|
|
|
Геннадий, к моему искреннему удивлению, проснулся живым и здоровым. И я себя зауважал. Укол подействовал, боль в спине прошла.
Собрались без приключений. Правда, еще ощущается небольшая стартовая неразбериха, и Вова битых четверть часа искал по всему лагерю свои носки, оказавшиеся в его собственном спальнике.
Поднялись к дороге. На дороге клоками туман и мелкая дождевая пыль. Поднимаю ногу, чтобы залезть на велосипед, и слышу, как сзади рвутся по шву брюки от ветровки. В общем-то пора, брюкам этим лет восемнадцать, да и разрыв все равно в той зоне, которая контактирует с седлом, ничего не защищая. Поэтому на зашивание время тратить не стал, поехал так. По дороге съезды к реке на каждом километре, все заканчиваются ровными площадками. Возможно, прояви мы вчера чуть больше терпения, могли бы заночевать в месте, чуть получше, чем помойка. Впрочем, разведку не проводили, и там могли оказаться помойки еще похлеще.
Стоило отъехать от стоянки, как ВК стал ощущать некий дискомфорт и смутное беспокойство. Что-то было не так. И что именно, он понял, когда проехал уже километра два с гаком. На нем отсутствовал любимый напузник, в котором вместе с общественной кассой лежали и все его документы. От осознания этого факта Вовочке стало нехорошо, и он поднажал на педали, чтобы догнать меня, и провести допрос с пристрастием. Мы остановились, и стали усиленно думать. Я хорошо помнил, что перед отъездом обошел место стоянки, и все осмотрел. Ничего своего не оставили. ВК был уверен, что вечером напузник был на нем. Проанализировали известные факты, и с помощью дедуктивного метода и поняли, что искомая вещь отнюдь не пропала, а скрывается где-то в наших рюкзаках. Пришлось в срочном порядке, примостившись на бетонном отбойнике, заняться раскопками. Из рюкзаков вывалили все, и тщательно перетрясли. Пропажа обнаружилась у меня, внутри свернутой палатки. ВК тут же заклеймил меня позором, обвинил в попытке присвоить общественные деньги, пообещал при первом же возможном случае, по казацкому обычаю, устроить публичную порку, и мы поехали дальше.
Километров через пять после стоянки дорога резко виляет вправо, и здесь, за мостиком через маленький ручей с гордым названием Большая речка начинается крутой подъем. В комплекте со 180-градусный левым поворотом получается очень опасный участок, и потому дорога здесь не асфальтирована. Вообще-то это довольно распространенная практика, во-первых для того, чтобы скорость не развивали большую, а во-вторых не так скользко, когда дорога мокрая или обледенелая.
Дождик тем временем усилился, и мы шлепаем в гору по текущим нам навстречу мутным потокам, толкая рядом с собой велосипеды. Ехать вверх если и возможно, то совсем не оправдано с точки зрения затраченных усилий на единицу пройденного расстояния. Чем выше поднимаемся, тем сильнее сгущается туман. На вершине подъема щебенка кончается. Здесь, перед спуском, останавливаются идущие навстречу груженые лесовозы, и долго хрустят трансмиссией, включая пониженные передачи, чтобы на спуске не улететь вместе с грузом под обрыв.
Подъем, процентов в пятнадцать, вскоре возобновляется. Хотя теперь по асфальту, но все равно ехать тяжело, продолжаем идти пешком. К счастью, вершина уже близко. Еще через два километра проезжаем первый горб перевала, высотой около 1200 метров. Где-то совсем рядом вершина горы Дрязговитая, высотой 1249 метров, но мы ее не видим. На дороге очень густой туман. По обе стороны шоссе угадывается лес, но видны лишь ближние к дороге деревья, да и те в дымке. Местами видимость всего метров тридцать. В тумане угадываются распадки, из которых с северо-запада дуют мощные потоки холодного воздуха. Мы уже знаем, что такой ветер на Байкале называется Сарма (ударение на последнем слоге), и что это самый неприятный из всех байкальских ветров, ибо почти всегда несет холод и непогоду.
За первым горбом перевала крутой спуск, затем опять подъем. Мы с ВК не спеша поднимаемся в этот подъем, как обычно беседуя на различные высокоинтеллектуальные темы. Глянь, кто-то рубль посеял – вдруг говорит ВК, и поднимает с дороги почти новую монетку – В общую кассу пойдет . Дальше попался еще рубль, правда, на этот раз солидно закатанный в асфальт, и выковырнуть его не удалось. А потом монеты разнообразного достоинства стали попадаться уже десятками на каждом метре. Слезать и поднимать их было лениво, и мы просто едем, и обсуждаем, что же это за явление, посильный вклад ЦБ Бурятии в дорожное строительство, или все же результат налета на инкассаторскую машину, перевозившую выручку из платных туалетов.
Вопрос решился очень скоро. На обочине стояли несколько машин, а возле них на деревьях развешены лоскуты ткани. Все стало на свои места. Это всего – навсего дары духам перевала - энжинам, а тряпки – это заала. Шаманский обычай. Считается, что у каждой горы, озера, перевала, местности, ремесла, и т.д. есть свой дух - энжин. Заала вешают на священные деревья или специальные столбы, обращаясь с просьбой к энжинам. Иногда на заала пишут молитвы. Ветер колышет полоску материи, и молитва с нее уходит к богам в небо. Ну, а энжинам приносят небольшие жертвы, самой известной из которых является духаалга или брызганье. Чаем, молоком, а чаще всего спиртным брызгают в огонь, на стол, или просто на землю. Ну, и как показали наши наблюдения, считается, что наличными энжины также не брезгуют.
И сейчас мы стояли на перевале, в паре сотен метров от горы с символичным для брызгальщиков названием Голец Уналейский, которую из-за тумана также не было видно. И, как истинные христиане посмеивались над наивными туземцами. Уж мы-то знали, что самый радикальный способ добиться выполнения желаний – это поставить свечку Николаю–Угоднику. Но не тут-то было. Не проехали мы и трехсот метров от перевала, как раздался хлопок, и послышался характерный стук, как от консервной банки, падающей ребром на асфальт. Все ясно. Накрылось колесо. Причем накрылось хорошо, взорвалась покрышка.
Виновником инцидента оказался Гена, и к нему уже деловито приближается Туркин с инструментами в руках. Вова неторопливо открутил колесо, отбиваясь от крутившегося вокруг и пытавшегося ему помочь Гены, но затем смиловался, и разрешил ему снять покрышку. Осмотр показал наличие в покрышке дыры, сантиметров пяти длиной, то ли прожеванной, то ли пробитой острым ободом при ударе ненакачанного колеса об асфальт. Размер дыры не вызывал никаких сомнений в том, что покрышка подлежит замене. Операция не очень быстрая, я достал перекус, и все незанятые начали, хрустя сухарями, обсуждать аварию и комментировать работу механика. Благодаря дедуктивному методу первопричину аварии установить удалось легко и быстро: мы не принесли даров духам перевала! Эту ошибку следовало немедленно исправить, и я тут же выгреб из кошелька всю наличную мелочь, и метнул ее в сторону перевала с криком: Простите нас духи, и пошлите нам удачи в пути!
А у ремонтной группы отношения тем временем накалялись. Гена упорно пытался засунуть новую камеру в дырявую покрышку. А это все равно, что бороться с сыростью в ботинках без подошвы путем замены носков. И мы все по очереди стали говорить: Гена, поставь новую покрышку . Новая покрышка лежала в Генином рюкзаке. Но Гена никого не слушал, и упорно ставил на колесо старую, а оттуда ее не менее упорно снимал Туркин. Наконец, это мне надоело, и я, предварительно попросив Аню удалиться на безопасное расстояние, объяснил Гене ситуацию более понятными выражениями. Выражения подействовали, и колесо было быстро приведено в боевое состояние. Тем не менее, минут сорок ремонт отнял.
Следующие пятнадцать километров мы блаженствовали. Силы тратили только на вращение головы вправо – влево, чтобы получше рассмотреть окружающие пейзажи. Спуск с перевала несложный. Хорошая дорога петляет по сосновому лесу. Дождь с этой стороны перевала был гораздо слабее, и вскоре совсем закончился, а сопки и деревья надежно защищали от ветра. Туман также остался на вершинах сопок, и кое-где висел по склонам.
На последних километрах спуска справа к дороге выходит речка Большой Иркилик, которая до этого шла где-то далеко внизу, и из-за деревьев с дороги не была видна. Как и все прочие местные элементы рельефа, речка имеет своих энжинов, о чем свидетельствуют заала на прибрежных деревьях. А на берегу вновь стоят несколько машин, их водители и пассажиры, судя по всему, заняты брызганьем. Мы останавливаться не стали, только ВК на ходу достал монетку и бросил в воду. Река идет у дороги пару километров. Чистая вода, каменистое дно. Все было бы хорошо для отдыха, но берега заболочены, особенно не разгуляешься.
К этому времени сопки уже расступились в стороны, потом кончился лес, и перед нами замаячил поселок Турунтаево. Поселок интересовал нас исключительно с гастрономической точки зрения. Нужно было купить кое-какие продукты, в первую очередь хлеб. К счастью, для этого даже не нужно было ехать в поселок. Магазин находится как раз у перекрестка, на котором нам нужно было повернуть направо. Место тут довольно оживленное, рядом автозаправка, на другой стороне дороги автостоянка, стоят несколько фур. Здесь же, под одной крышей с магазином, кафе под названием Харчевня .
Нас с Геной оставили караулить велосипеды, а остальные зашли в магазин. Предварительно я намекнул ВК, что неплохо бы взять к ужину чего-то для сугреву, поскольку мы все еще не успели просохнуть после дождя, температура воздуха подниматься не собиралась, и здесь, на открытом месте, снова подул холодный ветер. Однако, вернувшись с продуктами ВК сообщил, что, несмотря на обширный выбор согревающих жидкостей, цены на них ему не понравились. Да и Вова отсоветовал, так что решили обойтись внутренними резервами.
Тогда я стал предлагать зайти пообедать в харчевню. Идея почти прошла, и Олег с Туркиным даже сходили туда, чтобы поинтересоваться ценами и ассортиментом. Ассортимент оказался неплохим, а вот цены не порадовали. Поэтому, для порядка, заказали по чашке чая, что давало нам формальное право расположиться за стоящими под навесом у кафе столиками. Пока дежурные Аня и ВК резали сыр, колбасу, сало, раскладывали орешки и конфеты, мы с Геной пошли внутрь кафе, чтобы помочь Олегу принести чай. Интерьер кафе нас впечатлил. Что-то среднее между охотничьим домиком и салоном пиратского корабля. Притянутые канатами к стропилам колонны, на них сверху какие-то деревянные колеса и чугунные решетки, по стенам развешаны рога оленей и косуль, чучела птиц. Плюс полумрак, музыка, сияющая бутылками и кофейным автоматом барная стойка, и среди этого великолепия мы, мокрые и грязные. И я, к тому времени еще не потерявший чувство стыда, стараюсь жаться спиной к стенке, потому что дыра на моих брюках расширилась настолько, что начиналась теперь на пояснице, прямо от резинки, а заканчивалась в том месте, которое Аня, как специалист в области швейной промышленности, называла техническим термином мотня . И, приняв от барменши чай, я удалился почти как в японской чайной церемонии, задом, разве что без поклонов.
Когда наш пир подходил к концу, появился помятый бурят, и попросил у нас десятку взаймы. Дыхнув перегаром, он начал нести какую-то чушь, что сам он не местный, у него сломалась машина, он не может добраться до дому, и т.д. и т.п. Это оказалось его ошибкой. У него был шанс, что мы дадим ему червонец от неожиданности, но теперь Аня уже пришла в себя, и ехидно спросила, а как он долг отдавать собирается? Мы же уезжаем через десять минут, и, наверное, никогда уж больше сюда не вернемся. На это мужик начал нести еще большую чушь, что он нас обязательно найдет, и все вернет при первой же возможности. Тут и я влез в разговор, и, со свойственной мне железной логикой, посоветовал ему попросить в магазине у продавцов. Уж их-то найти будет гораздо легче, чем нас. А-а-а! – с безнадегой махнул рукой мужик – Ну хоть пятерку дайте! . Вообще-то нам, конечно, пятерки жалко не было, мы энжинам больше выбросили. Не жалко было и десятки, но это уже был вопрос принципа. И мы не дали.
Ну, смотрите! – угрожающе закричал мужик – Не дали – не будет у вас в дороге удачи! Будут сплошные огорчения! . И с этими словами он удалился. Позже мы видели его на обочине дороги. Он тормозил проезжающие машины, и выпрашивал деньги у водителей и пассажиров. Впрочем, похоже, что также без особого успеха.
А мы уже удалялись от Турунтаева. Сразу за кафе повернули направо, на северо-восток, и теперь все утро дувший навстречу ветер стал нам помощником. Сейчас он дул как раз в левую лопатку и помогал нам легко катиться по отличному шоссе, с травяной разделительной полосой. Впрочем, отличалось шоссе не только отменным качеством покрытия, но и странной организацией движения. Вместо привычного для нас движения по одной полосе туда , а по встречной оттуда здесь по обеим полосам движение было двухстороннее, то есть параллельно, на расстоянии десяти метров друг от друга, шли две совершенно одинаковые дороги, и по обеим туда-сюда ехали машины. Такое мы видели впервые, нас это удивило, и мы с ВК настолько увлеклись обсуждением всяческих достоинств и недостатков такого варианта шоссе, что не сразу заметили, что отстал Олег. Когда я, наконец, оглянулся назад, то увидел только пустую дорогу.
Что же, мало ли причин у
человека, чтобы немного подотстать. И мы, свистнув остальным, чтобы не
уезжали
далеко, остановились, и стали ждать. Пять минут, десять…
Обычно этого времени
отставшему хватает, чтобы решить свои проблемы, но Олега по-прежнему не
видно.
Стало ясно, что у Олега что-то случилось, и я развернулся и поехал
назад, на
поиски. Олега обнаружил километрах в полутора от места, где его ждала
группа.
Он шел по дороге, толкая велосипед рядом с собой, и ругался очень
грязно и
очень громко. Больше всех доставалось Туркину, который уехал вперед и
увез
собой все инструменты, и велоаптечку.
У меня инструменты были. Правда, не все. Поскольку велосипед у меня отличался от остальных, комплект ключей я подбирал для него отдельно, с учетом его особенностей. Но несколько из них подходили и туда, и сюда И я, не говоря худого слова, предложил свои скромные услуги в качестве механика. А тут и ВК подъехал. Пока Олег, доругиваясь, успокаивал нервы папироской, мы вдвоем быстро диагностировали неисправность. На заднем колесе Олегова Туриста вылетело сразу четыре спицы, причем подряд и с одной стороны. Катить его еще было можно, но с седоком колесо деформировалось настолько, что цепляло за раму, и ехать было совершенно невозможно. Мы быстренько сняли колесо, свинтили звездочки и стали менять спицы. Попутно прояснилась и причина поломки. Дедуктивный метод подсказал нам, что когда-то у Олега соскочила цепь, и застряла между спицами и звездочкой. Ее вырвали оттуда с помощью грубой физической силы, отчего несколько спиц оказались погнутыми у основания, и металл на них был содран почти наполовину. Поэтому в дополнение к четырем поломанным пришлось поменять почти еще столько же кандидатов в поломанные.
Тут подъехали и Гена с Туркиным. Вова занялся тонкой настройкой, срезая напильником торчащие кончики спиц (чтобы не прокололи камеру изнутри), и выправляя восьмерку, мы с ВК и примкнувшими к нам Геной и успокоившимся Олегом тем же самым дедуктивным методом провели углубленный анализ причин происшедшего, и тут-то вспомнили пьяного бурята, пообещавшего нам неприятности. Шамана однако! – подытожил Гена. Они все тут шаманы – обобщил Олег, а Туркин тут же пожалел, что не дал мужику десятку, и даже порывался вернуться в поселок и исправить ошибку. Но времени уже не было. Поломка и ремонт отняли у нас еще часа полтора. И мы поехали дальше, попутно обсуждая крайне волновавший нас вопрос: успела ли ждавшая впереди Аня за время нашего отсутствия помыться, или нет.
Впрочем, вопрос этот быстро отпал. Потому что снова закапал дождь, и надо было подыскивать место для стоянки, пока не промокли и не замерзли окончательно. Теоретически, можно было начинать поиски в любом месте, недалеко, параллельно дороге течет речка Итанца, лес местами подходит совсем близко к дороге. Но берега реки заболочены, и поиски могли отнять много времени. Наконец, увидели уходящую влево от дороги грунтовку, пересекавшую Итанцу и ее правый приток недалеко от места их слияния. Олег съездил на разведку, и обнаружил неплохое место. Тут решили и заночевать.
Приток назывался Бурля. Правда
сейчас он не бурлил, а вполне спокойно бежал среди свежескошенных
лужаек. На
одной из них мы и встали. Луг скосили еще сегодня, и неподалеку, в
кустах,
валялась блестящая после работы, и еще не успевшая покрыться налетом
ржавчины
коса. Скошенную траву мы аккуратно сгребли в одну сторону, так, что на
краю
луга, у прибрежных кустиков получилась площадка примерно 5х10 метров.
Тут и
поставили палатки. Гена получил задание нарубить колышков для тента.
Стараясь
выполнить поручение как можно лучше, от излишнего усердия, он срубил и
притащил
для тента пяток молоденьких березок. Таких свежих, нежных и
беззащитных, что у
меня, как старого любителя и защитника природы, все внутри
перевернулось от
возмущения. И я прочитал Гене краткую лекцию о том, что природу нужно
беречь,
что ее щедростью злоупотреблять не стоит, и брать от нее нужно не
больше того,
что действительно необходимо.
В речке всем удалось более-менее прилично помыться. Если учесть то, что до того последний раз мы мылись еще в Туле, ровно неделю назад, удовольствия от купания не могли испортить ни моросящий дождь, ни студеная вода, ни холод на улице, ни злой Сарма, который отлично себя чувствует в долине Бурли, расположенной как раз по направлению этого страшного ветра. Купание, первый опыт общения с прибайкальскими духами, необходимость следовать местным традициям, а также общий настрой создали в группе такую обстановку, что мы так и не нашли причин, чтобы не выпить. Вова развел в моей кружке спирт, разлили, я плеснул из своей кружки на землю энжинам реки, попросили их послать нам хорошей погоды, а потом выпили и сами, не пьянки ради а сугреву для. Аня, правда, свою дозу заныкала, так как ей купаться еще только предстояло. Она отложила это дело на более позднее время, когда мужская часть группы угомонится в объятьях Морфея, и никто не будет ей мешать и отрывать от этого крайне серьезного, важного и неторопливого процесса.
В заключение я сделал Гене второй укол, уже твердой и недрогнувшей рукой, на этот раз без помощи Туркина, и мы, оставив Аню с ее рюкзаком на берегу, объявили по лагерю отбой.
|
|
|
