День шестнадцатый. 17.08.04

Утром встаем по нашим понятиям рано, где-то около восьми утра. Алены уже и след простыл. На улице яркое солнце и сильный ветер с перевала. Ветер стал причиной произошедшей с командиром неприятности.

Еще вчера вечером мы с Петровичем обнаружили, что ветер выдувает из костра весь огонь в сторону, и котлам не достается ни единой калории тепла. Ветер побороли, выудив из кучи мусора, которую привез Гена в качестве дров, фанерую крышку от ящика и соорудив из нее высокоэффективный ветрозащитный экран. Неожиданно он оказался даже слишком высокоэффективным, пламя разгорелось так жарко, что экран сам запылал. Витя отважно бросился спасать приспособление, ударом ноги отогнал подальше от костра и стал затаптывать пламя. Гвоздь, торчавший из крышки, прошел сквозь резиновую подошву сапога и вонзился в командирскую ногу.

Собака, вопреки моим ожиданиям, не убежала, и всю ночь честно караулила лагерь. Утром Лав был окончательно введен в члены группы, поставлен на довольствие, и получил из рук новой хозяйки полновесную порцию макарон с тушенкой.

Выходим на маршрут часов в одиннадцать. Стоянка перед комбинатом забита автомобилями и автобусами, комбинат работает. Подходим к воротам, спрашиваем вахтершу, можно ли пройти. Та без лишних вопросов открывает шлагбаум. "А камеру зарядить можно?" - берет быка за рога Витя. И камеру зарядить можно. Пока заряжаются аккумуляторы, греемся на солнышке. Несмотря на то, что на термометре около пяти градусов тепла, если зайти за будку на автобусной остановке, можно найти местечко, где ветра нет, и солнце даже пригревает.

Наконец, камера заряжена. Идем по территории комбината к перевалу, и тут Гена спохватывается: "Мне же болт крепления подседельной трубы нужен!", и начинает приставать к рабочим с расспросами, где можно достать болт нужного типоразмера. Те посылают в ремонтный цех. Это по дороге. Гена подъезжает к дверям цеха, бросает велосипед, и скрывается в темном проеме. Говорю Невскому: "Идите пока, я покараулю Генин велосипед, потом догоним".

Витя с женщинами уходит вперед. С ними пошел, было и Петрович, но засомневался, остановился на пригорке, ждет. Пока Гены нет, осматриваю комбинат. Он производит двойственное впечатление. С одной стороны, он похож на заброшенный - обшарпанные, давно не ремонтированные корпуса,  погрузчик тягает какие-то железные конструкции, судя по всему, на металлолом. С другой стороны всё же заметно, что идет работа. Где – то стучат машины, гудят вентиляторы. Пара рабочих затаскивают в цех длинные трубы. Вместо того, чтобы потихоньку, медленно но верно, затягивать в узкие ворота по одной трубе, зацепили талью целую связку. В воротах связка растопырилась, расклинилась, и теперь грузчики, озадаченно поругиваясь, пытаются разгрести полученный завал.

Проехал старенький ГАЗик – автозаправщик. Кстати! Ведь мы собираемся идти в горы, а там топлива нет. А в рюкзаке у Тани до сих пор невостребованный примус. Может так статься, что в ближайшее время работа для него найдется. Заправщик останавливается у дверей, подъезжаю к нему, и перехватываю водителя – дядьку лет пятидесяти с буденовскими усами: "Вы нам бензинчика полтора литра не продадите?" "Не продам!" – сурово отзывается водитель – "А просто так дам". Покопавшись под сиденьем, достает полторашку, заполненную горючим под завязку. Отдаю ему пустую бутылку, и дядька, строго посмотрев из-под черных кустистых бровей, неожиданно улыбается: "На Сейду?" – "Ага, на Сейду". "Ну, счастливого пути!".

Однако, пошло уже минут сорок, а Гены всё нет Спустился с горки Маслов: "Где наш мальчик?" Идти в цех страшновато, в воротах грузчики, пытаясь разгрести завал из труб, побили уже все осветительные приборы, и теперь, судя по всему, пытаются побить еще и окна. Наконец, еще минут через пятнадцать пропащий выходит из боковой двери довольный. "Ты что там делал целый час?" – "Да я эта… Там болтов не было подходящих. Я с мастером договорился. Пока материал нашел, пока выточил на токарном станке".

Ладно. Пора идти. Времени час дня, а мы еще ни в одном глазу. Едем к перевалу. Справа и слева встают крутые осыпные склоны. Долина, постепенно сужаясь, длинным серо-зеленым языком идет по направлению к громадной куче камней, на вершине которой, на высоте 660 метров над уровнем моря, и расположен перевал Эльмарайок. Слева почти с вершины горы Карнасурта стекает шумный поток. Метров сто гремит по осыпи, а потом уходит под камни, чтобы снова вынырнуть на поверхность у подножия склона, сбежать вниз быстрым ручьем и успокоиться в озере Ильма. По берегам ручья трава и карликовая ива.

По долине идет натоптанная тропа. Можно даже ехать, но идем пешком, экономим силы. По узким бревнышкам переправляемся через ручей. Минуем табличку, говорящую о том, что мы входим на территорию государственного заказника. Табличка так же посечена дробью, как, наверное, все таблички на территории Мурманской области. Местные развлечения не отличаются разнообразием.

Подъем на перевал не такой уж крутой. На два километра подъема триста метров высоты. То есть, средняя крутизна всего 15%. Однако, когда подходишь к колоссальному нагромождению каменных глыб, кажется, будто упираешься носом в стенку. На стенке три фигурки в ярких костюмах. Это наши товарищи. Хотя у них был час форы, продвинулись они недалеко.

Тащить по камням груженые велосипеды нереально. Снимаю с багажника рюкзаки, стягиваю ремешками, чтобы получилась эдакая голубая колбаса от поясницы до затылка. Снизу поперек третий рюкзак. Прикрепляю плечевые лямки, разгрузочный пояс. Конструкция, проверенная еще Фанскими горами в 1988 году. Делаю первые шаги. Опаньки! Вот это сюрприз! Обычно снизу вешалась палатка-памирка, цилиндрический сверток диаметром сантиметров пятнадцать, сантиметров сорок длиной, весом около трех кило. Сейчас там целый рюкзак, где помимо палатки веревка, топор, продукты, и пресловутая сковорода. Мало того, что весит всё это хозяйство раза в три больше памирки, еще и форма у него корявая. Сразу норовит съехать на одну сторону и выскользнуть из петель подвески. Приходится крепить всё по новой. Теряю много времени. Когда вновь выхожу на камни, Гена с Петровичем уже высоко.

Камни самого, что ни на есть неудобного размера. По мелким можно просто идти. По крупным идти и время от времени перепрыгивать с камня на камень. Здесь же идешь, как по шпалам. Шагать со шпалы на следующую слишком узко, приходится семенить. Шагать через одну слишком широко, нужно прыгать. Так и идешь, спотыкаясь на обе ноги. Думаю, это специально сделали хитрые инженеры, чтобы отучить любителей прогулок по путям от  опасной привычки. На Эльмарайоке обо всем позаботилась природа.  Дополнительные неудобства мне создают штурманские обязанности. Велосипед приходится тащить так, чтобы переднее колесо катилось по камням и велокомпьютер считал пройденное расстояние.

Влезаю на первую ступень подъема. Возвращаюсь, поднимаю велосипед. Падаю на мох, чтобы перевести дух. Между камней вытекающий из под завала ручей образовал маленькое голубое озеро с прохладной прозрачной водой. По берегам сочная зеленая трава а в воде торчит миниатюрная осока и даже что-то вроде кувшинок. Подползаю к озеру, засовываю морду в воду, пью, заодно и умываюсь. Вода бодрит и освежает. С новыми силами штурмую очередную стенку. На полпути обгоняет группа молодых парней и девчат с рюкзаками. Хорошо им без велосипедов, ходить в три раза меньше нужно.

Ближе к вершине завалы заканчиваются, появляется тропа. Но по ней можно только с трудом идти, велосипед не покатишь, сплошные булыжники. Зато можно катить его по плотным пятнам лишайника рядом с тропой. И, наконец, не нужно ходить челноком взад-вперед. Дело идет быстрее, и к перевалу почти догоняю группу. Итого на два километра подъема затрачено почти три часа времени.

Пейзаж на перевале мрачный, но величественный. Справа камни, слева камни, впереди камни, позади камни, и только в узком промежутке между склонами ущелья темнеют вдали затянутые тучами сопки. В центре, возле каменной пирамидки-тура сидит группа в полном составе. Пять туристов и собака. Я, значит, буду седьмой. Хорошее число, счастливое.

А еще на перевале жарит солнце, но согреться не дает сильный ветер. Витя рассказывает, как внизу Татьяна на подходе к подъему переходила по бревну ручей и уронила в него велосипед с рюкзаком. В рюкзаке спальники, теплые вещи, продукты. Велосипед тяжелый, сама Татьяна вытащить не может. Так и плавал рюкзак в ручье, пока командир не закончил видеосъемку инцидента. Только тогда помог вытащить. У самого Вити тоже авария. Пересушил у костра кроссовки, они стали грубые и хрупкие, как картон. По камням совсем растрепались, разваливаются потихоньку, из дыр торчат носки. Жесткие перекореженные задники растерли командиру ноги, к дырке в ступне прибавились еще мозоли на пятках. Если с утра он немного прихрамывал, то теперь уже полноценно хромает.

Взятие перевала отметили холодным чаем из Гениного термоса и бутербродами с колбасой Невского. Сам Витя сидит, сочиняет перевальную записку. Незадолго до того он вытащил из стоящей на перевале каменной пирамиды – тура жестянку с запиской Санкт-Петербургских туристов, которые, в свою очередь, сообщают о снятии записки туристов из клуба "Берендеи" Новгорода-Великого. Старая туристская традиция, во-первых контроль прохождения маршрута, в нулевых если что случится с группой, будет хоть какой-то ориентир для спасателей.

Погода на перевале оказалась склонна к изменам и переменам, как сердце красавицы. Только что светило солнце, и вот уже налетела тучка и противный мелкий и холодный дождь сгоняет нас с еще даже не насиженного места. Витя снимает драные кроссовки и переобувается в мощные горные ботинки. Интересуюсь:

- Что, неужели из Тулы вез?
- Нет, тут нашел – смеется командир.
- Да ладно! Что ли по всем Ловозерским тундрам новые ботинки валяются?
- Да здесь! Снимал, как Таня в ручей упала, и наткнулся. Стояли прямо у начала подъема.

Иду, размышляя об очередном артефакте, появившемся в нужное время в нужном месте, и в голове вновь компьютерные игрушки - бродилки. Но ботинки не главное чудо. Вчера, когда Таня заявила свои претензии на собаку, сразу возник вопрос, где взять поводок. Ведь без поводка не только в поезд не пустят. Вообще в городе с собакой без поводка появляться нельзя. И тут вспоминаем, как две недели назад, на второй день похода нашли замечательный поводок с ошейником, и не только нашли, но и зачем-то с собой взяли. И вот теперь нашлось применение и этой, казалось бы совсем не нужной в походе вещи. Поневоле тут задумаешься о странностях судьбы.

С перевала можно спуститься сразу через заваленный камнями кулуар справа по ходу, но скачанное из Интернета описание пиков и перевалов, которое для краткости буду называть лоцией, рекомендует другой путь. Нужно взять чуть левее, выйти на перевальное плато, пройти километра полтора и спуститься по крутому спуску в конце плато. Зимой там не пройти, слишком круто. А летом в самый раз. Тем более, что в кулуаре много "живых" камней, и даже летом могут лежать лед и снег.

Чтобы выйти на плато нужно преодолеть еще один каменный завал. На вершине сложена пирамидка-сейд из камней, держим курс на нее. Такими пирамидками здесь обозначена тропа. Тропы в более привычном понимании слова нет. Камни не хранят следов, а здесь вокруг кроме них ничего нет.

С вершины завала уже виден кусок озера. Вокруг него тучи, а над озером голубое, без единого облачка небо. Воистину волшебное место! Под стать байкальскому острову Ольхон, самому солнечному месту во всей Сибири, и пристанищу всех байкальских богов и шаманов.

Если вокруг Сейдозера ходит легенд меньше, чем вокруг Ольхона, то только благодаря необщительности местных жителей. Но и так их предостаточно. Вот, например, одна из статей:

Гиблое место.

Не знаю, доводилось ли вам слышать разные толки о Ловозерской тундре - месте гиблом и таинственном? Коротко их можно пересказать так: далеко на севере, за 67 параллелью, находится местность, где вопреки всему растут земляника и красная смородина. Именно там при странных обстоятельствах гибнут туристы, и бытует старинная саамская легенда о злом великане Куйве...

Если взглянуть на карту Кольского полуострова, то можно увидеть небольшой участок Хибин, зажатый меж двух крупных озер: с запада - Умбозеро и с востока - Ловозеро. В центре горного массива находятся Священное озеро и долина, которая называется Ловозерской тундрой. Места эти глухие, малонаселенные, пользующиеся недоброй славой. Существует легенда, что в далекие времена на местных жителей - саамов напал великан Куйва. Саамы храбро сражались со злобным великаном, но победить его не смогли. И тогда они обратились за помощью к своим богам. Последние лишь только увидели его бесчинства, так в ярости метнули в него сноп молний. Куйва был испепелен. Семидесятидвухметровый отпечаток его тела остался на высокой скале.

С этой древней легенды и пошла о долине нехорошая молва. Страх местных жителей перед Ловозерской тундрой был настолько велик, что на заре советской власти с разоблачительными статьями о вреде суеверия и происках шаманов выступили в местной газете известные мурманские большевики. Впрочем, печатное слово здесь помогло незначительно, поскольку саамы читать не умели.

В 1922 году в долине побывала научная экспедиция Александра Барченко, изучавшая феномен массовых психозов среди местных жителей. А в 1938 году профессор Барченко был арестован НКВД как вредитель и вскоре расстрелян. Впоследствии примерно та же участь постигла и других участников экспедиции.

В конце 50 годов в Хибинах появились первые альпинистско-туристические группы, маршруты которых пролегали и по Ловозерской тундре. Альпинистов особо привлекал пик Ангвундасчорр, но покорить его тогда так и не удалось никому. Более того, одно из восхождений закончилось гибелью двух альпинистов, причем не новичков, а опытных скалолазов.

Летом 1965 года в Ловозерской тундре произошел первый непонятный случай гибели туристов. В долину ушла и не вернулась в назначенный срок группа из четырех человек. Удалось обнаружить только останки тел. Причина смерти осталась невыясненной. Другая трагедия произошла несколько лет спустя. На этот раз погибли 11 человек. Официальное следствие пришло к заключению о массовом отравлении грибами. И на всякий случай, все альпинистско-туристические маршруты по Ловозерской тундре были закрыты.

Путешественников в знаменитую тундру влекла ее удивительная природа. В самом деле, было очень заманчиво встретить за Полярным кругом место, где вместо корявой и скудной растительности стоят стройные березы и осины, растут крупная земляника, смородина и грибы-подосиновики с непомерно большими шляпками. Не менее привлекательным являлось и Священное озеро, на берегах которого древние саамы молились своим богам. По преданию, здесь стоял огромный чум, куда со всех стойбищ свозились богатые дары, вплоть до золотых самородков. Во времена покорения местных племен норвежским конунгом - Хаконом Старым чум был разрушен и сожжен завоевателями. Однако хранившиеся в нем сокровища шаманы успели утопить в глубоких водах Священного озера.

Несмотря на запреты, каждый сезон сюда всё же устремлялись группы "диких" путешественников, наслышанных о необычном и таинственном месте. Сегодня к ним прибавились "черные" палеонтологи и "метеоритчики". Первые ищут древние окаменелости. Вторые заняты поисками осколков углисто-хандритового метеорита, упавшего здесь в ледниковый период. Стоит заметить, что палеонтологический материал и метеоритные осколки очень ценятся на "черном" рынке. К примеру, за редкий фрагмент метеорита могут выложить до 100 долларов за грамм веса.

Что же происходит в Ловозерской тундре? На этот счет существует немало разных суждений, но имеет смысл рассказать лишь о некоторых из них. Самой известной остается версия о скрытом источнике тепловой энергии, который искала экспедиция Александра Барченко. Ее придерживается значительный процент тех, кто бывал в долине, хотя назвать точную природу источника они затрудняются, но уверены, что его воздействие на человеческий организм может вызывать галлюцинации, возбужденное состояние и т.п.

По другой версии, причиной гибели и исчезновения людей является обитающий в Ловозерской тундре йети, или "снежный человек". Известный криптозоолог - Евгений Фрумкин собрал на этот счет немало свидетельств. Он убежден, что легенда о Куйве - есть одно из первых упоминаний о существовании в долине "снежного человека".

И, наконец, последняя версия: в эпоху оледенения в непосредственной близости от Земли взорвался огромный метеорит. Один из его осколков упал в район Кольского полуострова. По всей видимости, масштабы этой катастрофы оказались значительными. Ее след - Ловозерская тундра - кратер от упавшего метеорита."

Статейка, конечно, отдает желтизной. Хотя версия относительно метеорита очень правдоподобна. Именно так и должна была бы выглядеть воронка от падения гигантского метеорита, летевшего, как и его знаменитый тунгусский братец, с востока на запад. Длинная, и глубокая, вытянутая по широте воронка, окруженная валом в форме подковы. На востоке, откуда прилетел метеорит, гор нет, подкова открывается в сторону Ловозера. Зато на западе, куда должна была лететь большая часть выбитой метеоритом породы, горы примерно в полтора раза выше, чем на севере и юге.

И Барченко тоже личность известная. Как уже говорилось выше, он в 1922 году возглавил экспедицию в труднодоступные районы Русской Лапландии, чтобы отыскать следы древнейшей цивилизации - праматери всех мировых культур - именно здесь, на Кольском полуострове.

 По расчетам своего друга, единомышленника и спутника Александра Кондиайна, он привел отряд к берегам священного саамского водного святилища - Сейдозера.  Действовали они не по наитию. Барченко опирался на довольно-таки стройную историософскую концепцию, согласно которой в 5-м тысячелетии до н.э. прапредки индоариев во главе со своим предводителем Рамой были вынуждены под воздействием крайне неблагоприятных климатических условий мигрировать с Севера на Юг и, в конечном счете, достигли Индостана. На Русском Севере, кстати, по наблюдениям многих краеведов, сохранилось немало топонимов и гидронимов (названий мест, рек и озер) с древними санскритскими корнями ("инд", "ганг", "рам") - немыми свидетелями былой этнолингвистической общности обитавших здесь древних народов. Так, по подсчетам вологодской исследовательницы С.В.Жарниковой, имена не менее шести северных рек образованы от общеевропейского корня "инд" (Индога, Индоманка, Индега, дважды - Индига, Индигирка) и столько же - от корня "ганг" (Ганго, Гангрека, по два раза - Ганга и Гангозеро). Поблизости от священного лапландского Сейдозера также есть речка Индичйок и Рамозеро.

Барченко располагал очень важными и, к сожалению, ныне утраченными сведениями о древнем универсальном знании и русской языческой культуре, истоки которых уходили на Север (в архиве бывшего КГБ хранятся около 30 папок, к которым до сих пор не допускают ни родственников, ни ученых). Тем же источником руководствовался и Николай Рерих, отправляясь на Алтай, в Монголию, Индию и Тибет. Собственно, искали они одно и то же. И главное - знали, что искать (есть данные об их контактах во время приезда Рериха в Москву с Посланием махатм советским вождям). В свое время научные изыскания Барченко заинтересовали и получили личную поддержку Феликса Дзержинского (а еще раньше академика Бехтерева). Работа была взята под контроль органов госбезопасности.

Здесь процитирована статья Валерия Демина, доктора философских наук, который через семьдесят пять лет после Барченко продолжил поиски следов древней цивилизации. С 1997 года на Сейдозере проводились ежегодные экспедиции, в которых участвовали и туляки. Тульские аквалангисты исследовали подводную часть Сейдозера. Вот еще некоторые отрывки из Демина:

Гиперборея - древнее название Севера. Точнее, его территорий, известных в античные времена. Собственным (автохтонным) названиям народов тогда особого значения не предавали (варвары они и есть варвары!). Вот и нарекли всех скопом - гиперборейцы (дословно по-древнегречески - "те, кто живут за Бореем - Северным ветром").

Перед экспедицией "Гиперборея", стояла прямая задача - отыскать следы древней Прародины человечества. Почему на Севере? Вроде бы это противоречит общеизвестным теориям. Нет, не противоречит! Классические древние цивилизации появились в местах своего пребывания на Ближнем Востоке, Южной и Восточной Азии в промежуток между 12-м и 2-м тысячелетиями до новой эры. А до этого прапредки многих из них обитали на Севере, где климат тогда был совершенно иным.

Собственно, изменение климата и резкое похолодание, причины которого имеют геофизическую природу (например, смещение наклона земной оси и изменение местонахождения полюсов, так считал еще Ломоносов) - именно данное обстоятельство заставило наших далеких предков мигрировать с Севера на Юг. Объяснение прошлых вселенских катастроф имеет множество научных версий. Среди них: непомерное увеличение масс полярных льдов, в результате чего земля теряет равновесие и совершает "кувырок"; геомагнитная инверсия (смена местами магнитных полюсов); космические аномалии: вспышка сверхновой или обычной звезды, резкие скачки солнечной активности, нарушение гравитационного баланса планет Солнечной системы в результате перегруппировки планет, появления (или, напротив, исчезновения) среди них нового массивного тела, столкновение с кометой или астероидом, сближение с Луной и др. Подобные катастрофические события достаточно подробно и эмоционально описаны практически во всех древнейших священных книгах и текстах. Кроме того, здесь же содержатся описания многих чисто северных феноменов: полярных ночей, северных сияний и т.п. Первым, кто обратил на это внимание был выдающийся индийский ученый и общественный деятель Б.Тилак. Его ныне ставший классическим труд так и назывался "Полярная родина в Ведах". Кстати, Ломоносов (вслед за "отцом истории" Геродотом и другими античными историками) считал, что человеческая история начиналась 400 тысяч лет тому назад. И это не предел!

Древняя северная страна, откуда вышли все индоевропейские народы (и не только они), поименованная у античных авторов Гипербореей, знаменита не менее чем Атлантида. Таинственная страна за Полярным кругом была сотнями культурно-исторических нитей связана с древними цивилизациями. Письменных свидетельств самых авторитетных ученых и писателей на сей счет более чем достаточно. Но не хватало материальных фактов…

И вот я на древней гиперборейской земле, в самом центре Кольского полуострова. Дорога через перешеек тянется прямо к священному саамскому Сейдозеру. Она как бы мощеная: редкие булыжники и плиты аккуратно утоплены в таежный грунт. Сколько же тысяч лет ходят по ней люди? Или, быть может, десятков тысяч лет? "Здравствуй, Гиперборея! - говорю я. Здравствуй, Заря мировой цивилизации!" Слева, справа наливается мириадами рубинов брусничник. Ровно 75 лет назад здесь прошел отряд Барченко-- Кондиайна. Навстречу неизвестности. Теперь идем мы - экспедиция "Гиперборея - 97", четыре человека.

Места заповедные. "Снежный человек? Да на него тут кто только не наталкивался, - говорит проводник Иван Михайлович Галкин. - В прошлом году совсем рядом детвору до смерти напугал: загнал в избушку да еще в окна и двери всю ночь толкался. Пока егеря поутру не подоспели. Но стрелять не стали - человек ведь..." Позже то же самое подтвердили и "профессионалы", по многу лет выслеживающие реликтового гоминоида. А бабушка-лопарка отреагировала совсем просто: "Да отец мой одного такого много лет подкармливал".

Еще не доходя Сейдозера видим на обочине хорошо обтесанный камень. На нем едва проступают загадочные письмена - трезубец и косой крест. Стоит безветренная солнечная погода: теплынь, как на юге. Через два дня всё резко изменится, пойдет холодный проливной дождь, на горы опустятся низкие свинцовые тучи. Но пока вперед - туда, где нас ждет тайна!

Вот и Сейдозеро - спокойное, величавое и неповторимое в своей северной красоте. По гребням гор одиноко маячат сейды - священные саамские камни-менгиры. Хорошо разглядеть их удается только в бинокль или подзорную трубу. В голову почему-то приходит миф о Сизифе, который вкатывал на гору тяжеленный валун (правда, в античном мифе камень тотчас же скатывался вниз).

Если подняться повыше в горы и побродить по скалам и осыпям, обязательно встретишь пирамиду, искусно сложенную из камней. Повсюду их множество. Раньше они попадались и внизу, по берегу озера, но были уничтожены (разобраны по камешку) где-то в 20-- 30-е годы, во времена борьбы с "пережитками темного прошлого". Точно так же были изничтожены и другие лопарские святилища - сложенные из оленьих рогов.

Прежде чем что-либо предпринять, нужно задобрить духов - невидимых хозяев гор, лесов, озера. Так научили старожилы-саамы. Белые монеты бросаются Хозяину воды, желтые - Хозяину земли, и мысленно произносится соответствующее заклинание. Иначе - беда. (В конце 40-х годов здесь почти одновременно погибли две геологические экспедиции: одну завалило камнями в ущелье, другая утонула на лодке). Несчастий и неприятностей - даже небольших - никому не хочется, потому свято соблюдаем все древние и не нами придуманные обычаи. И тем не менее коварство природных стихий вскоре не заставило себя ждать: окончание экспедиции ознаменовалось жесточайшим штормом на озере и, возвращаясь назад, катер налетел на невидимый подводный камень, поломал винт, и пришлось грести на веслах (проводник, плавая здесь 27 лет и зная каждую мель, ни с чем подобным никогда не сталкивался).

Наша первая цель (пока Солнце благоприятствует фотографированию) - гигантское человекоподобное изображение на отвесной скале на противоположной стороне, вытянутого на 10 километров озера. Черная, трагически застывшая фигура с крестообразно раскинутыми руками. Размеры можно определить лишь на глазок, сравнивая с высотой окрестных гор, обозначенной на карте: метров 70, а то и поболее. Добраться до самого изображения на почти абсолютно вертикальной гранитной плоскости можно разве что со специальным скалолазным оборудованием.

При лобовом солнечном освещении таинственная фигура заметна уже издалека. Менее чем с половины пути она отчетливо из разных точек предстает перед изумленным взором во всей своей загадочной непостижимости. Чем ближе к скале, тем грандиозней зрелище. Никто не знает и не понимает, как и когда появился в центре Русской Лапландии гигантский петроглиф. Да и можно ли его вообще считать петроглифом? По саамской легенде это - Куйва, предводитель коварных иноземцев, которые чуть было не истребили доверчивых и миролюбивых лопарей. Но саамский шаман-нойд призвал на помощь духов и остановил нашествие захватчиков, а самого Куйву обратил в тень на скале.

Спутники ждут моего объяснения, но я медлю: оно может оказаться еще более неправдоподобным, чем саамское предание. Суть же возможного истолкования такова. "Вспомните, - говорю я, - похожая фигура, но только гораздо меньшей величины есть в музее атомной бомбардировки Хиросимы: тень человека на бетонной плите - всё, что осталось после ядерного взрыва и сверхмощной огненной вспышки. Аналогичная картина и здесь, на скале Куйвы. Остается определить, что за существо таких гигантских размеров могло когда-то обитать на земле и каким оружием оно было уничтожено. Ответить на второй вопрос сегодня не представляет особого труда: превратить любую биомассу в бестелесную тень можно не только в результате ядерной вспышки, но и с помощью лазерного оружия, основанного на принципе ядерной накачки. А еще - при помощи пучка молний.

Последнее представить помогает гиперборейская история, события 10-20-тысячелетней давности. В мифологическом оформлении искомый сюжет известен как Титаномахия или Гигантомахия. В позднейшей античной традиции оба разных сюжета слились в один. (Борьба Богов и Гигантов запечатлена, кстати, на всемирно известном Пергамском алтаре).

… вполне возможно, что фигура над Сейдозером - испепеленный огнем молний гигант. Или титан. Титаны, согласно наиболее архаичным мифам, вообще обитали на Крайнем Севере. Здесь они и остались после Олимпийского переворота, продолжали жить на островах Блаженных (один из географических коррелятов Гипербореи), где царил Золотой век. А то, что события другой великой битвы - Гигантомахии - также происходили в гиперборейских краях, недвусмысленно свидетельствуют античные источники. Перед решающим сражением Боги-Олимпийцы попросили Солнце, Луну и Утреннюю Зарю три дня не показываться на небе. Подобное возможно, но только в приполярных областях. Что и требовалось доказать….

… на другой день (это случилось 9 августа 1997 г.) Игорь Боев, поднявшись на гору Нинчурт (Женские Груди) к языкам нерастаявших снегов, на полпути к вершине нашел руины Гипербореи! Целый культурный очаг, выветренный, полузасыпанный скальным грунтом итысячекратно проутюженный наледями и сходами лавин. Циклопические руины. Гигантские отесанные плиты правильной геометрической формы. Ступени, ведущие в никуда (на самом деле, мы пока просто не знаем, куда они вели двадцать тысячелетий тому назад). Стены с пропилами явно техногенного происхождения. Просверленные неведомым суперсверлом глыбы. Ритуальный колодец. "Страница" каменного манускрипта со знаком трезубца и цветком, напоминающим лотос (точно такой же знак был на чашеподобном талисмане экспедиции Барченко-- Кондиайна, но, к сожалению, в запасниках Мурманского краеведческого музея следы той реликвии не отыскались).

И наконец, пожалуй, самая впечатляющая находка. Останки древнейшей обсерватории (и это в безлюдных горах за Полярным кругом!) с 15-метровым желобом, уводящим вверх, к небу, к звездам, с двумя визирами - внизу и вверху. По виду и функциональному назначению он похож на большой, утопленный в землю секстант знаменитой обсерватории Улугбека под Самаркандом. В целом обследованные руины напомнили всем заброшенные высоко в южноамериканских Андах каменные индейские города доинкской цивилизации. Но это так - для сравнения, так как памятники доколумбовой эпохи в Новом Свете известны очень и очень многим, а найденные экспедицией "Гиперборея - 97" руины гораздо более древней культуры пока не известны никому

…Я знал, что найду Гиперборею, и мы ее нашли! Всё - точка! Начинается новый отсчет времени. Остается внести необходимые коррективы в писаную историю (а если уж быть совсем точным - заново переписать ее). История России отодвигается на тысячелетия в глубь времен. В принципе можно было бы и возвращаться назад. Но мы еще не реализовали всех замыслов. Очень бы хотелось отыскать таинственный и священный для лопарей проход (лаз) под землю, у которого побывала и даже сфотографировалась когда-то экспедиция Барченко - Кондиайна. Недобрая слава идет об этом в общем-то опасном месте. Приближаясь к нему, люди (в особенности, если пренебрегли положенным магическим ритуалом) испытывают чувство повышенной тревоги и страха. Один старожил рассказал: когда он приблизился к загадочному лазу, ощущение было таким, как будто с него живьем сдирают кожу.

Точных координат у нас нет - только общее направление: где-то за Щучьим озером, рыбного нерестилища, соединенного протокой с Сейдозером. И вот, перейдя под проливным дождем топкое болото, упираемся в крутой скалистый склон горы. На вершине нестаявший и в августе снег. Внизу - непролазные завалы из деревьев: сходы лавин ровными просеками прорезывают ловозерскую тайгу, как бритва, оставляя за собой нагромождения поломанных, точно спички, могучих стволов. Идти трудно - что вверх, что вниз, что вдоль по склону. Хорошо, что попалась лосиная тропа. Но она вывела всего лишь к укромной лежке зверя - красавца здешних мест. Спасаясь от комарья, лоси забираются повыше в горы.

Вокруг уникальный ландшафт. Под нами ураноносные и редкоземельные руды. Неудивительно, что именно здесь Барченко начал искать ответ на вопрос, владели ли древние секретом расщепления атомного ядра, что, в свою очередь, вызвало повышенный интерес со стороны органов госбезопасности и личную поддержку Дзержинского. По утверждениям геологов, район Сейдозера представляет собой геотермальную аномалию. Потому-то и микроклимат здесь заметно отличается от других мест Кольского полуострова. Нам довелось встретить даже лозу дикого винограда (о чем не подозревают даже ботаники) - лишнее подтверждение, что в гиперборейские времена климат здесь был совершенно иной, пригодный для возделывания винограда. Однако никаких признаков загадочного лаза. Так мы его и не отыскали. А назавтра были уже совсем другие планы…

Путь Невского на Сейдозенро также имеет некий мистический оттенок. Весной он, как командир, ездил в столицу, чтобы оформить наш поход через московский турклуб. Сделал все свои дела, время позднее, поехал ночевать к живущему в Москве брату. И вот, пробираясь от метро к дому брата полутемными дворами, он вышел к чуть ли не единственному во всем районе яркому фонарю. Освещенный ярким светом, прямо под фонарным столбом лежал журнал. Журнал был раскрыт, в глаза бросался крупный заголовок: "Поиски Гипербореи – немецкий след". Заинтригованный Витя журнал подобрал и статью прочитал. Оказывается, Гитлер, придававший большое значение всему мистическому и сакральному, и считавший себя потомком древней расы ариев, пришедших из Тибета и Индии, посылал во время Великой Отечественной войны секретную экспедицию на Сейдозеро. Он, очевидно, знал о результатах экспедиции Барченко, и сделанных выводах по вопросу, откуда арии пришли в Индию. В любое друге время статью можно было бы просто прочитать, сказать про себя: "Занятно" и тут же забыть. Но теперь, когда мы собирались в те же места, статья, как и обстоятельства ее появления, произвели на Витю неизмеримо большее впечатление.

И вот там, далеко внизу, за зеленой полосой леса виднеется озеро. Виден, правда лишь небольшой синий клочок, окруженный зеленью леса. Мы топаем по каменным россыпям к этому загадочному месту, а перед нами, словно ворота в сказочный мир, сияет яркая тройная радуга. С трудом, но можно уже катить велосипед рядом с собой, и больше не нужно ходить челноком. Где-то сбоку маячит Гена. С перевала он ушел очень резко, но где-то то ли решил спрямить дорогу, то ли не заметил указующей пирамидки, попал в завалы, промоины, и теперь приотстал. Вперед вырывается Маслов, я за ним. Петрович идет плавно и размеренно, вроде бы не спешит, но мне приходится очень стараться, чтобы не отстать.

Пирамидка, еще пирамидка… Если кто-то спросит, чем перевальное плато Эльмарайок отличается от страны Италии, можете смело отвечать: Италия – напоминает сапог в профиль, а плато Эльмарайок – сапог в анфас. Огромным голенищем уходит вверх склон горы Карнасурты. Подошва сапога засунута в широкое ущелье между ручьем Эльмарайок и склонами горного массива Аллуайв. Мы ползем где-то в районе носка. Справа и слева обрывы, а впереди склон закругляется, чем дальше, тем круче. Из под туч выглянуло солнце, но сверху еще льет. Блестят на солнце мокрые камни. Справа на юго-запад, к перевалу Геологов, уходит ущелье. Вдоль него лупят лучи вечернего солнца, и кажется, что это само ущелье светится мягким бело-желтым светом, а бегущий по его дну ручей – не ручей вовсе, а длинная нитка жемчуга.

Пересекаем неглубокий овраг. Здесь мы с Масловым расходимся. Петровичу кажется, что овраг можно обойти слева, траверсом обрывистого склона. Я пру напролом. Однако через десять минут снова сходимся вместе. Отсюда последний бросок. Крутая серпантинная тропа, с торчащими из склона большими камнями. Тормозим велосипедами, стараясь прижиматься поближе к склону. Страшно мешает отвисший рюкзак.

Всё! У подножия спуска узкая полянка между склоном и лесом. Отцепляем рюкзаки, валимся на мягкую траву. Засекаю время. Два с половиной километра от перевала шли час сорок минут. Пара-тройка горстей черники неплохо освежают. Пора идти помогать спускаться остальным.

Петрович уже наверху. Спешу за ним. Навстречу скатывается Гена, остальных что-то не видно. Ага, вот Аня собирается форсировать овраг, и тут ее встречает Маслов. Хорошо. Там, наверху Татьяна, ей тоже нужно помочь. Что-то они с Витей сильно отстали. Возвращаюсь почти до половины спуска, и тут у подножия путеводной пирамидки вижу лежащие рюкзаки. А вот и хозяева рюкзаков тащат велосипеды. Они еще ходят "челноком"! Неудивительно, что ушли так недалеко.

Отбираю у Татьяны велосипед, уже знакомой тропой тащу вниз по склону. Навстречу поднимается Петрович, успел спустить Аню, теперь отбирает велосипед у командира. Последнее усилие, и группа в полном составе валяется на мягком мхе у подножия спуска. Засекаю время. Половина седьмого. От момента, когда Маслов первым вышел к подножию спуска, прошло около сорока минут.

Расслабляемся долго, ведь дело, на наш взгляд, почти сделано. Перекусили, попаслись на черничнике. От поляны ведет вполне приличная тропа, идти по такой – дело совсем плевое. С таким шапкозакидательским настроением и выходим на тропу. Как же жестоко мы просчитались!

Хорошая тропа идет через кустарник на протяжении метров ста. Потом кусты кончаются, попадаем в русло каменной речки. Путеводная пирамидка видна на другом, правом берегу. Переходим забитую крупной галькой ложбину, влезаем на двухметровый обрыв. Проходим метров двести по относительно хорошей тропе, а очередная пирамидка уже на левом берегу. Снова тащим вещи по скользким перекатывающимся камням. Где-то за ручьем кричит Гена. Ему показалось, что там дорога лучше, почти сразу за привалом проигнорировал указатель, и теперь попал на опасную крутую осыпь. Чтобы догнать нас, ему приходится вернуться.

Форсируем ручей, оказываемся в зарослях кустарника. Теряем тропу. Некоторое время, бросив велосипед, бегаю кругами, пока не нахожу следующую пирамидку. Идем дальше. Таня с Витей отстали почти сразу. Гена еще не догнал. Аня некоторое время держится, но постепенно тоже отстает. Я еле поспеваю за Масловым. Тот, вроде, топает себе неторопливо, таща подмышкой велосипед, но постепенно уходит и уходит вперед.

Кустарник сменяет березовое криволесье. Белые стволы искривлены и перекручены, словно у японских бонсаев. Корни тянутся поперек тропы, так и норовят схватить за ногу зазевавшегося пешехода. А тому и без того несладко. Только перелезешь через каменный завал, как сверху сбегает какой-нибудь ручеек, и приходится топать по торфяной трясине. Подступают со всех сторон деревья, и проход сужается настолько, что идти с велосипедом невозможно. Перелезаешь через упавшее дерево, и вновь нужно лезть на каменную кручу. Рюкзак окончательно сполз на правую сторону, стучит сзади по ногам. Мешает лазить через препятствия, в самые неподходящие моменты тянет назад или в сторону. Падаю раз десять, хорошо так падаю, со всего размаха. Петрович окончательно уходит в отрыв, первое время еще откликается на мои крики, но в конце концов начинаю кричать в пустоту. С Масловым убежал и Лав. Несколько раз возвращается ко мне, и снова убегает.

На смену березам приходят сосны. Не те хилые создания, к которым мы уже привыкли. Здесь стоят полновесные, раскидистые деревья со стволами почти полуметровой толщины. Сверху слышен топот. Принимаю чуть в сторону, чтобы пропустить группу из шести человек. Милиционер, трое мужиков в камуфляже, с укороченными десантными автоматами, и пара молодых, лет по шестнадцать, парней. Один из автоматчиков обращается ко мне:

- Там, позади, ваши идут?
- С велосипедами? Наши.
- Слишком растянулись, здесь нельзя так. Группой ходить нужно – и, прыгая на спуске по камням, скрываются за деревьями.

Куда  там собраться! Уже смеркается, а конца дороге не видно. Нужно как можно быстрее дотащиться до озера, а потом возвращаться, помогать остальным. Плечи ощутимо побаливают. Побаливает и нога. Вовремя не обрезал ногти, еще на Куцколи почувствовал, что ноготь намял большой палец на правой ноге. Грязь и постоянная сырость сделали остальное. Палец теперь воспалился, опух, и при ходьбе побаливает. И еще болят разбитые голени. Стоп! А почему голени-то разбиты! Ну старый дурак! Как это я забыл педали отвернуть. Способ-то простой и многократно проверенный, а тут на тебе, совершенно выскочил из головы, и теперь ноги от щиколотки и почти до колен все в пятнах синяков. Останавливаюсь, достаю ключи, отвинчиваю педали, цепляю ремешками к багажнику. Сразу огромное облегчение, как у того еврея из старого анекдота про козла и тесную квартиру.

 Тропа кажется бесконечной. Сил нет уже никаких. Поднимаюсь на очередной завал, и вижу сидящего на трехметровом каменном диске Петровича.

- Привет, Петрович!
- Привет, что делать будем?<
- Что делать? Нужно до озера идти.
- Озеро где-то рядом. Слышишь, собака брешет? Значит там люди.
- Хорошо, давай так. Оставляем на этом камне вещи. Ты идешь налегке на разведку, а я иду назад, помогу отставшим.

Тут вдруг из зарослей показывается Гена. На заплетающихся ногах, но с горящим взором. И страшно ругается:

- Стерва! Ну, стерва!
- Успокойся, Ген. Кто стерва?
- Завхоз наш стерва! Сорок банок консервов на меня нагрузила! - Татьяна, отчаявшаяся давать Геннадию бьющееся, мнущееся и рвущееся, загрузила его чем покрепче – жестяными банками с тушенкой и сгущенкой.
- Что, спину намял? – назидательным тоном говорит Петрович – А я тебе что, мля, на привале говорил? Как я тебя учил рюкзак укладывать?

Оказывается, сегодня утром Маслов пытался открыть для Гены некоторые маленькие туристские хитрости, которые обычные люди постигают классе в пятом. При укладке рюкзака к спине кладутся мягкие вещи: спальник, свитер и так далее. Но это только сопливого бойскаута можно так легко убедить. У Гены инженерное образование, и он имеет понятие о центре тяжести. Потому, наплевав на дружеские советы, всё тяжелое положил ближе к спине. За что и поплатился.

 Ладно, мне пора. Иду наверх.  Почти сразу встречаю Аню. Пока мы отдыхали на камешках, она нас почти догнала. Иду дальше. Десять минут иду, пятнадцать. Да, что-то и вправду сильно мы растянулись. Двадцать, двадцать пять. Начинаю беспокоиться. Кричу, но ответных криков не нет. Неужели заблудились? Или настолько отстали? Я иду полчаса, они полчаса тоже идут навстречу мне. Полчаса да полчаса, получается час. Неужели больше, чем на час отстали? Беспокойство всё возрастает.

Наконец, через сорок минут ходьбы, вижу сладкую парочку. Они еще в зоне березового леса. И рюкзаки на багажниках.

- Что случилось?
- Ничего. – отвечает Витя. – Перекусить не хочешь? Мы тут перекусили.
- Нет, не хочу. Хочу быстрее до стоянки добраться. Вы что так медленно?
- Ну… По камням челноком ходили. Потом, как в лесок вошли, рюкзаки на велосипеды погрузили. Потом через ручеек переправлялись, опять рюкзаки снимали. Теперь вот обратно погрузили.
- Ладно, ребята. С гружеными велосипедами тут не пройти. Через полста метров колея выше колен, а ширина сантиметров тридцать. Так что снимайте рюкзаки. Да, и педали тоже открутите. Идти легче будет.
- Да! Педали! – хлопает по лбу Витя. Такой же склеротик, как и я. Лезет в рюкзак за инструментами.

Забираю у Тани рюкзак и велосипед. На этот раз она даже не сопротивляется. Берет у Вити сумку с видеокамерой, топает за мной. Витя пытается держать темп, но всё равно отстает. Танин велосипед чем-то цепляет куртку, чувствую, как трещит непромокаемая ткань, надо бы остановиться, убрать острый угол, но останавливаться не хочется. На меня давно сошло то состояние блаженной апатии и нечувствительности к боли и усталости, которое называют вторым дыханием. Мир сузился до узкого коридора, в конце которого маячит полянка с камнем, где нас должны встретить друзья. Мне совершенно безразлично, что болят оттянутые лямками плечи и стоптанные на камнях ноги, что рвется одежда, что давит на ребра рама велосипеда. Ноги топают сами по себе, руки, словно плавающая головка от бритвы, копируют велосипедом сложный рельеф местности, а в голове ни одной мысли.

Наконец, из сумрака выплывает темная фигура.

Дождавшись командира, Петрович отбирает у него велосипед, и идет впереди, показывая дорогу. От знакомой полянки спускаемся по крутому спуску, поднимаемся на очередной завал. За завалом сворачиваем с тропы направо, продираемся через кусты и оказываемся на открытом месте. Болото. Петрович, не обращая внимания на хлюпающую под ногами торфяную жижу, топает прямо поперек трясины. Я топаю следом, и мне безразлично, что он в сапогах, а я в кроссовках.

 Метров через сто виляем резко вправо и выходим на твердую землю. За полосой деревьев блестит вода - долгожданное озеро. На берегу отличная полянка среди высоких елей. Ровная, сухая, засыпанная мягкой хвоей пополам с песком. Священные волны плещут прямо в бок площадке.

Всё пространство между деревьями заполнено дымом, в дыму мечется что-то черное. Наверное, Гена, больше некому. Пытаемся поставить палатки, две встали нормально, но с третьей проблемы. Генину палатку ставить не на что. Нет ни колышков, ни стоек. Хозяин в который раз с одним и тем же успехом перебирает рюкзак, там только жалкие остатки от крепежного комплекта.

- Не твои колышки, Ген? – Аня достает из рюкзака несколько проволочных крюков.
- А вот еще. И стойки вот. – вносят свою лепту Таня с Витей. У меня тоже штуки три, я подобрал их сразу за перевалом. А стойки Витя нашел уже в лесу. Таким образом, палаточный крепеж оказался рассыпанным на протяжении трех километров.

 Несмотря на то, что колья собирали вчетвером, всё собрать не удалось. Подходит Петрович: "Дай четыре колышка взаймы". Быстро ставим палатки, идем всей толпой к костру. Дрова сырые, разгораться не хотят. После получасовых стараний котел с водой едва теплый. Женщины, как существа более практичные, быстро сообразили, что к чему. Проглотили свои бутерброды всухомятку, и завалились спать. Мужики же, как истинные рабы своих желудков, до половины третьего ночи исполняют вокруг костра некое подобие ритуального танца, размахивая всем, чем можно размахивать. В три часа ночи человеческий гений восторжествовал из под крышки котла повалил пар. Попили на сон грядущий чаю и еще кое-чего. Заодно брызнули в честь богов Сейдозера и попросили у них хорошей погоды.