|
|
|
Всё утро Гена донимает меня одним и тем же вопросом: "А мне эта.. Куда идти?" Раз за разом пытаюсь объяснить ему, что идем все вместе, но минут через двадцать всё повторяется и так далее.
Витя с Таней потащили велосипеды к каменному диску. Рюкзаки потащат вторым рейсом. Сижу, перебираю вещи. Что бы выкинуть, чтобы облегчить рюкзак? Камни с Рыбачьего? Коллекцию боеприпасов с Немецкой дороги? Жалко. А вот солидная пачка бумаги с чужими и своими отчетами, книгами про Байкал и Фаны, описаниями гор и перевалов Кольского полуострова явно лишние. Немного подумав, выкладываю на пенек ключ 22 на 24, найденный в Печенге и провезенный через половину Мурманской области. Бумаги бросаю в костер, но оттуда их выхватывает Аня: "Я еще не прочитала!".
Уходят Аня с Геной, но возвращаются за рюкзаками Витя с Таней. Делаем последнее фото на память, и вчетвером шлепаем через болото. На полянке с камнем группа собирается полностью, идем наверх.
Вот она, знакомая каменная речка и уходящая в лес тропа, помеченная полиэтиленовой лентой с тремя узлами. Оставляем у развилки женщин, Гену и все вещи, и налегке втроем идем на дополнительную разведку.
По знакомой тропе движемся гораздо быстрее, чем я вчера. Не прошло и часа, как выходим к переправе через Мурнуай. Здесь остается Витя, решает поискать дорогу здесь. Вдруг переправа и выход к нужному нам ущелью где-нибудь недалеко, но выше по течению. Мы с Петровичем идем к Уэлькуаю. Петрович пытается пройти прямо по руслу вверх, а я вновь ношусь взад-вперед по зарослям.
Наконец, слышу Вовин крик. Возвращаюсь к ручью. Маслов уже там, ждет меня. Спрашиваю:
- Ну что, как успехи?
- По ручью, мля, не пройдем. Метров сто
пятьдесят идти можно, а потом всё русло завалено упавшими деревьями. С
одной
стороны попытался обойти, там обрыв. С другой заросли, мля,
непролазные.
- У меня дела не лучше. Все тропы ведут в
никуда. Хотел хотя бы к границе леса, на скалы выйти, так и не пролез
через
камни и заросли.
- Ладно, пошли, мля, Невского искать.
У переправы через Мурнуай долго дуэтом и соло аукаем, эгеэекаем и просто орем: "Не-евски-и-ий!". Наконец появляется командир
- Ну что нашел?
- Нашел!
Классики жанра обязательно вставили бы в это место лирическое отступление страниц на пять, в кино или спектакле прогремела бы барабанная дробь, главный герой спел бы жизнерадостную песню, или, в крайнем случае объявили бы антракт, конец очередной серии, короче, постарались бы максимально заинтриговать зрителя либо читателя. Нам же заниматься подобными глупостями некогда:
- Чего нашел-то?
- А вот там тропинка поднимается на
горку, и идет вверх, наверное, к перевалу. – Там, куда показывает
командир,
мелькает среди камней черно-белое пятно. Лав пошел с нами на разведку,
и
набегался сегодня от души. Периодически встает у елок в стойку, значит
увидел в
ветвях белку. Смотрит на нас вопросительно, мол что не стреляешь,
хозяин?
- Ну ладно, пойдем посмотрим.
Поднимаемся серпантином тропы на одну горку, следом на другую. Здесь над обрывом небольшая поляна, высота обрыва больше высоты деревьев, и отлично просматривается вся география центральной части Ловозерских тундр. Вот он, прямо перед нами перевал Куфтуай. От перевала широким полукруглым желобом спускается к нам залитая солнцем долина Уэлькуая. Абсолютно никаких препятствий по ходу долины не видно. Однако близок локоток, да не укусишь. Между нами и долиной обрыв, под обрывом шумит бурный ручей. Пройти чуть выше и поискать переправу там? Бесполезно. Вон тот огромный скальный гребень никак не обойти. Спускаюсь на всякий случай вниз, к ручью, чтобы окончательно убедиться, что с велосипедами здесь не пройти.
- Ну что, командир, - говорю вернувшись к
ожидающим меня спутникам – не пройдем здесь никак. Скалы, заросли,
завалы.
Нужно через Эльмарайок в Ревду возвращаться.
- Почему не пройдем? Вот, смотри, тропинка хорошая, по ней идти можно.
- Тропинка-то хорошая, да только ведет
немного не туда. Можно, конечно, и по ней в горы подняться. Придем на
перевал
Северный Тавайок. С велосипедами там ленинградцы проходили, но местами
пришлось
им по скалам полазить. На веревках вещи спускать.
- Ну и что? Веревка у нас есть, дорога вот она. Нужно идти.
- Да что ты, Вить, давай посчитаем.
Сколько мы от развилки до этого места шли? Километра четыре? По такой
тропе с
велосипедами нам идти три-четыре часа. Сколько отсюда к перевалу идти
неизвестно. Вот, смотри, по карте до него примерно пять километров. Это
еще
часа четыре. Времени сейчас три, начало четвертого. На ночь глядя на
перевал не
полезем. Получается, ночевать будем под перевалом. А завтра что? Как
будем
подниматься, сколько спускаться? А дождь пойдет? Учти, продуктов у нас
только
на полтора дня, и купить чего-то до Кировска вряд ли получится.
- Да! Я тоже считаю, что нужно уходить в
Ревду, а здесь, мля, ловить уже нечего. Это вмешивается Петрович. На
лице
командира отражаются мучающие его сомнения.
- А дальше как? Ели мы назад вернемся, мы
так и так день еще теряем. А там дорога от Ревды на Кировск вдоль
Умбозера
очень плохая. Мне в Москве в турклубе ребята рассказывали. Сплошные
речки, лужи
холодные. Мы же через горы и собирались идти, чтобы плохую дорогу
срезать.
- Ну и ладно. День теряем, так можно до
Кировска на поезде подъехать. Раз есть железная дорога, должны же
поезда
ходить. И участок тот плохой тоже объедем.
- Хорошо! – решает командир – пойдем
назад, а то нас, наверное, уже заждались.
Возвращаемся к развилке. Там дымит костерок, у костра возлежат наши дамы.
- Вот молодцы, и обед приготовили! – радостно кричит Петрович,
завидев стоящие у костра котлы, из под крышек которых вьется легкий
пар.
- Приготовить-то приготовили – отзывается Таня – Да его Геннадий
разлил.
- Как разлил?
- А вот так. Две банки тушенки в супчик
положили, а он шел мимо, и ногой котел задел. Почти всё вылилось. –
Петрович
открывает крышку, там действительно осталось гущи не больше, чем на
треть
котла. Бульон весь вытек.
- А сам-то он где? – волнуюсь я.
- В лес пошел, чернику собирать.
- Какую чернику, время пятый час, вечер
уже, нам через перевал топать, а он чернику пошел собирать. Гена-а-а! –
ору во
весь голос. В ответ тишина.
- Гена-а-а! Ге-е-на-а-а! – орем уже хором всей группой. Результат тот
же.
- Ладно, черт с ним, давай, мля, обедать – подытоживает наши вокальные
упражнения Петрович.
Выгребаем
остатки супа из котла.
Раскладываем конфеты, бутерброды. Вот уже всё съедено, чай выпит, а
любителя
черники всё еще нет. Сверху спускается небольшая группа туристов, два
парня и
девушка.
- Вы там нашего мальчика не встречали? – Спрашиваем у них.
- А какой у вас мальчик?
- Да примерно такой: рост метр восемьдесят, трехнедельная щетина,
лысина.
- Нет, такого не встречали – смеются туристы.
Разговорились. Они москвичи, приехали на машине. Сейчас машину оставили в Ревде, дальше пошли пешком. Ездят сюда не первый год. Интересуются: "А вы у озера автомашин не видели? Говорят, там один из местных дачу себе построил, на машине к озеру подъезжает, откуда-то с севера". "Да. Доедет автомашина до озера – хана озеру" – думаю про себя. А вслух говорю, что мы далеко не заходили. И еще, чтобы были поосторожнее, рассказываю про пропавшего туриста.
Тройка давно ушла. Сидим после обеда минут сорок. Периодически орем, зовем Гену, пытаемся даже послать на его поиски собаку. Наконец, появляется сам. В высшей степени смущенный: "Я эта… заблудился". И тут же: "Ну что, вы мне покажите, куда идти, я пойду". "С нами пойдешь, а то заблудишься так, что не найдут тебя совсем" – отвечаю ему, и заблудший, жуя на ходу бутерброды и не откушав даже чаю, спешит за группой.
Назад
идем быстрее, чем сюда, но
сил затратили не меньше. Маслов снова начал отрываться, в ходьбе пешком
равных
ему нет. Стараюсь держаться за ним. Сегодня я распределил
вещи немного
по-другому. Рюкзак с палаткой гружу на багажник, предварительно
переложив из
него тяжелые вещи в трансформер. Так идти гораздо легче, несмотря на
то, что
велосипед, и так в полтора с лишним раза тяжелее, чем у
других, стал совсем
неподъемным.
Через два с половиной часа выходим на полянку у начала подъема на перевальное плато. Бросаем велосипеды, хочется упасть и отдохнуть. Вместо этого разворачиваемся и идем назад, помогать отставшим. За каменной рекой, у границы леса встречаю Аню. Беру рюкзак и велосипед, тащу на поляну. Успеваю еще вернуться за Татьяной.
На полянке, отмахиваясь от комаров, переводим дух перед последним штурмом. У Гены нет сил даже снять рюкзак, и он заваливается на мох прямо с ним. "Мне Гена помог" – шепчет Анна – "Если бы не он, я вообще не дошла бы".
На склон выхожу первым, чтобы заранее вытащить наверх неподъемный велосипед. Возвращаюсь за рюкзаком. Первое время приходится догонять, но в конце концов обошел почти всех. Впереди только Маслов-скороход. Идет, бормочет что-то себе под нос. Прислушиваюсь: "Ну дурак! Ну старый дурак! Ладно бы, дураку двадцать лет было, а тут пятьдесят с лишним! Куда ж я, старый дурак, поперся!".
Вечер на носу. Тучи разошлись, и низкое солнце оранжево светит прямо в глаза, в которых и так рябит от резкого контраста вокруг. Каждый из бесчисленных камней сейчас легкомысленно розовый с одной стороны и черный, как квадрат Малевича, с другой. В ущельях лежат глубокие черные тени. Тени тянутся за нами длинные, черные, уродливые. На самом верху плато разошелся во мнениях с Петровичем относительно того, куда идти и оказался неправ. Попал в завал, долго и осторожно лез по камням вниз, вначале спуская велосипед, затем прыгая сам. Когда прошел перевал, синяя ветровка Петровича мелькает уже далеко внизу.
Еще усилие, еще несколько сот прыжков по булыжникам, и выхожу, наконец, на зеленую полянку у подножия Эльмарайока. Навстречу размеренно шагает Маслов, спускать отставших. Бросаю свои вещи. Так... пару минут перевести дух и наверх. Проходит навстречу на заплетающихся ногах Гена, падает вместе с рюкзаком в мох. Пытается подняться, делает несколько нетвердых шагов следом за мной, но тут же падает. Кричит хрипло мне вслед: "Гриш, можно я не пойду помогать?" "Отдыхай, Гена" – отвечаю – "Справимся помаленьку".
В ущелье уже сумерки, а на
перевале еще вовсю светит солнце. Петрович тащит Анину машину. Я
дожидаюсь
Таню, отбираю велосипед у нее. "Перекусить не хочешь?" – интересуется
шагающий рядом Витя – "Мы там, на перевале перекусили". В другой раз
я, конечно бы, высказал всё, что думаю по поводу таких перекусов, но
сил сейчас
нету.
Внизу Гена немного оклемался, успел перетащить рюкзаки вниз, к ручью. Здесь можно уже погрузить вещи на велосипед, а за бревнышком-мостом даже и ехать. Все крепят рюкзаки на багажники. Все, кроме Гены. Он, словно лунатик, на полном автомате медленно закидывает рюкзак за плечи, хватает велосипед под мышку, и пытается идти по тропе. "Ген, ты что?" – кричу ему вслед. Останавливается, пустым взором обводит группу, в мозгу него щелкает какая-то релюшка, и он, хлопнув себя по лбу, шмякает рюкзак на багажник.
У меня на том месте, где должен висеть термометр, только кусок бечевки. Когда спустился с перевала, термометр висел, я смотрел температуру. Значит Гена оторвал, пока таскал. Хотел было выговорить, но посмотрел на него… и передумал. Чуть пошарил во мху, куда там! Был уже опыт с ложкой. Ладно, хорошая примета. Говорят, раз что-то оставил, обязательно вернешься в это место. Вернуться я не прочь. Я уже успел влюбиться в Север. В эти камни и мох, астеничные ели и карликовые березы. В его чистое и светло-голубое небо. В чистые синие озера и шумные реки. В розовые закаты и белые ночи. И любви этой не помеха ни его холод и сырость, ни гнус с комарами. Думаю: "Ладно! Чем больше оставил, тем больше вероятность вернуться".
Итого на подъем к перевалу затратили час, еще час на спуск. В два раза быстрее, чем позавчера. Комбинат проезжаем уже в глубоких сумерках. У дежурного автобуса на автостоянке курят припозднившиеся рабочие. Увидели нас, удивились: "Во! Первый раз видим, чтобы с Сейды с велосипедами шли!". "Мы там так, покатались немножко" – отвечаю им и провожаемая удивленными взглядами группа медленно скатывается вдоль забора к знакомой уже площадке на берегу озера Ильма.
Палатки ставим на тех же местах, что и двое суток назад. Запас дров, которые мы аккуратно сложили у кострища для других туристов, нам же и пригодился. Уставшие после трудного перехода, сидим, греемся у огня. Лав улегся на ближайшем пригорке, его темный профиль отчетливо выделяется на фоне серого неба. Наблюдает за происходящим вокруг и охраняет наш лагерь. Кто знает, может быть именно благодаря ему мы не встретили в лесу на Сейдозере всяких медведей вместе с йетями и выбрались из того таинственного места без единого трупа?
|
|
|
