14.08.03

Дождь льет, как из ведра. Ветер усилился, Байкал штормит. За завтраком сидим, сбившись в кучу, мокрые и грязные, как куры в весеннюю распутицу. О музеях никто уже не думает. Под проливным дождем собираем мокрые палатки, бросаем их в рюкзаки. Из рюкзаков тут же начинает течь. Едем на причал. Катеров утром нет, зато у причала расположен автовокзал. Забиваемся под козырек здания, словно воробьи под крышу. И, как воробьи на навоз, периодически срываемся из своего убежища на автобусы, фургончики и грузовики. Однако грузовики и фургончики, как один, едут куда-то по своим делам, а автобусы все больше шикарные, фирменные, с белоснежными салфетками на спинках сидений. Сюда нас однозначно не пустят только из санитарных соображений.

Замечаем бесхозную грузопассажирскую Газель, стоящую у ворот пирса, и бежим к ней вместе с Вовой и Геной. Водителя не видно, и мы, как кот у мышиной норки, занимаем наблюдательно – выжидательную позицию. За металлической решеткой двери виден затонувший катер под именем "Vavan". Катер разбило волной о берег сегодня утром, и по этому случаю на пирсе собралась небольшая толпа. Каждый считает себя крутым специалистом по подъему затонувших судов, и все заняты по-сибирски деловитым обсуждением деталей операции. Подозреваем, что где-то здесь и хозяин Газели, но на пирс войти не решаемся, стоим у ворот, рассматриваем Вавана и ждем, когда же водитель вернется к машине.

Поглощены этим занятием настолько, что не сразу замечаем, как от автовокзала нам свистят. Здесь стоит невесть откуда взявшийся ПАЗик, и Олег уже успел договориться с водителем. Тот готов доставит нас до Иркутска всего-навсего за каких-то тысячу двести целковых. Мы с ВК предлагаем ехать прямо до вокзала. Водитель согласен, но просит накинуть еще двести рубликов. Бьем по рукам, и начинаем грузиться.

Судя по виду, автобус только что со свалки. В своей прошлой жизни он был катафалком. На площадку, где когда-то стояли гробы, отлично помещаются велосипеды. Вокруг площадки места для скорбящих родственников, сюда усаживается механик Туркин, чтобы следить за техникой, и не дать ей побиться. Остальные занимают места в соответствии со своими представлениями об удобстве, и автобус трогается.

Смотрим в запотевшие окна в последний раз на Байкал, на торчащий мелким зубом в устье Ангары Шаман-камень, на заросшие лесом прибрежные сопки. Выезжаем из поселка и попадаем на американские горки шоссе Листвянка – Иркутск. На подъемах автобус натужно ревет, и кажется, что он вот-вот развалится на части. Зато на спусках едем очень резво. Дорога не такая страшная, как нам ее расписывал бывший коллега – велотурист в Еланцах. Крутые подъемы коротки, метров двести-триста, длинные подъемы не сильно крутые.

Водитель включает печку, и все начинают потихоньку смещаться вперед и влево. Здесь идет воздуховод от печки, и из решеток дует теплый воздух. Удается чуть согреться, и даже подсушить носки от состояния мокрые насквозь до просто мокрые . Но мы настолько пропитались влагой, что даже после просушки при каждом шаге на коже кроссовок выступают лужицы воды.

На вокзале Вова первым делом заявил, что сидеть сутки на вокзале совершенно неинтересно, и нужно менять билеты на сегодня. Идем в кассу, но на сегодня плацкартных билетов нет, остальные нам не подходят, в купе некуда положить велосипеды. Пришлось идти занимать места в зал ожидания. До нашего поезда еще почти тридцать долгих часов.

Пока нечего делать, решили сходить с ВК в город на рекогносцировку, разведать, где в городе лучше прикупить каких-нибудь сувениров, а также продуктов на обратную дорогу. Сели на трамвай и доехали до центрального рынка. Рынок в Иркутске впечатляет Гигантское здание, размером с хороший стадион, разбито на секторы, в каждом секторе свой товар. Здесь хлеб, там молочные продукты, а там рыба. Вокруг рынка частник активно торгует дарами природы: грибами, ягодами, кедровыми орешками, а также продукцией из собственных огородов. Все вокруг чистенько и аккуратненько. Вот только портит пейзаж огромная лужа, в которой застревают даже "Нивы". Вспоминается Салтыков-Щедрин и его город Глупов, где было что-то аналогичное.

Забежали в кафе Забегаловка . Здесь приняли по чуть-чуть согревающей жидкости (одежда просохнуть так и не успела, да к тому же по дороге еще раз попали под дождь), закусили ножками Буша. При выходе из кафе нос к носу столкнулись с позавчерашним рыжим испанцем. Он рассказал нам, что в гостинице они останавливаться не стали, цены оказались слишком высокими. Переночевали в палатке, а вчера своим ходом приехали в Иркутск. Дорога от Листвянки заняла три часа. Теперь его друг оставил велосипед и вещи и налегке укатил на Ольхон в автобусе, прихватив только палатку.

На вокзал возвращались пешком, заходя по дороге в магазины, и пугая своим видом продавцов. ВК купил сыну сувенир из Иркутска, книгу про нестандартные и специальные виды оружия, однако при детальном рассмотрении на задней обложке обнаружили надпись: Г. Тула, Приокское книжное издательство . Эка куда ее занесло, чтобы попасть в руки ВК.

У самого вокзала обнаружили табличку со стрелкой: Переход на улицу Джамбула , и тут же заспешили, чтобы обрадовать Гену. Но, оказывается, он отыскал эту табличку раньше нас, и теперь уже бежал в противоположном нашему направлении, то есть туда, куда указывала стрелка. Геннадий успел помыться и побриться, и теперь в чистом спортивном костюме и совершенно новых домашних тапочках сияющ и элегантен, как лимузин Патриарха Всея Руси на Пасху. Пожелали ему удачи, и, уже не спеша, пошли на вокзал.

Аня с Олегом тоже успели помыться, оба облачились в парадные наряды, и выглядят, хотя не так элегантно, как Гена, но тоже очень даже ничего. Туркин еще в душе. ВК идет ему на смену. Сегодня ВК приглашен в гости. В Иркутске у него обнаружился друг. Помылся, наконец, и я. Предпоследняя пара носков закончила свой век в привокзальной урне. Но приготовленный заранее дембельский костюм с эмблемой тульского клуба велотуристов так и остался нераспечатанным. По моему личному успехометру спортивные успехи нашего похода не дотянули до заветной черты, за которой ими можно было бы гордиться. И я посчитал себя недостойным носить почетные одеяния.

А потом потянулись долгие часы в зале ожидания. Вся желтая пресса давно прочитана. Сидим, скучаем в креслах. Уборщицы, незлобно поругиваясь, собирают вытекшие из наших рюкзаков лужи воды. Милиция гоняет бомжей. Вернулся Гена с улицы Джамбула. Оказывается, Иринка там не живет уже месяца три, с тех пор, как разошлась с мужем. Зато по данному адресу проживает бывший Иринкин муж, которого, по счастью, не оказалось дома. Обо всем этом поведали Геннадию сердобольные соседи. Сколько мужиков направила коварная женщина к своему бывшему, и как он с ними обходился, история умалчивает.

Чтобы не сильно страдать, Гена решает забыться во сне. Стелит коврик прямо на полу, у параши . Причем у параши натуральной. В углу зала оборудовано типичное сортирное "очко", куда уборщицы сливают грязную воду из бункера уборочной машины "Weterok". Рядом сидит Туркин и с сомнением смотрит на процесс укладывания. Место ему явно не нравится. Но, стоило Геннадию блаженно вытянуть ноги, и, изогнувшись дугой, потянуться всем телом, Вова не выдерживает, и укладывается рядом. За сладкой парочкой следит Олег. Едва парни угомонились, он выхватывает фотоаппарат, и с торжествующим воплем фотографирует столь экзотическое спальное место.

Жалостное зрелище представляет из себя ночной зал ожидания! В противоположном от нас углу группа туристов, человек двадцать. Сдвинули в сторону ряды скамеек, и теперь спят большой кучей вповалку. Несмотря на все усилия милиции, в зал все же пробивается куча бездомных. Среди них почему-то очень много женщин. Одна из них спит через несколько рядов от нас и жутко кашляет, вызывая в моем мозгу жуткие картины атипичной пневмонии. Хочется подарить ей ватно-марлевую повязку. Другая, то ли мошенница, то ли сумасшедшая, что-то ищет под креслами, уверяя, что потеряла различные вещи, то часы, то кошелек, то еще что-нибудь. Стоило мне наклониться, чтобы развязать шнурки на кроссовках, она тут же налетела коршуном: Что вы нашли? Это я потеряла! . Потом она начинает подозрительно часто пересаживаться с места на место, и звать какого-то сыночка Валю. В соседнем зале стоит кучка милиционеров. Кто-то помер прямо там, сидя на скамейке. Обстановочка.

Аня уснула, свернувшись калачиком в кресле, что нелегко. Кресла в здании Иркутского вокзала спроектированы так, чтобы в них можно было только сидеть. Стоит чуть задремать и расслабиться, как в бок тут же впивается острый подлокотник. Не получается и задремать, подперев голову рукой, с узкого подлокотника рука соскакивает. Олег берется покараулить нас и наши вещи, и я тоже устраиваюсь на ночлег, расстелив газеты прямо на полу под лавками, чтобы подремать часика три.

15.08.04 – 20.08.04

Часа в четыре утра меняю на вахте Олега, который тут же отключается. За окном снова льет, как в день Всемирного потопа. Сижу в неудобном кресле и завидую ВК, который теперь, наверное, уже накушавшись водочки дрыхнет на каком-нибудь мягком диване. Смотрю на кованые завитки ручки от урны. Причудливое переплетение завитков почему-то вызывает у меня эротические ассоциации. Проснулся Гена и пошел курить. Тут же на его коврик загнала свой "Weterok" уборщица, и принялась тщательно мыть машину.

В шесть часов пришел милиционер, и перебудил всех спящих. В соседнем зале включили телевизор. Вокзал просыпается. Пошел к телевизору посмотреть новости. Устроился перед голубым экраном, который по причине убитого кинескопа, был, скорее, красно - коричневым, словно Геннадий Андреевич Зюганов в глазах у Валерии Ильиничны Новодворской. Уставился в экран… и обалдел. С экрана на меня катил на велосипеде я сам в компании с ВК. Прислушался к комментарию. Оказалось, местное телевидение показывает репортаж о пребывании в Иркутской области китайской делегации, которую губернатор возил по туристическим местам с целью выбить из китайских друзей инвестиции на развитие туризма. И те самые мужики со съемочной аппаратурой, которых мы встретили у Шаман-скалы в Хужире, как раз снимали шедший сейчас на экране репортаж.

Вернулся к своим. Вчерашняя искательница часов и кошельков с утра уже успела надраться. Теперь она спала, на соседнем с нашим ряду кресел. Судя по всему, она обделалась, и страшная вонь окончательно разбудила тех из нашей группы, кто еще не успел проснуться. Пришлось оттаскивать подальше вещи, и перебазироваться самим.

Дальше было совсем скучно. Ездили на рынок за продуктами в дорогу, гуляли вокруг вокзала, убивая время до поезда. Потом грузились в пахнущий копченым омулем поезд. А потом вообще все, как во сне. Бойкая бабулька – проводница, развлекающая пассажиров рассказами о том, как она боится мужиков, и лихо отплясывающая под частушки в проходе между полками. Ее серьезная напарница по фамилии Лю-Фа. Фамилия напоминает что-то из раннего творчества Анжелики Варум. Лю-Фа неприветлива, не реагирует на шутки и постоянно ворчит, что наши кроссовки в проходе мешают ей подметать полы.

Небольшой торжественный вечер, который устроила Аня, благодарная нам за то, что не передрались и не переругались окончательно. Проводы Ани. Она вышла в Новосибирске, оставив нам свой велосипед. Велосипед мы должны довезти до Тулы и передать на хранение Аниной подруге.

Вновь пиво. Вначале порекомендованное другом ВК Братское, с красной этикеткой, в пластике, а затем по проверенной уже системе: дегустация на каждой станции местных сортов с сохранением этикеток и крышек.

Мокрые палатки. За два дня, проведенных в теплом здании вокзала, они уже начали попахивать, приходится раскладывать их в узком промежутке между велосипедами и потолком, и оттуда, сверху, некоторое время капает прямо на головы проходящих по коридору пассажиров. Места мало, приходится всю дорогу лазить вверх-вниз, ворошить палатку, чтобы сохла равномерно.

Мама с сыном на боковой полке напротив нашего купе. Едут куда-то к Черному морю. Сын достал всех. Мы еще терпели постоянные прыжки с полки на полку, и писклявое: "Ма! Купи!" при виде каждой ерундовины, коих в изобилии таскают по поезду поездные торговцы. Но когда он, забравшись на верхнюю полку заводил свою игрушку системы "Тетрис", и к писку и улюлюканью игрушки примешивались визг и возгласы игруна, у всех конкретно начинали ныть зубы. Отключать звук мальчик не желал категорически. Зато мама нам понравилась. Когда она засыпала на боку, колебания ее крепкого и объемного таза входили в резонанс с колебаниями разогнавшегося по западносибирским равнинам вагона. Амплитуда возвратно-поступательных движений средней части тела становилась такая, какая не снилась ни одной профессиональной исполнительнице танца живота. Все мужики в экстазе.

Ночной перрон Ярославского вокзала. Каланчевка, и снова дождь. Электричка. Четыре ручки за пять рублей и чудодейственное средство от всех болезней за шестьдесят. Долгожданная Тула. Прощальное фото. Всё!