 22:00, ты в курсе?". Тот, естественно, был не в курсе, столь же естественно сказал, что да, в курсе. И началось.

Первым ввалился Борис Николаевич Мерцалов, знаменитый по прежнему походу на Кавказ, мужчина средних лет, средней комплекции, среднего размера оклада, но в полном расцвете сил. Он застал т.Городецкого А.Э. в  разброде и метании, в состоянии смятения чувств, которое не покидало его с тех пор, как Алексей узнал, что Б.Н.Мерцалов собирается уже третий день, но с переменным успехом. Сам же т.Алексей начал собираться 15 минут назад. Он оторопело глядел на разбросанные по полу детали, столь опрометчиво снятые им со стоящего рядом  с неестественно вывернутыми конечностями велосипеда; на кучу одежды и предметов личной гигиены, лежащую на диване; на сумку с неподдающимся учету количеством еды в мощной металлической упаковке; на палатку страшных размеров, скромно приваленную к рискующей обвалиться от этого стене. Глядел Леха также на более чем скромных размеров рюкзак, щедро уступ ленный [Эту 2-ю половину слова и это примечание автор писал уже в вагоне поезда, 31.09.85, около 9:00. (прим. авт.)] ему Григорием Леонидовичем Шмаренковым-отцом. В этот рюкзак Лехе предстояло втиснуть все вышеозначенное добро, и процедура упаковывания энтузиазма не вызывала.

В этот момент начали прибывать члены команды. Правда, как выяснилось впоследствии, это были провожающие отъезжающих. Галя Маслова брезгливо потрогала велосипед т.Городецкого, который стоял кверху лапами и при одном колесе. "Почему до сих пор колесо переднее не поставил?" – "А мне не надо. Я все равно не еду" – ответил Алексей, с лихорадочной поспешностью заталкивая в рюкзак барахло.

Так, шутками и прибаутками, и проходили сборы. Например, выяснилось, что великолепно сваренный [В момент, когда пишутся эти строки, по местному (вагонному) радио сообщили, что во Франции в железнодорожной катастрофе погибло 30 человек. Эта весть почему-то не подняла духа перемещающейся  тем же способом команды. (прим. авт.)] таганок имеет два комплекта соединительных труб. В одном комплекте диаметр труб был слишком мал, а в другом, естественно, наоборот. Было принято мудрое решение пилить крестовины таганка шершавым напильником. Это решение не вызвало, как ни странно, бурного одобрения в массах, и пришлось срочно изготовить электроточило.

Электроточило после окончания доводочных работ имело на оси электродвигателя точильные камни треугольной и квадратной формы.

Кроме того выяснилось, что народ немного погорячился, и взял столько вещей сколько мог увезти, а некоторые (Б.Н.Мерцалов) даже столько, и еще раз столько (ездил два раза). В результате, несмотря на огромные размеры рюкзака, который В.А.Камоликов месте с братом известного полководца В.Невским, и в пустом состоянии с трудом дотащили до места встречи, все уложить не удалось, и жена Городецкого будет приятно удивлена присутствием в квартире множества нужных и полезных в хозяйстве вещей.

В конце концов, с понуканиями и подталкиваниями, группа вывалилась из подъезда, который безуспешно пытался мирно спать. Когда стали втискиваться в вагон, который пока еще мирно спал, выяснилось, что вагон почему-то не мягкий. Велосипеды втискивались с трудом. Случился небольшой казус: с багажной полки в нашем купе, на которую мы безуспешно пытались поместить наши велосипеды, свешивались ужасающих размеров босые ноги. Мы испугались, аж вспотели, и перенесли велосипеды в соседнее купе, где их всю ночь сторожил, не смыкая глаз, доблестный командир. Ночью на него покусились, видимо с целью выкрасть бесценные сокровища, стреляли из противотанкового гранатомета. Осколком гранаты вырвало клок из Володиной подушки точно там, где голова. Если голова и была задета, хуже ей от этого не стало, да и не могло стать. Правда, пролетая сквозь подушку и Вовочкину голову, осколок создал интенсивный сквозняк, в результате командир схватил насморк при исполнении служебных обязанностей.

Действие без частей. 31.08.85, суббота, 12:51

После Харькова Володя переселился в купе, где прописались Мерцалов, Городецкий, Губин. Верхние полки там освободились, но велосипеды продолжали лежать в соседнем купе, угрожая жизни беззаботных пассажиров. Обезопасив таким образом себя, мы плотно позавтракали.

Время, проведенное туристом в поезде или другом транспортном средстве, перемещающем его вместе со снаряжением в точку начала маршрута, можно потратить по разному. Ю.Губин, заранее подготовившийся к походу, и не имеющий поэтому никаких проблем, предавался, скорее всего, мечтам о ждущих его перевалах. Владимир спал и видел сладки сон, содержание которого нам не известно. Борис Николаевич с ужасом думал о предстоящих поломках и об огромном количестве запчастей, среди которых все равно не окажется нужной, но которые все равно нужно тащить на себе, ведь он механик. Игорь также спал, сюжет его видений также не станет достоянием гласности, но по тому, как он вскрикивал, отбивался, и все пытался убежать от кого-то во сне, можно сделать вывод, снился Игорю широкоформатный цветной стереофонический продовольственный кошмар, в котором за ним гналась куча консервных банок. В передних рядах неслись, грозно хлопая крышками, открытые банки, на них напирали еще не открытые. Он пытался от них убежать, но по земле рассыпана гречневая крупа [В этот момент изрядно оскудевшая фантазия автора была подстегнута подношением в виде груши из соседней каюты. Этой взяткой жители означенной каюты пытаются купить расположение автора и обеспечить себе место в сих бессмертных записках. (прим. авт.)] он скользит по ней, буксует,  падает, туча банок набегает, и…

Таис Тульская, получив и осознав замечание по поводу не в меру бурных проявлений радости от предстоящих встреч с вечными снегам и ледниками, сделалась не в меру скромной и проводила время в изучении журнала "Нева". Оля и Оля, видимо, обдумывали, чем заняться. Однако снующие по вагону работники как государственного, так и частного сектора торговли, предлагающие сонники, пасхальные календари, яблоки и груши "только с грядки", мясо, шоколад, горячий обед, сметану в баночках, самодельные, километровой длины, конфеты сомнительного качества, но в фирменных обертках, вся эта масса людей, в несколько раз превышающая количество пассажиров, не дает этим пассажирам скучать и думать, чего бы придумать, ибо это запрещено майскими указами.

 01.09.85, воскресенье. Ретроспекция от 02.09.85. Retrospection.

Выгрузились на платформе "Котляревская", что в переводе на кабардино-балкарский, звучит как "поселок Майский". Поезд опоздал на 30-40 минут, поэтому вместо 6:36 он пришел в 7:05 и мы опоздали на электричку в Нальчик, которая идет в 6:15, и мы могли бы, возможно, на нее успеть. Следующая только в 15:00. Поэтому мы собрали велосипеды и поехали своим ходом. Плотно позавтракали в забегаловке на выезде из Майского, взяли координаты балкарского родственника одного новосибирца, который тоже путешествует по Кавказу на велосипеде (не Андрейка ли?) с тем, чтобы при встрече сообщить их (координаты) этому новосибирцу.

Далее мы без приключений, с частыми остановками, проследовали до Нальчика (45 км). Шоссе очень прямое, практически без подъемов или с очень пологими. Несмотря на это, автору очень часто приходила мысль, высказанная Б.Н.Мерцаловым в 1983 году: "Как они надоели, эти горы!".

В Нальчике были около 12:30. В магазины мы опоздали, они закрываются на обед с 13 до 14. Пока пообедали в столовой (опять, кстати, очень плотно). Вообще у многих по первому дню создалось впечатление, что мы приехали сюда отъедаться - сметана, творог, восточные сладости, не говоря уже о первом и втором блюдах, шли просто великолепно. Время прошло, открылась почта, где мы поставили печати в маршрутку и отправили телеграммы и открытки. Продуктами закупились по пути в столовую. Купили, также, и арбуз (8 кг по 60 коп., правда, сначала продавщица сказала, что каждый дает по полтиннику, и он наш, но мы, дураки, честные, и попросили взвесить), он оказался великолепным. Продавщица говорила, что мы в этом году таких еще не ели. Поскольку многие вообще никаких еще не ели, то она ничем не рисковала.

В 9 км от Нальчика купили камеру в магазине "Спорт-культтовары", а еще через километр – ресторан с названием, написанным русскими буквами, что не сделало, однако, его более разборчивым. Сразу за рестораном указатель: "Чегемские водопады 39 км". Мы проехали по этой дороге 17 км и заночевали возле пасеки, метрах в 200 от нее.

Меда уже, к сожалению не было – откачали, осень, все-таки. Ужин, приготовленный Владимиром, Алексеем и Юрой, стал завершающим аккордом, финалом и апофеозом этого богатого питательными событиями дня. Последний такт – арбуз. Это была последняя капля, которую не все вынесли.

Ужин поднял у всех упавший было по случаю первых трудных километров, которые, как известно, всегда самые трудные, настроение, и, слово за слово выяснилось, что рюкзаки-штаны и велосипеды носят у всех имена собственные. Например, Тася возит с собой мужика-Ваську, велосипед у нее – Ветерок. Игорь зовет велосипед Рыжей Стервой, отец-командир – Зорькой, Алексей – Парашей. Борису Николаевичу, как механику, было предложено срочно составить список кличек и зазубрить их, чтобы он знал, как к какой тачке подойти, что сказать, похлопывая ее по крупу. Это ведь не простое дело – уход за техникой, к каждой свой подход нужен, к каждой свой ключ.

Помнится, перед остановкой на ночлег мы как обычно стали искать чистую воду для ужина, не желая набирать ее из довольно мутного в этих местах Чегема. Но не могли найти ни одной водоразборной колонки, столь привычной в нашей полосе. Выйти из затруднения попытались, зайдя в один из придорожных домов и попросив воды. После того, как мы набрали воду в чайник и котелок, мы спросили у хозяйки, где она набирает воду. Она махнула рукой в сторону реки и сказала: "Чегем!".

Еще запомнилось, что на выезде из этого населенного пункта недалеко от дороги стояла каменная баба, очень напоминавшая фаллокулярный символ плодородья. Леха, уже соскучившийся по женской ласке, не удержался и побежал обниматься с этой бабой. По-моему я успел заснять этот момент.

Девчонки, спустившись к Чегему, обнаружили окультуренный сероводородный горячий источник. Правда, помыться этим же вечером им помешали столпившиеся в ожидании чего-то местные мужчины угрюмого вида, но неизвестной национальности. Здраво рассудив, что лучше не рисковать, девчата вернулись в лагерь.

02.09.85, понедельник. Ретроспекция от 03.09.85, 6:55

Утром девчонки все-таки сходили на источник, и заодно помылись. Правда, какой-то гражданин, не решаясь подойти поближе, издали наблюдал за нашими купальщицами. Через некоторое время, помучив гражданина, девчонки оделись. После них приняли ванну и мы.

Источник устроен так:

1 - большой булыжник, прикрывает выход термальных вод, одновременно являясь вешалкой для одежды, туалетной полочкой и пр.

2 - блок управления источником (БУИ). Там, вероятно, есть краны с водой погорячее и похолоднее, но мы их не нашли, а банщик был в отпуске – бархатный сезон.

3 - Струи

4 - Естественная сероводородная ванна.

К чести источника надо признать, что сероводорода и его запаха там не слишком много.

Мужчины хорошо помылись, и зафиксировали это на цветной пленке. Со временем, и автор убежден в этом, нам удастся наводнить этими снимками мировой рынок, и тем самым разорить фирм "Playboy" и "Penthouse". Главный фотограф пожалел, правда, что не взял с собой конвертор и длиннофокусник, а то можно было бы сделать еще более впечатляющие снимки с натуры.

У меня осталось смутное подозрение, что этот источник для местного населения носил какое-то культовое значение, потому что, когда мы в нем купались, подошли хмурого вида мужики и, не говоря ни слова, встали рядом и с видимым осуждением смотрели на наши плескания и полоскания. Мне кажется, что в основном поэтому мы быстро закончили наши водные процедуры.

Однако потерянного не вернешь, и в 10:15 – 10:20 мы отправились дальше. Через 10 км оказался Нижний Чегем, еще через 10-12 Хушгосырт, сразу за которым начинаются знаменитые Чегемские водопады. Они отражены на слайдах, но несколько слов будет уместно сказать. Падают воды не самого Чегема, а какого-то его притока, т.е. устье притока представляет собой водопад.

В зарульной беседе (справка: зарульная беседа – это беседа за рулем) автора и В.А.Камоликова была высказана мысль о причинах любви членов гвардейского экипажа к Кавказу. Цитирую: "Кавказ – молодые горы, и люди там поэтому вечно молоды. Поэтому нас, стареющих мужчин с годами все сильнее тянет в горы". Святая правда!

После Хушгосырта дорога испортилась. Пошел щебень с песком, кроме того, она по прежнему вьется вдоль Чегема, крутясь во всех трех плоскостях. Пошли крутые подъемы в сочетании с плохой дорогой, и все наелись очень быстро, кроме, похоже, отца-командира. Алексей, во всяком случае, чувствовал себя очень туго. Он трижды упал, дважды, правда, не по своей вине, да и упал-то только во второй раз – не успел выдернуть ногу из туклипса, а остальные разы падала его Параша, Леха вставал на ноги. Вообще, в этот день на всех напала падучая. Падал Ветерок, падала Зорька. Васек постоянно тщится перекинуть правую ногу через багажник, но его хозяйка зорко глядит, чтобы он не сбежал.

На последних силах докатились до Эль-Тюбю, что в переводе означает "Верхний Чегем". Кое-где, а за поселком почти везде, тащили тачки на руках, что вообще-то ненамного легче. В Верхнем Чегеме в магазине нет сахара и хлеба. Хлеб там пекут, а сахар пиленый. Кстати, добывают открытым способом, поэтому все горы вокруг Чегема имеют вид тщательно опиленных стенок. Кстати, рядом с магазином стоит сторожевая башня, построенная в 16-м веке. Заночевали по-над рекою, немного отъехав от поселка.

Дежурные (Пашкевич и дамы) готовили костер и пожрать. Вовочка с Лехой ставили палатки. Непосвященному их разговор представлялся детской игрой, либо беседой постоянных клиентов желтого дома:

- Готов?

- Ага!

- Не ага!

- Наробраз!

- Оно!

- Начал, держу!

- Пустил!

- Заталкивай!...Натягивай!...Зацопливай!

Сначала хотели поставить палатки выходом к бурному потоку – великолепный вид и т.п., но кто-то побоялся выйти ночью и сделать пару лишних шагов.

На прошлом привале механику пришла мысль, что развязанный пупок при чрезмерно плотном, но вкусном ужине – достоинство. Лишнее вывалится, а языку все равно вкусно.

Кстати, о давлении. Процитированная Лехой фраза Жванецкого о том, что "желудок давит на глаза, приходится шире ставить ноги", вернулась к нему от Игоря и Вовочки. Леха ужинал, лежа на животе. Кто-то спросил: "Что это ты, Леха, такой молчаливый?" Леха был в откате, потому за него ответили Вовочка с завхозом: "А у него желудок на глаза давит, да еще на животе ест. Между глазами и желудком находится язык, который поэтому напрочь защемило.

Механик с летописцем завалились раньше всех. Остальные еще долго сидели у костра, рассказывали свежие анекдоты, пытаясь поймать на длинных и средних волнах "Голос Америки", слушали ответы Горбачева на вопросы журнала " Time".

Т.К.Л.? Впервые в истории Чегемского ущелья было совершено ночное восхождение на пик Безымянный, вначале двойкой, потом четверкой отважных велоальпинистов.

Боря же с Лехой рассказали друг другу по паре старых протухших анекдотов, сделали вид, что они им внове, и отрубились.

03.09.85,вторник. Со свежих ощущений. 15:37

[Эта запись делалась в непосредственной близости от Безенгийского перевала – ок. 1000 м., поэтому руки трясутся, а паста застывает в ручке. (прим.авт).]

Дежурные (это были летописец и командир), как всегда, встали раньше всех – 5:45. В это время довольно прохладно. Дежурным показалось даже, что воздух морозный. Солнце еще не взошло, но луна светила очень ярко. Вообще, утро до 11:00 было почти безоблачным. Тронулись в 10:17 и, как выяснилось, дальше шел подъем до перевала.

Запомнился один случай. Во время одного из привалов в связи с ремонтом заднего колеса И. Пашкевича, когда обсуждалась актуальность выращивания уссурийских тигров с шерстью, защищенной от лесных пожаров, механик, разобрав колесо на молекулы озвучил теорию лишнего веса велосипеда. По этой теории всякие защитные щитки и диски представляют из себя балласт, наличие которого оправдано только на велосипедах чайников. При нормальной эксплуатации и квалифицированном обслуживании необходимости в них нет никакой. Мы с Лехой подтвердили правоту его слов, приведя в доказательство наши велосипеды. В связи с вышеизложенным Бориска предложил Игорю выбросить защитный диск заднего колеса, что тот тут же и сделал. Увидев наши вытянувшиеся лица, Пашкевич удивленно сказал: "Вы же сами сказали, что он не нужен!" После этого мы ему долго объясняли, что диск необходимо было повозить с собой хотя бы пару дней, после чего незаметно забыть его на какой-нибудь стоянке – вот тогда все было бы правильно.

Серпантином это назвать нельзя, но дорога довольно мрачная. В гору все время идем пешком. С горы – иногда верхом, если покрытие позволяет. Велосипед лучше всего толкать вдвоем – один ведет за руль, другой толкает кобылу или жеребца в зад, где рюкзак. Так получается больше, чем в два раза легче каждому. Леха нацепил свой рюкзак на спину, и толкал свой, почти невесомый велосипед впереди себя.

Уставали очень быстро – подъем крутой, местами до 20%, приходилось часто отдыхать. Несмотря на тяжесть дороги, народ настроения не терял, на остановках гомерический хохот вызывал опасность схода лавин, селей, камнепадов. Особенно отличался Борис Николаевич. Используя весь свой арсенал интонаций, мимики, фантазии, он на каждой остановки веселил всех до упаду. На пути встретились три кошары, перекус устроили возле второй. Недалеко стоит дом, в котором живут хозяева всей окрестной скотины, а значит рядом должна быть вода. Так оно и оказалось.

Чем дальше, тем меньше нам верилось, что по этой дороге могут ездить машины, да и следы от колеи почти терялись. Дорогу и расстояние мы, естественно спрашивали при первой возможности. Что интересно,

(В.А.К.)в результате своих наблюдений мы пришли к выводу, что в Кабардино-Балкарии своя система мер и весов, совпадающая с СИ и СГС по названиям, но расходящаяся с ними по содержанию. В частности, один кабардино-балкарский километр равен четырем-пяти стандартным. Из-за этого мы несколько раз уже собирались кричать "Ура" и качать друг друга, но за "последним" километром успешно появлялся следующий, и мы опять шумною толпою устремлялись на его преодоление. Ровно в 17:19 с веселым гиканьем перевал, до сих пор не видевший велосипеда, был покорен.

(В.А.К.) Первой тачкой, поправшей перевал своими колесами, была Люська (жокей – Б.Н.Мерцалов), за что ей специальным распоряжением было присвоено звание Чегемская.

На перевале мы, как положено, сфотографировались в разных позах около тура. Правда, значков, удостоверяющих наше присутствие на перевале мы не купили, газетный киоск, который там стоит, был закрыт. На киоске висела пожелтевшая от времени табличка: "Вернусь через 15 минут". Но, поскольку уже темнело, а нам нужно было еще спуститься пониже в долину, где есть вода, срубить лагерь и приготовить еду, то ждать мы не могли, и поехали дальше без значков.

Спустились вниз километра на два-три [Далее, если это специально не оговорено, все единицы приводятся в системе СИ.(прим.авт.).], преимущественно пеше-велосипедным методом, не без травм, естественно. Тася не справилась с Боливаром-Ветерком. Но мелкие царапины - ерунда,  и вскоре мы остановились на берегу чистейшей горной речки. Небольшую лужайку закрывал огромный валун, за ним мы и поставили палатки. Настроение у всех был неплохое - самый трудный день позади.

Командир с летописцем опять подивили всех вкусовыми качествами пищи, при этом практически не подходя к примусу. Правда, в этом была, скорее, даже не их заслуга. Картошку чистили девчата, а, как заметил однажды В.А.Камоликов, неправильно почищенную картошку как ни вари, толку не будет. Опять попели песни, посидели у свечи (кусок оргстекла) – за неимением дров костра не разводили, а ужин готовили на примусе.

04.09.85, среда. Ретроспекция от 05.09.85, 19:02

Встали рано, в 6:30, день предстоял ударный. Дело в том, что мы вышли из графика ровно на день, и предстояло нагнать это отставание.

Командир, механик и летописец с самого ранья отправились трусцой на зарядку, по одобрительные возгласы наблюдателей, в направлении ближайших валунов, зачем-то прихватив с собой газету "Правда" от 26.08.85, понедельник. Механик и здесь опередил всех, ну, а в красноречии с ним не может соревноваться вся наша группа.

Хорошо позавтракав, собрались довольно быстро, и в 9 с небольшим гаком отправились в путь-дорогу. Оная дорога опять была не ахти, но нам с утра было видение в виде всадника в бурке, папахе, красной водолазке с надписью "Wrangler" и джинсах с надписью "Lee". У этого видения командир, владеющий основами медитации, выспросил дорогу до Безенги, поэтому мы были уверены в себе. Светило солнышко, журчали горные, чистейшей газированной воды ручьи, и группа быстро двигалась вниз. Правда, уже перед самым Безенги дорогу преградила непролазная грязь, но сильные мужские руки выручили и на этот раз – груз был перенесен на себе (В.А.К.) сильными мужскими ногами на натруженных спинах.

Кстати, о грузе. Несмотря на приличную тяжесть продуктов, отдельные личности стали ездить слишком шустро, поэтому был предложено ввести систему выговоров. Выговор с занесением в рюкзак – камень весом 3-5 кг. Строгий выговор с занесением – 5-7 килограммовый камень.

В Безенги попили кизиловый напиток, Вовочка забыл свою фляжку, и мы поехали дальше.

Только отъехали от Безенги, дорога, получше, чем на перевале, конечно, но все равно не ахти - щебенка, как у Бориса с Лехой возникла необходимость обсудить одну важную проблему. Они поставили тачки пирамидой, а когда вернулись, то увидели, что пирамида рассыпалась, а одна тачка, конечно же Лехина, вообще скатилась вверх тормашками под откос. При этом, конечно же, у нее выскочила спица, и, конечно же, на заднем колесе, понятное дело, со стороны пятерника. Пока провозились, выправляя восьмерку, вернулся отец-командир, которому для этого пришлось долго ехать в гору, и сказал пару не очень теплых слов, которые мы здесь привести не можем. Но после этих слов Леха быстро вскочил в седло, и, сильно удрученным, (В.А.К.) чувствуя спиной дружеский взгляд командора, доехал до самого Кырасу, где группа устроила перекус.

В столовой не было ни света, ни воды, поэтому приготовить нам не могли ничего, и мы ограничились своими припасами, столами закусочной, и газводой стоящего рядом магазина. Километров за 5 до Кырасу начинается асфальт, так что дальше мы ехали достаточно быстро. В мгновение ока оказались в Бабугенте.

Пока завхоз с командиром закупали твердый и жидкий хлеб, девчата имели интервью с аборигеном средних лет, который после обязательного вопроса: "Откуда, земляки?", и столь же обязательного прицокивания языком, предложил нарвать яблок в саду, около стены которого и происходил означенный разговор. Леха, однако, выразил сомнение в принадлежности этого сада случайному собеседнику. Но тот провел девчат во двор, оттуда некоторое время доносился их мелодичный смех взвизгивания, собачий лай, после чего появились дамы, очень довольные и нагруженные яблоками.

В шести километрах от Бабугента великолепное шоссе, с очень небольшим постоянным подъемом – уже начинаются Голубые озера.

Прошу обратить внимание на то, что это было время, еще не испорченное тлетворным влиянием Запада и слово  "Голубые" использовалось только в  одном единственном смысле, не вызывая никаких дополнительных ассоциаций даже у острослова-балагура-шутника Б.Н.Мерцалова.

В зоне отдыха, около ресторана "Салам" стоит газетный киоск, и все судорожно бросились покупать свежую прессу (вот что значит информационный голод в сочетании с постоянным перееданием!) и значки, восполнив таким образом пробел, обозначившийся на перевале Думала. Потом выяснилось, что к озерам надо еще подниматься вверх по довольно скучному крутому подъему со щебенкой. Поднявшись до озера Секретного мы увидели, что все его секреты давно разгаданы туристами, теперь его трудно отнести в разряд "голубых", "жемчужин" и пр., и что даже тульская Воронка выгодно отличается от этого сокровища, широко популярного в Европе.

Поднявшись немного вверх (всего снизу 3 км), мы обнаружили еще одну лужицу – озеро Верхнее. На его берегу расположилась турбаза с шашлычницей, пляжем и пирсом для водных велосипедов. Мы ожидали, что сейчас к нам выбежит радушный директор турбазы, пригласит нас пожить у нас недельку – другую и угостит великолепным шашлыком, а вместо этого из-за забора высунулся сумрачного вида мужчина и, угрюмо поинтересовавшись нашим маршрутом в неоригинальных выражениях, посоветовал вернуться назад, т.е. снова вверх, так как на территории турбазы палатки ставить, естественно, нельзя.

Однако место мы нашли отличное. Имелся, хотя и не столь отличный, спуск к воде и много дров для костра. Поскольку времени было еще много (на часах было 16:00), мы прекрасно отдохнули, помылись, постирали в Верхнем озере нижнее белье, после чего оно, вероятно, потеряет свою известность в Европе и естественный голубой цвет. Местные рыбаки поняли это раньше всех, споро свернув свои, ставшие теперь бесполезными, удочки. Заметив косые взгляды на себе, наши прачки (т.т. командир, летописец и механик) также сочли за лучшее смотать свои удочки, предварительно испоганив споласкиванием своих намыленных тел непроточную воду.

Юра Губин тем временем геройски переплыл озеро вдоль и поперек [Вставка другим почерком: Не вдоль и не поперек, а к девочкам.], но на обратном пути, видимо, стали сказываться изменившиеся свойства озера, поэтому Юра стал захлебываться. Наблюдавшие эту сцену на берегу прачки хотели уже было подать инструктору руку помощи в виде средних размеров булыжника, чтобы Юра не мучился, им вспомнился фильм "Чапаев", но Юра уже нащупал слабеющей ногой спасительное дно. Прачки облегченно вздохнули, предвидя уже мрачную перспективу беседы с Юриным дедушкой о том, что Юра не послушался, залез в горы, и там утонул.

Однако, определенные последствия поступок героя все же имел. Инструктор сильно замерз, поэтому ему было предложено 3 капли (1 капля = 1 колпачок) внутреннего согревающего средства из плоской фляжки. Юра действительно согрелся, но из-за побочного эффекта стал необычно весел и разговорчив.

После ужина, опять грозившего отразиться на глазном давлении, группа еще долго обсуждала перспективы похода, трудности вхождения в график (а мы уже в него вошли), рассказывались анекдоты. Впрочем, автор ничего этого не слышал, т.к. снова завалился спать раньше всех, (Т.К.Л.?) чтобы встать утром позже всех.

Постиранные на озере шмотки сушили, как минимум, три дня, некоторые в трапике командира, поэтому его пошатнувшееся здоровье сделалось еще более хилым, и он ежедневно обещает в ближайшие полтора года покинуть нас.

05.09.85, четверг.

Встали опять рано, опять предстоял ударный день. Под палящими лучами солнца и под гору ехали довольно быстро, без приключений, т.к. на их устройство просто не оставалось времени. К обеду доехали до трассы на Нальчик, там стоит пос. Урвань, в котором мы урвали себе обед. Очень жирный суп с обилием мяса, второе блюдо в виде жареного мяса и безвкусной запеканки на гарнир. Сметана и газировка влезли не во всех. Выручил, как всегда, отец-командир, который остался в столовой еще минут на 10. Отправив таким образом все естественные надобности, отправились дальше.

Планировалось заночевать перед Чикола, мы, благодаря хорошей дороге, перевыполнили план. Пока Вовочка посылал телеграммы и ставил печати, мы пропилили за Чикола километра 2-3, пытаясь найти место для стоянки. Ничего приличного, однако, не нашлось. Правда, проезжающие мимо граждане в непонятной милицейско – джинсовой форме, которые налили нам в примус бензин, приглашали нас с собой в Орджоникидзе, обещали устроить в кемпинг. Однако, это относилось, скорее, к женской части группы, поэтому, скрепя сердце, пришлось отказаться.

Лучше всего было бы заночевать прямо на выезде из Чикола, но мы уже проехали, а возвращаться не в наших правилах. Поэтому палатки, рюкзаки, велосипеды и кости бросили чуть в стороне от дороги, прямо на кукурузном поле, там, где через него проходила колея транспортного средства, тип которого мы узнали несколько позднее.

Дежурные (Мерцалов и Оля Ильгамова) сходили в расположенную неподалеку воинскую часть, в задачу которой входило время от времени палить метеорологическими ракетами по облакам, и принесли оттуда воды. Речка, протекающая рядом, имеет совершенно неприглядный вид. В воинскую часть, гарнизон которой состоял ровно из двух человек, воду, оказывается тоже привозят на машине из Чикола, но у них ее много, и они поделились с сиротами, которыми прикинулись дежурные.

Оля с Борисом, несмотря на обещания последнего отравить группу в день своего дежурства, приготовили вполне приличный ужин, вкусовые качества которого летописец, правда, оценить не смог, так как объявил голодовку в знак протеста против репрессий над прогрессивными силами в Чили.

Вернулся отец-командир и долго издевался над Лехой, в деталях описывая и смакуя подробности своего посещения придорожно кафе и дегустации двух кружек пива. Леха взвился, стал ныть, просить сопроводить его до этого райского уголка. Но командир был тверд. Сам-то он уже вкусил, а остальное-суета.

06.09.85, пятница. Ретроспекция от 09.09.85, 8:42

Ночью нас разбудил грохот колес. Кто-то ехал от реки прямо по той просеке, на которой стояли наши палатки. Несмотря на то, что мы занимали всю проезжую часть, и было темно, неизвестное транспортное средство ухитрилось объехать, не задев ни колышка.

Утро было пасмурное, настроение соответственное. Дежурили Алексей с Володей, последний уехал за водой в Чикола, а Леха тем временем разжег примус и разогрел вчерашнюю вермишель с тушенкой.

Группа завтракала (опять без летописца, который эту свою голодовку провел в знак солидарности с черным населением ЮАР), перебрасываясь мрачными шуточками, когда послышался знакомый грохот колес. Подняв головы, мы увидели арбу о двух колесах. Ею управляли уже знакомые Бориске начальник и зам. начальника гарнизона вышеупомянутой в/ч.

Пока собрались и вылезли на тропу, пошел мелкий, но все усиливающийся дождь. Это, наверное, наши друзья – ракетчики отсалютовали нам вслед недельным запасом своих метеоракет.

Отъехали совсем недалеко от стоянки, когда у Бориса образовалась неприятная восьмерка, и командир отправил группу до Ардона, а сам остался с механиком.

Ехали под проливным дождем, на разговоры нервов не хватало, поэтому педали крутили молча и зло. Наверное, каждый по своему воспринимает дождь. Тася что-то напевала всю дорогу, а летописец торжественно заявил, что он его (дождь) терпеть не может, (Т.К.Л.?) еще больше он ненавидит горы. Ненавидит состояние, когда сам одетый, и вроде бы еще кое-где сухой, а сверху льет. Гадко!

В Ардоне постояли минут десять, и нас догнали гвардейцы. Дальше наш путь лежал в Алагир.

День был действительно очень дождливым. Надежды на быстрое окончание дождя не было и надо было ехать. Насколько я помню, промокли все насквозь, да еще и температура воздуха была довольно низкой, поэтому, чтобы не замерзнуть, надо было или разводить мощный костер, или двигаться, чтобы согреться.

[Писано Камоликовым] В Алагире мы, жалкие и мокрые, зашли в кафе-ресторан и пообедали, шокировав своим видом бармена и обслуживающий персонал. Была произведена дегустация местного пива, которое оказалось не очень свежим, а омаров к пиву и вовсе не давали.

Вкусив от местных блюд, мы обошли близлежащие лавочки. Самой запоминающейся и актуальной покупкой было приобретение Лехе, не имеющему собственной миски, небольшого тазика, диаметром с велосипедное колесо. Доблестный летописец почему-то не оценил проявленную заботу, не запрыгал от радости и даже не одарил нас жизнеутверждающим: "Гы-Гы-Гыыы!", чем немало нас огорчил. Очевидно, его в этот момент посетил очередной приступ загадочной желудочной болезни, дающей осложнения на глаза, из-за чего брат-писатель чего-то недоразглядел.

[Снова Городецкий] Тазик был действительно чудовищных размеров, поэтому сразу вызвал в Лехе внутреннее неприятие.

Вечером остановились у реки Фиагдон. До поворота на Какадурский перевал (1400м) оставалось около двадцати километров, мы нашли великолепное местечко около селения Тагардон. Там оборудован съезд с шоссе (кстати,  тоже очень приличного), на лужайке, видимо, часто посещаемой, стоит памятник какому-то балкарцу.

Вовочка, который пошел за водой (дежурил опять он и летописец, последний – ура! – день), обнаружил недалеко от реки стол на 16 персон, вокруг него лавки, а на столе – пачка соли. Вечером вокруг тазика разгорелась жаркая баталия. Когда Леха подошел к столу, то увидел, что ему налили в этот тазик. После долгих шуток и всеобщего веселья (Леха, правда, почему-то не смеялся), Лехе пришлось признать, что это плошка Ромуальдыча, но он тут же открестился от своего сходства и малейшего родства с оным Ромуальдычем.

Леха все пытался починить свои электронные часы, которые после пребывания под проливным дождем показывали день рождения бабушки, причем, поскольку бабушку установить оказалось невозможно, то вычислить истинное время по Гринвичу тоже было затруднительно. Вовочка с умным видом давал ценные советы, типа того, что в часах сгорел трехамперный предохранитель, который нужно заменить жучком. Леха сделала жучок, отломив от запасной педали кусок поувесистей. С запасом, ибо, как ему авторитетно заявил многоопытный механик, батарея в часах стоит емкая – 120 ампер-часов, и ток разряда может дать большой. Затолкал кусок поглубже в часы. После этого они продолжали показывать день рождения какой-то старушки, теперь, правда, уже другой, не той, что прежде. Тогда, опытный в вопросах настройки, наладки и эксплуатации различных контрольно-измерительных приборов и микропроцессорных устройств Вовочка предложил Лехе как следует заземлить часы. "Это как? Каблуком поглубже?" – наивно спросил технически безграмотный Леха. На это Володя без улыбки ответил, что возможен и такой исход.

Помнится в тот вечер в связи с переменой погоды дул ураганный ветер. У меня даже были опасения, что палатки или целлофановые накидки может сорвать с креплений. К счастью, все обошлось.

07.09.85, суббота. Ретроспекция от 11.09.85 (вагон №14 поезда №29)

Утром командир объявил, что на этой стоянке у нас будет полудневка, что было встречено дружным одобрением группы.

Сытно позавтракав, группа, исключая летописца, которому вменялось в обязанность восполнить образовавшийся в дневнике пробел, отправилась покорять пещеру, которая находилась в 4.5 км от лагеря, где-то в горах. Оставленный сторожить народное добро, летописец ковырялся в своем наручном указателе бабушкиного дня рождения (по выбору – любой бабушки) и, заодно, в дневнике. Поскольку в пещере он не был, то эту часть описания летописец уступает более сведущим людям.

[неопознанный почерк Т.К.Л.?] Главное, что те, кто ходил в пещеру, не забыли о Лешеньке, принесли в подарок лопушок размером с мужской зонт, так необходимый летописцу в период голодания. Путь к пещере довольно долог из-за достаточно крутого подъема в гору, [почерк Камоликова]  но если ставить одну ногу впереди другой и делать это с достаточно большой частотой (~50 Гц СССР, 60 Гц – США), то в сжатые сроки можно скоропостижно достичь этого карстового углубления на высоте 1 тыс. 150 м. н.у.м.

Весело сопя добрались до пещеры, где сфотографировались у входа, обнялись, на всякий случай всплакнули, и только после этих приготовлений полезли в сырое, холодное и темное нутро пещеры. По дну ее течет чистый ручей, и наши дамы радостно визжали, когда промахивались неверной ногой мимо камня и ставили ее на дно ручья.

Пещера сама по себе длинная и неширокая. Где на четырех костях, где во весь рост, мы прошли по пещере метров сто, после чего ход пошел круто вверх и босиком, без альпинистского снаряжения не покорялся. Мы с серьезными лицами заснялись в зальчике пещеры и начали героический путь назад, в котором дважды отличилась Ольга Ильгамова. Вместо того, чтобы прыгнуть на насиженную спину командира, как это делали ея боевые подруги, и там закрепиться, Ольга Маратовна падала в центр очередной лужи и поднимала мощный фонтан брызг, как от снаряда главного калибра линкора "Нью-Джерси", в результате чего доблестные покорители пещер были такими мокрыми, как будто побывали не в пещере, а под водой.

И все же, как ни интересно было в пещере, а на земле на воздухе все-таки лучше. Поэтому все облегченно вздохнули во всю мощь легких, когда мы, наконец, выбрались на свет божий. Мы вылили пещерную воду из ботинок и карманов, чувствуя зуд в желудке, перебрасываясь шуточками и собирая гербарий для сторожа – летописца из листьев пальмы российской (в простонародье – лопух), двинулись в лагерь. По дороге завхоз вырубил памятную надпись на стволе какой-то араукарии.

[Городецкий] Вернувшись из пещеры, толпа затребовала есть. Оля Болотина побежала за водой, но там ее поймал очень гостеприимный и щедрый гражданин кавказской национальности. Он долго не хотел отпускать Олю, и только когда она сказала, что ее ждут еще семь человек, среди которых пятеро голодных, и потому злых мужчин, кавказец подарил Оле пакет, в котором лежало:

- 3 килограмма слив;

- 3 килограмма яблок;

- 5 килограммов айвы;

- 1 лимон.

Надрываясь под тяжестью пакета и воды, Оля двинулась в лагерь. Сытно пообедав плановой тушенкой и внеплановым содержимым Олиного ( бывш. кавказца) пакета, которое вошло не целиком, группа двинулась к перевалу.

Недалеко от Гусары, где группа ждала Вовочку и Бориску, обнаружился небольшой оборудованный водопадик. Стоило нам остановиься, как вдруг набежала толпа плановых туристов, вывалившихся из двух остановившихся автобусов. Жалкое зрелище представляли собой эти, не видевшие настоящего горного солнца и не ночевавшие у реки в палатке люди, одетые до омерзения чисто и по-городскому. Мы предпочли убраться оттуда.

Еще через несколько километров мы увидели на отвесной стене противоположной стороны ущелья (через Фиагдон) тщательно выполненный портрет И.В.Сталина и рядом цифру: "100 лет". Чуть дальше обнаружился монастырь, высеченный, а частью выложенный прямо в скале. Оставив велосипеды в селении, расположившемся у подножия скалы – монастыря, по присмотром старухи, сидящей на этом месте, похоже, со дня основания так заинтересовавшего нас храма божьего.

Внутри не оказалось ничего особенного. Длинный и узкий лаз в скале, ведущей то ли в монашескую уборную, то ли по ту сторону хребта. Закопченные стены, кучи птичьего помета и, явно более позднего происхождения, металлическое корыто для замешивания бетона. Хотя, кто знает, может быть именно эти монахи изобрели бетон, ведь жил же в Европе монах по имени Бертольд Шварц! Мы заснялись в разных позах внутри этого сооружения, в его окнах-бойницах и спустились вниз.

Летописец остался стеречь тачки и скрести пером бумагу, а толпа двинулась в пещеру, видневшуюся чуть дальше и выше по ущелью, (Т.К.Л.?) которая оказалась совсем не пещерой, а лишь небольшой дыркой в стене.

Посмотрев все, что можно было посмотреть, мы направились дальше. Тут надо отметить оживленное автобусное движение по этой дороге, причем мы заметили, что водители встречных автобусов приветствуют друг друга совершенно особым образом: солидно поднимают вверх правую руку и степенно наклоняют вниз голову. Летописец с Вовочкой тут же опробовали на практике свое открытие и были весьма обрадованы безупречной ответной реакцией друзей- шоферов.

На вершине одного из довольно крутых подъемов главному зоотехнику Мерцалову увиделась дивная картина. Скала, ровно пропиленная пополам рекой, а около нее невесть откуда взявшиеся, дивной красоты, две козочки кавказской национальности. У зоотехника прилип язык к горлу, но он все равно, сильно нажимая на согласные и с преувеличенным кавказским акцентом произнес: "Здрастуйтэ!". На что ему в ответ последовало чистейшее, без акцента: "Физкультпривет!". Правда, пока Борис то увидел, что эти козочки взялись не невесть откуда, а из "Жигулей" пятой модели, за рулем которой сидел улыбающийся страшной улыбкой грузин с большим носом, большими усами, в большой кепке, и, наверно, с большим кинжалом. Не ответив на его приветствие, зоотехник судорожно нажал на педали, и мгновенно очутился в голове группы, которая в это время стояла около передвижной пасеки и оживленно обсуждала дороговизну меда, и виды на ущелье, открывающиеся с этого места, а также козочек, увиденных чуть ранее, и так впечатливших главного зоотехника.

Кстати, о козочках. На горных дорогах нам все время попадается дикая горная разновидность давно одомашненной равнинной коровы. Горная корова отличается от равнинной как внешним видом, так и поведением. Горная корова внешне отдаленно напоминает корову равнинную, средней полосы России: те же рога, вымя, хвост, но детали отличаются существенно. Во-первых горная корова гораздо более спортивна на вид, у нее сухие ноги хорошего скакуна, легкая шея, не очень крупное вымя. Кроме того, у горных коров, как утверждает зоотехник Мерцалов, имеются и крылья (он даже называет поэтому горную корову Склиссом, так звали летающее парнокопытно-крупнорогатое из мультфильма "Тайна третьей планеты"). Иначе, говорит он, как объяснить наличие этих животных в местах, куда пешком забраться невозможно? Правда, крылья эти мы ни разу не видели, наверное они выпускаются  только утром, когда коровы разлетаются по пастбищам и вечером, когда летят домой. Даже в минуту опасности коровы ревниво оберегают свою тайну от посторонних глаз. Так, например, когда на дороге встречается стало горных коров, то они могут долго скакать рядом, показывая хорошую прыть (на Кавказе все животные, почему-то больше всего боятся велосипедов), а крылья не выпустят ни за что.

Однажды такая галопирующая корова крепко притерла отца-командира корпусом, и он только благодаря вовремя и технично выполненному маневру расхождения избежал падения в пропасть. Так мы чуть не осиротели. В этом смысле, гонная корова, пожалуй, одно из самых опасных для человека животных на Кавказе, опережая в этом смысле и страшно ядовитых курдючных каракулей, и не ядовитых в это время года, но не менее страшных шакалов.

Доехали до Верхнего Фиагдона. Там Вовочка и Борис о чем-то долго беседовали с аборигеном, и мы, не дождавшись их, поехали на перевал. Подъем не очень крутой, не более 12-15%, в среднем около 8%, правда покрытие – плохо укатанный щебень. На одном из крутых подъемов, уставшая за день Параша стала вскидывать зад, брыкаться, в результате чего Леха упал прямо перед санинструктором. Жестокая Тася, не пожелав остановиться на крутом подъеме, и свернуть, рискуя упасть самой, проехала прямо по Лехиной натруженной груди, гадко при этом хихикая. Чуть позже появился Вовочка, и что-то неразборчиво прокричал. Услышали только: "Ханевич!".

- Пашкевичу ханевич? - уточнили мы, мысленно скорбя и прощаясь с завхозом

- Рюкзакевичу ханевич! – поправил подъезжающий Вовочка, который всю дорогу могучей пяткой рвал свой рюкзак в районе левой штанины.

Заночевали в 3-4 км от перевала. Небольшая полянка со скальным грунтом, горный чистый ручей, что еще нужно для отдыха? [неизвестный почерк Т.К.Л.?] Палатка спящих красавиц (летописец, зоотехник и Вовочка) после ужина, посетив секрет, завалилась спать. А гарем Пашкевича устроил танцы на краю пропасти по душещипательные мелодии Ляли Черной и Сличенко. Инструктор, не рискуя расстаться с жизнью, не окорячив очередной перевал, украдкой наблюдал от палатки.

[Городецкий] Справедливости ради следует заметить, что голубая палатка (начальник – Пашкевич) не давала спать мужчинам не только танцами. Танцы - это цветочки. Ягодками были тесты на детективную смекалку, рассказанные начальником вышеупомянутой палатки. Одна история, про XVI век, про прокаженных, про то, как хозяева гостиниц сжигали постояльцев в каминах их же номеров, про таинственные одинаково обставленные комнаты и необъяснимые смерти постояльцев, живущих в этих комнатах до того перепугали летописца, что он долго ворочался в ужасе, не мог заснуть, а когда заснул, то время от времени будил соседей по палатке и жителей окрестных деревень душераздирающими криками и стонами.

08.09.85, воскресенье. Ретроспекция от 12.09.85, 8:32

Несмотря на уверения встретившегося вчера вечером аборигена в том, что оставшаяся часть пути до перевала гораздо более пологая, ничего такого мы не заметили. Вовочка с зоотехником опять отстали, у Зорьки на задних копытах была восьмерка из-за недостающей спицы.

Доехали до перевала и легли загорать в ожидании ребят. Игорь делал опыты по гипнотизированию лягушки. Леха делал массаж Оле, что сопровождалось неприличными шуточками со стороны отдельных бестолковых лиц. Остальные загорали. Внезапно низкие облака растянуло, и Леха, случайно подняв голову, увидел сахарную шапку-ледник на вершине горы напротив, о чем не замедлили оповестить остальных.

Подъехали отставшие, схватились за камеры, отсняли, и мы покатились дальше. Спустились в ущелье, по которому течет река Гизельдон. По дороге у Оли Болотиной гавкнулась трубка, так что остановились в селении, название которого утеряно, оно являлось пригородом Даргавса. Дождавшись всех, нашли магазин, купили газировки и устроили перекус прямо на земле, рядом с магазином и коровьими лепешками, в одну из которых зоотехник почему-то все время залезал рукой, видимо, так ему было вкуснее.

Потом мы ехали по Гизельдонскому ущелью через Даргавс, на выезде которого расположился Город Мертвых. Несмотря на свирепый встречный ветер, группа почти не упираясь, подъехала к городу. Только мы поставили тачки, плотно прижав их к стене и купили билеты по 5 коп (поскольку велотуристы приравниваются к детям и студентам, как объявил на энергичный молодой человек в белой фуражке и малиновых штиблетах), как снизу послышалось лошадиное ржанье и громкий осетинский мат. Оказалось, что лошадь, которая тащила груженую сеном арбу по дороге мимо наших велосипедов, не вынесла их устрашающего вида, а дед, управлявший этой кобылкой, не мог снести страданий бедного животного. Командир спустился вниз и увидел, что от лошади до велосипедов метра два по ширине дороги, и мешать проезду они никак не могут. После этого Вовочка сказал аксакалу все, что он думает о нем, и о его лошади. В местной газете потом писали, что старик и лошадь отделались легким испугом. Командир стал требовать опровержения в газете, т.к. испуг был далеко не легкий, но мы его отговорили, поскольку это требовало времени, которого, как водится, у нас не было.

Город Мертвых поражает большим количеством человеческих костей, в одном месте даже стоят носилки с наваленными в них вперемешку позвоночниками, тазовыми костями, бедрами, голенями и пр. Надо сказать, что это зрелище не относится к разряду аппетитных. Летописец вообще трудно понимает, что может восхищать в обозрении кладбища. Дело в том, что осетины хоронят своих покойников довольно необычным способом. Вместо того, чтобы давать каждому мертвецу однокомнатную малогабаритную квартиру без удобств в скальном грунте, в Осетии строят общежитие - нечто вроде башни на склоне горы с узкими лазами - окошками на разном уровне с разных сторон здания. Покойника тщательно пеленают и укладывают в специальную долбленку, типа челнока, а потом этот челнок заталкивают в окно на том этаже, который еще не весь занят. Воздух чистый, все время дуют мощные горнодолинные ветры, много ультрафиолета, поэтому трупы не гниют, а мумифицируются. С течением времени, конечно, все, что было на костях, истлевает, поэтому в большинстве склепов - общежитий от постояльцев остались одни кости. Из одного, правда, торчит гостеприимно протянутая для пожатия рука постояльца, в другом весело улыбается усохший череп добродушного хозяина.

Короче говоря, на осмотр ушло минут 20-30, после чего группа, изрядно испортив аппетит и усиленно борясь с тошнотой, села на своих скакунов и отбыла в направлении турбазы. Эта турбаза знаменита бремсбергом (разновидность фуникулера), который туда ведет из сопредельного ущелья (перепад высот около 300 метров), а также старой ГЭС, построенной на заре электротехники, и теперь бездействующей.

Справедливости ради следует сказать, что ничего примечательного на той турбазе мы не увидели, даже знаменитый бремсберг почему-то не нашли. Правда, кругом валялись какие-то гнутые металлические детали, и командир высказал предположение, что это все, что осталось от интересующего нас объекта. В который раз пожалев плановых туристов - чайников, которые вечером пойдут на танцы под уличный мегафон, будут там знакомиться ("А вы из какой палатки? А я из шестой, давайте знакомиться!"), а потом разбредутся по своим холодным сырым номерам, и так весь срок путевки, мы отправились дальше.

Не все, правда, потому, что Боря с Лехой остались чинить Лехину тачку, у которой выскочила спица на заднем колесе. Спустили колесо, т.к. нужно было менять ниппель, сменили спицу с ниппелем, а когда снова накачали колесо выяснилось, что оно где-то травит. До этих пор ремонт протекал достаточно быстро, т.к. мы с Борисом Николаевичем обильно привлекали в помощь известную мать. Вскоре, однако, зоотехник поднял голову и осекся на полуслове. Наверху, в турбазе стояла группа туристов, а с ними экскурсовод, которая что-то им рассказывала, тыкая худеньким пальчиком куда-то на другую сторону ущелья. Однако, подавляющее большинство смотрело не туда, куда указывала старушка, а на двух идиотов, возившихся прямо под ними с непонятной железякой, отдаленно напоминающей самокат. Тем более, что слабый старушечий голос напрочь перекрыло последнее борискино призвание к какой-то матери, которое еще долго отдавалось эхом в узком ущелье. Пришлось сбросить скорость ремонта. Сменили камеру (у старой золотник вырвался) и, через какой-то час после начала ремонта, рванули догонять толпу.

У Города Мертвых стояли только Володя, Юра и Тася, чью тачку также подвергли профилактике. Вовочка объявил, что нам предстоит еще один перевал - Даргавский (1700м), и тут же полез вверх. Механик с летописцем, укатанные дорогой от турбазы и еще не отошедшие, грустно переглянулись, и поплелись за командиром. Кое-как взобрались на перевал и покатили вниз. Покрытие не очень, мелкий щебень, хотя полотно довольно ровное, без промоин и больших выбоин. Крутизна такая же, как на Какадурском.

Несмотря на приличное для здешних мест качество дороги, Тася, которая практически не пользуется тормозами велосипеда, а тормозит почти исключительно телом (за что получила подпольную кличку "тормозная колода", или просто "колода"), ухитрилась пробить камеру на заднем колесе made in Григорий Леонидович) и трубу на переднем. Пока готовили трубу, сточили выступающие части спиц и сменили камеру, толпа опять укатила далеко вниз.

Проехали курорт Кармадон (главные корпуса), а самом низу нас ждал Юра с Ц.У. командира ехать направо. Последний участок пути до источников Кармадон доконал Леху и Бориску окончательно.

Благодаря стараниям командира, который уже завязал дружбу со всеми сторожами и местными старожилами, место удалось найти быстро. Правда, напротив находились остатки ванного здания и еще каких-то строений санатория "Кармадон", которые были эвакуированы отсюда довольно давно, видимо под угрозой наступления ледника в 1969 году, и весь вид напоминал пейзаж Зоны из фильма А.Тарковского "Сталкер". Зато рядом находились знаменитые сероводородные ключи, посещение которых планировалось следующим днем.

Дежурные (Юра и Тася) приготовили великолепный ужин, по случаю воскресенья передавали хорошую музыку, которую мы не замедлили поймать, поэтому после ужина у всех сделалось хорошее настроение.

09.09.85, понедельник. Ретроспекция.

Утром, за завтраком, командир объявил полудневку, что было воспринято с бешеным восторгом, и часть воспрявших духом тут же убежала обновлять горячие сероводородные источники. Командир, механик и летописец долго переваривали сытный завтрак (спасибо дежурным!), чесали по очереди грудь паяльной лампой, т.к. она была на всю группу одна, обсуждали перспективы текущего дня, как вдруг появились Юра и Оля Болотина, сообщившие, что Оля, которая Ильгамова, осталась в источнике и вылезать оттуда не хочет, постепенно превращаясь в лягушку.

Трое страдающих желудочно-глазной болезнью, рысью отправились на выручку Оли, предварительно прихватив с собой плавки, полотенце, мыло и фотоаппараты. Оказалось, что источники находятся на другом берегу, и переходить бурный поток пришлось по шаткому бревнышку  5-6 метров длиной. На другом берегу бригаду спасателей сразу оглушил свирепый запах сероводорода. Кругом виднелись лужицы с голубоватой жидкостью, на камнях - отвратительная, зеленого цвета, слизь. Искомый источник мы нашли по довольному покряхтыванию Пашкевича и взвизгиваниям Оли, а также по сгустившемуся запаху тухлых яиц. Этот источник покрупнее остальных, да еще вокруг обложен камнями так, что образовалась ванна на 2-4-х человек. В этой-то ванне и нежились завхоз и царевна-лягушка. Быстро выгнав завхоза взашей, спасательная группа приступила к спасению

Для этого спасатели сначала разделись и нырнули в грязно-теплую воду источника, всячески понося при этом здешнюю грязь и запахи, и фиксируя себя и Олю на фотопленке. Через некоторое время колдовские пары источника подействовали и на спасателей. Механик стал бить себя пяткой в грудь, заявляя, что он никуда отсюда не уйдет, пусть его увольняют с работы за прогул, он готов слиться с источником и сделаться достопримечательностью здешних мест, лишь бы ему раз в день приносили сюда корочку хлеба. Летописец испугался такого поворота дела, пришел в себя, и, пробормотав что-то насчет того, что надо залатать трубки, пробитые им ранее, вылез из источника, поспешно оделся и направился прочь от опасного места нетвердыми шагами, бросив товарищей на произвол судьбы-злодейки. С трудом добрался до лагеря, едва не свалившись с моста-бревна. После чего летописцем овладела страшная слабость, в результате которой дошить даже одну-единственную трубу он не успел.

В начале второго, сытно пообедав (Спасибо дежурным опять!), отправились покорять последний на нашем маршруте перевал - Санибанский (1883 м.). Вновь проехали мимо курорта Кармадон, пожелав выздоровления всем страждущим, и мухой пронеслись по асфальтированному участку серпантина до самого заброшенного туннеля.  Дул сильный ветер, то встречный, то боковой, то и дело норовя сбросить лихих всадников в пропасть.

Около туннеля свернули направо, и сразу началась щебенка и связанные с нею приключения. Сначала у Бориса полетела цепь, затем Леха пробил еще одну трубку. Поскольку механик и Вовочка с клеем остались сзади, Леха быстро покатил тачку назад. Выслушав очередную порцию теплых слов, которые опять затруднительно здесь привести, Леха взял последнюю Вовочкину запаску и поставил на свое дырокольное колесо. К тому времени цепь у Бориса уже была приведена в подобие божеского вида, и троица отправилась дальше.  Не успели проехать и километра, как их остановили четверо осетин. Они стояли около источника, который одновременно являлся памятником какому-то осетину, как выяснилось впоследствии, родственнику одному из встретившейся ребятам четверки.

"Слушай, дорогой, попей воды! Утоли жажду, восстанови силы!" - взывал один из аборигенов. У остальных был такой вид, что не остановиться было опасно - зарежут. Мы наполнили водой фляжки, попили, хоть и не хотелось, и некогда было, сфотографировались с осетинами на память, и, чтобы расположить их окончательно, взяли адрес для высылки фотографий (по фамилиям из адреса мы и установили кровное родство, на памятнике была такая же).

Отделавшись от осетин малой кровью, троица нажала на педали и через некоторое время настигла основную группу, которая почему-то никуда не убегала, а лежала на травке и вкушала горный воздух. Воссоединившаяся группа с новыми силами рванула к перевалу.

Леха ехал, как он думал, в голове группы, как вдруг из-за поворота ему навстречу показался велосипедист. Алесей не понял, в чем дело. Вроде, все сзади едут, а тут вдруг кто-то спереди, да еще и незнакомый. Сначала Леха решил, что это галлюцинация, но, когда из-за поворота показался второй, а за ним и третий велосипедист, Леху осенило: коллеги! Тогда он тут же вдарил по тормозам и протянул свою ладошку подъезжающим ребятам.

Пока пожимали руки и выясняли, что мы из Тулы, а они из Вильнюса, подъехал отец-командир и остальные члены бригады. Ребята сообщили, что с другой стороны перевала покрытие лучше (это, правда, не подтвердилось), дали свой адрес для высылки групповой фотографии. Наконец, они передали самое дорогое: большой и очень горячий (прогнулась рама и прогорел рюкзак) привет от Олега Шишкина и его группы, которая встретилась им на пути.

Тут подъехали девчонки, и вильнюсцы, укатанные подъемом на перевал с другой стороны (которая, как выяснилось впоследствии, гораздо страшнее той, по которой лезли мы), глядя на наши свежие лица, с надеждой спросили:

- А как девчонкам? Трудно, наверное, приходится?

- Вам-то тоже нелегко - ответила злорадная Тася.

- А по сколько вы в день проезжаете? - поспешили перевести разговор на более-менее нейтральную тему вильнюсцы.

- Перевалов? - жестокая Тася гнула свое - Вчера, например, два (что, как помнит читатель, было сущей правдой).

В этот момент ребята из Вильнюса почему-то начали быстро прощаться, утверждая, что им некогда, их еще мамы ждут. Наши советы о наилучшем месте  стоянки они услышали уже на ходу, быстро уносясь от страшных туляков.

На одном из поворотов серпантина увидели, что к перевалу ведет еще одна дорога, более крутая и короткая – прямо вверх по склону горы. По ней карабкался трактор "Беларусь", оснащенный ковшом. Время от времени его передние колеса отрывались от грунта, и тогда он упирался в землю ковшом, в точности как кенгуру упирается хвостом. Там, где подъем был особенно крут, он развернулся задом, ковшом вверх и, вонзая ковш, а затем подтягиваясь к нему, трактор быстро вскарабкался на гору.

Недалеко от развилки стоял "Жигуль", а около него осетин, вышедший по малой надобности. Увидев нас, осетин стал кричать, показывая пальцем на дорогу, по которой только что проехал трактор, и призывал нас ехать по ней. "Слишком короткий путь, неинтересно" – осадил осетина главный коновал Мерцалов.

Первым въехал на перевал Леха, и тут же оповестил об этом плещущуюся в роднике за перевалом группу. Вершина изрядно загажена, поэтому задерживаться мы на ней не стали и покатили вниз на поиски стоянки.

Так и не научившаяся пользоваться ручками на руле Тася понеслась впереди всех, а за ней, рискуя повредить копыта своей кобылки, летел внезапно осмелевший инструктор, который к тому времени уже был с горами запанибрата. Леха пару раз пытался подражать героям скоростного спуска, но оба раза позорно отступал. То камень под колесо, то оно в промоину попадет. Когда Лехе надоело вставать с земли и поднимать велосипед, он дождался пару Болотина – Мерцалов, которая по всем правилам в связке осуществляла спуск (главный коновал грамотно подтормаживал двигателем), и вместе с ними потихоньку стал спускаться вниз.

В это время командор пробега присмотрел приличное место для стоянки, на берегу реки с неизвестным названием. Там они с Юрой сбросили рюкзаки и отправились на поиски хлеба насущного. Остальные, по мере накопления на стоянке, приступили к исполнению служебных обязанностей. Дежурные (дежурили Тася и Юра, но, в отсутствие Юры его замещали свободные члены бригады) решали вопросы, связанные с костром и приготовлением на нем пищи. Завхоз с Олей ставили палатку. Леха, напуганный страшным расходом однотрубок и недвусмысленной угрозой со стороны командора, в спешном порядке латал те трубы, которые еще можно было залатать. При этом он, правда, некоторые из них испортил навсегда. Одну трубку ему, правда, удалось сделать. Совершенно изможденный двухчасовой возней, но очень гордый своей победой, Леха отправился, было спать, но был разбужен громкими криками бодрствующих членов команды. Оказывается, вернулись командированные, командир и инструктор. В поисках хлеба, гонимые голодом и неясным чувством, телепатируемым желудками оставшихся, они молниеносно промчались чуть ли не до Орждоникидзе, а до его пригорода (пос. Балта) точно. Они взяли на абордаж придорожное кафе, после чего в папку "Расходы и убытки", а именно в графу, целиком посвященную убыткам, работники кафе занесли:

- 2 кг винограда;

- 2 буханки хлеба;

- 1 батон колбасы;

- прочее.

Надо признать, что в этом походе я многому научился. В частности, оценил применяемое всеми серьезными туристами планирование питания в походе. В нашем походе это очень наглядно продемонстрировал И.Э.Пашкевич. Питание было спланировано по классической схеме, меню было заранее составлено  и максимально материально обеспечено. Перекусы были быстрыми и очень эффективными. Опыт наших предыдущих походов с ориентацией на питание в основном в системе общепита и концентрированными супами утром и вечером, а  также со спонтанными перекусами подножным и придорожным кормом в моих глазах был посрамлен. Оказалось, что если готовить пищу не из концентратов, а из круп, тушенки, картошки и т.д., то это не намного сложнее, зато намного вкуснее. Это еще раз доказало преимущество планового ведения хозяйствования перед капиталистическим.

Надо заметить, что пунктом "прочее" сотрудники кафе пытались прикрыть хищения, совершенные ими самими, поскольку никакого прочего командированные продотрядовцы не привезли.

По случаю их возвращения был устроен большой пир, Тем более, что все прочувствовали, что этот вечерний костер, видимо, последний в походе. Дружной сплоченной кучкой мы расселись возле костра. Пели песни, Мерцалов рассказывал старый анекдот, Пашкевич – интеллектуальный каламбур, командир шепотом поносил верного брата, тот в это время мирно посапывал, убаюканный треском костра.

10.09.85, вторник.

Утром Леха встал вместе с дежурными (механик и Ольга Маратовна) и трясущимися спросонья руками принялся штопать то, что испортил вчера. Одну трубку до общего подъема ему удалось залатать, на этом и пришлось остановиться. Однако, две целые трубки, получается, уже были, и мы, хорошо позавтракав (спасибо дежурным!), со спокойной душой отправились дальше вниз, до Большой Грузинской дороги, с которой пересекается спуск с перевала недалеко от селения Чми.

План у нас был такой. Сначала едем направо, вверх, в сторону Крестового перевала, доезжаем до замка Тамары, фотографируемся, и, возможно, посещаем Казбеги. Затем разворачиваемся на 180 градусов и едем назад, в Орджоникидзе. Отец-командир сказал, что в обе стороны одни плюсы, так как к замку Тамары мы поедем в гору, зато по ветру, а назад – под гору, зато против ветра.

На самом деле все получилось наоборот. Когда мы спустились до Дарьяльского ущелья и увидели Терек, то поняли, что ехать придется в гору, но зато против ветра. Одна радость, думали мы, на обратном пути все будет наоборот. Однако, этого тоже не случилось. Но об этом речь впереди. А пока что мы едем, любуемся красотами ущелья. Подъем, в отличие от ветра, почти не ощущается. Не успели мы и километра проехать, как с обочины шоссе услышали радостное: "Володя!". Группа остановилась, как вкопанная. Оглядевшись, мы увидели мужчину средних лет, который приветливо нам улыбался.

На самом деле для меня все было несколько не так. Мы выехали на шоссе, вся группа ехала передо мной, мы с Лехой были последними. Голос: "Володя! Камоликов!" раздался очень громко и откуда-то сверху, как бы с небес. Я оторопел. Первой мыслью моей было то, что это запоздалая горная болезнь, осложненная манией величия, т.к. в этих краях никто меня знать не мог. Но увидев, что Леха крутит головой, пытаясь установить откуда раздался голос, я понял, что со мной все нормально, это не глюки и  не психоз.

Отец-командир соскочил со своей коняжки и долго приветственно тряс ему руку. Оказалось, что это отец знаменитого Олега Шишкина, который, как всем известно, живет в Орджоникидзе! Поистине, гора с горой не сходятся!. После не слишком долгой беседы выяснилось, что Шишкин-отец (к своему стыду, ни один член группы, включая отца-командира, не вспомнил имени-отчества отца знаменитого Олега) с супругой взяли по отгулу и решили здесь поохотиться за грибами, которых, впрочем, почти не было. Со стороны гостеприимных хозяев последовало любезное приглашение переночевать у них, которое мы, естественно, приняли бы лишь в крайнем случае, но этот случай не замедлил представиться несколько позже), а с нашей стороны – еще не остывший привет от Олега, переданный нам, как помнит внимательный читатель, коллегами из Вильнюса.

Под впечатлением этой удивительной встречи мы ехали довольно долго, но по дороге у нас лежал поселок Нижний Ларс, известный тем, что в нем живут самые свирепые на Кавказе кавказские овчарки, которые просто так не пропустят ни одного велосипедиста. На этой же дороге лежал и самый большой, по утверждению Вовочки, в Европе камень, что он почерпнул из популярной брошюры местного издания. Этот камень лежит на берегу Терека, а весной, видимо, его со всех сторон обступает вода По совместительству самый большой в Европе валун является не то фортом, не то большим дотом. Мы тщательно его облазили, и обнаружили множество бойниц, дающих возможность кругового обстрела, хитроумные ходы внутри камня, небольшую смотровую площадку, не которую ведут металлические скобы, ну, и конечно, множество автографов более позднего происхождения. Поднявшись на смотровую площадку и оглядевшись вокруг, мы поняли, что благодаря своему удачному положению, форт – валун держит под контролем все входы – выходы из ущелья, которое настолько узко, что в нем один легковооруженный воин может остановить тысячу варваров.

Далее наш путь лежал через два тоннеля, мимо кафе "Горный воздух". Первый тоннель преодолели нормально, но перед вторым, более длинным, Тася объявила, что поедет по боковой тропке, которая вилась в стороне от тоннеля, над Тереком. Мы благополучно миновали сие неестественное препятствие, которое отличается полным отсутствием света и сильным эхом, в результате чего свет фар встречных машин ослепляет тебя окончательно, а ответ соседа на твое естественное желание знать, где он, чтобы ненароком не задеть, звучит столь оглушительно, что можно подумать, что ты, по крайней мере, наехал ему на голову, или еще на что-нибудь.

Стоим на выходе из тоннеля, а Таси все нет. Через некоторое время она все-таки  появилась, но почему-то не на тропочке, которая виднелась с этой стороны, а на выходе из тоннеля. Буквально за следующим же поворотом открылся великолепный вид на замок Тамары, древнюю крепость чуть пониже, и шашлычницу рядом с ней. Мы поспешно огляделись в поисках заветного исторического места, и без труда обнаружили его. Вот она, отвесная скала, по которой с нечеловеческой быстротой вскарабкался отец Федор, держа в зубах концессионную колбасу. Сей исторический факт занесен на скрижали, на поверхность означенной скалы каким-то настоящим знатоком и ценителем Ильфа и Петрова. Правда, теперь можно разобрать лишь кусочек обширной цитаты, нанесенный белой краской. Видимо, придется поставить вопрос о восстановлении надписи перед Обществом охраны памятников старины.

Мы долго стояли, разинув рты, и мысленно вспоминали перипетии, выпавшие на долю концессионеров и служителя культа. Очнувшись, мы обнаружили киоск – ларек, торгующий безделушками, и заведение общественного питания "Шашлычная", полностью оправдывающее свое название, т.к. ничего, кроме шашлыка  нам поесть в ней не удалось. Пока летописец под мудрым и чутким руководством местного кулинара готовил шашлык на 8 персон, группа отправилась к ларьку. Там ребята увидели широкий ассортимент товаров местной промышленности, начиная от дешевых браслетов, пляжных тапочек, бус и пр., и кончая мудреным изделием, с виду напоминавшем обычный коврик или плед с вышитым добродушного вида тигром, что начисто опровергалось ценником, прикрепленным к сему продукту: "Каврик. Цена 28 руб.". Тем не менее храбрые отец-командир и главный зоотехник не испугались такого оборота дела, и задешево приобрели упомянутый загадочный товар, втайне надеясь, что его можно будет после небольшой переделки и перекройки использовать как обычный коврик. Летописец, оторвавшись от шашлыка, поддался общему настрою, и, расщедрившись, купил жене бранзулетку.

Когда шашлык, стоимостью 2 руб. за шампур, был готов, к нему прикупили пива, и приступили к трапезе. Наевшись и напившись, мы пришли в благостное состояние духа. Нам стало наплевать на Казбек и Казбеги, откуда, вроде бы, только и можно увидеть эту знаменитую вершину. Кроме того, главный коновал вспомнил оперетту "Летучая мышь" и сказал, что пора уносить отсюда ноги, т.к. кто-то начал раскачивать горы, а это чревато. Мы впрыгнули, нет, с трудом взгромоздились в седла, и, вихляя из стороны в сторону, поехали назад.

Благополучно миновали первый тоннель. Едем великолепно, под гору и ветер в спину. Видимо, в Орджоникидзе будем не позже 15:00, т.к. сейчас 12:00. Что же мы будем делать там до вечера? К счастью эту нешуточную проблему весьма остроумно решил находчивый, как всегда, командир. На выезде из второго тоннеля ему показалось, что мы слишком медленно едем, и он решил переключиться на 13-ю звездочку, которая в Вовочкином колесе находится ближе всего к спицам. Результат был столь ошеломляющим, что Леха, ехавший прямо за братом, затормозить бы не успел, но командир хладнокровно отвернул в сторону, и, продолжая ехать юзом, проскользил еще метров 5. На шоссе остался отчетливо видный тормозной след. Механик, ехавший неподалеку, соскочил с кобылки, и, как заправский гаишник, принялся фотографировать последствия Вовочкиного поступка. А последствия впечатляли настолько, что когда отец-командир перевернул верную Зорьку на спину, то растерял остатки своего знаменитого нордического хладнокровия. Он засуетился, судорожно задергал ручонками, позорно назвал суппорт переключателем, и мог бы сгоряча еще чего-нибудь испортить, но вовремя был отстранен любящими братьями.

После того, как задние копыта Зорьки были осмотрены, стало ясно, что проблема убийства свободного времени решена. Все спицы со стороны суппорта были частью вырваны с мясом (головки остались в ступице колеса), частью испорчены безвозвратно, частью завились причудливым узором вокруг втулки. И, самое страшное, отломился рожок на задней вилке, к которому крепится колесо со стороны суппорта.

Женскую часть группы попросили отойти за пределы слышимости, т.к. для ускорения ремонта необходимо было привлечение некоторой матери. Леха взялся выправить обод, который причудливо изгибался во всех трех пространственных, (а, возможно, и во  временном)  измерениях, образуя мудреную топологическую фигуру, не включенную ни в один из учебников и монографий, посвященных этой хитрой науке. Поскольку Леха избирательно применил помощь означенной матери, то колесо было быстро доведено до приемлемых кондиций и передано на вставку спиц. В это время брат пришел в себя, и даже начал покрикивать на механика и Леху.

За каких-то два часа было выправлено колесо, укорочена цепь и сделана попытка притянуть обломок вилки куском спицы. Трое братьев облегченно вздохнули, глядя на подлеченную Зорьку, и у каждого одновременно возник импульс пожать друг другу руку способом, известным лишь среди братьев – корягой. В результате три грязные усталые руки встретились точно над центром колеса в новом, случайно получившемся групповом рукопожатии, на которое теперь выдано авторское свидетельство №362412530 (запатентовано также в США, Японии, ФРГ, Италии).

Пока мыли руки, подтягивали сбрую и подпруги, время подошло к 15:00. Когда мы тронулись в путь, стало ясно, своенравные горнодолинные ветры вновь изменили свое направление, и снова дуют нам навстречу. Причем дуют с такой силой, что даже постоянный уклон дорожного полотна под гору помочь нам не мог. Выяснилось также, что, хотя восьмерка на командирском колесе вполне кондиционна, яйцо выходит за всякие рамки, и езда на этом велосипеде теперь напоминает, скорее, испытание на вибростенде.

Встреченные дружелюбным лаем уже успевших соскучиться по нам кавказских овчарок Нижнего Ларса, мы решили остановиться и что-нибудь сделать с несчастным колесом, которое никак не хотело держаться на изуродованной вилке. Дело осложнялось тем, что на Вовочкином колесе стоял зажим эксцентрикового типа, а не обычные гайки, как у остальных, поэтому сильно затянуть колесо не удавалось. Несмотря на горячие призывы Лехи, который решил тряхнуть стариной, и, не сходя с места, найти сварщика, было решено обойтись своими силами. Командир обменялся колесами с механиком, Борискино колесо, благодаря наличию гаек удалось туго затянуть, и мы тронулись дальше. Упираясь в педали, и ворочая рулем, мы перли сквозь встречный ветер, когда на выезде из пос. Балта нам преградил дорогу велосипедист, оказавшийся Шишкиным-отцом. Оказывается, чтобы мы не ускользнули от их гостеприимного дома, хозяин решил перехватить нас по дороге.

До самого Орджоникидзе никаких приключений не было, но, как только группа проехала указатель с надписью "Орджоникидзе" (первым это сделал летописец) и поравнялись с будкой поста ГАИ, как раздался негромкий хлопок, похожий на выстрел из пистолета, оснащенного глушителем. Но, пусть читатель, предвкушающий развитие детективной части нашего повествования, не огорчается – это всего лишь вновь напомнило о себе фигурное Вовочкино колесо, на котором испытывал себя на виброустойчивость главный механик. В нем, т.е. в колесе, внезапно лопнула камера.

На этом месте повествование обрывается. И, хотя очевидно, что до конца путешествия осталось совсем немного, произведение осталось незаконченным, что автоматически ставит его в один ряд с  "Мертвыми душами" и "Приключениями бравого солдата Швейка".