01.08.03

То ли брызганье, совершенное неумелой рукой, не помогло, то ли духи реки ночью тоже спали, и не успели связаться с духами ветра. Дождь шел всю ночь, не прекратился и утром. Мы с Олегом дежурим. Пока разводили костёр, пока готовили завтрак, все время обсуждали, что же сделать такого, чтобы преодолеть неприятности, как поймать удачу. Наиболее здравый вариант предложил Олег. Он сказал, что раз духи не хотят принимать наши жертвы, нужно предложить им такое, от чего они не смогут отказаться. Для этого мы должны принести в жертву самое дорогое, что у нас есть. То есть Аню.

За завтраком мы поделились своей находкой с остальными. Мысль понравилась всем, кроме, почему-то, Ани. Она категорически отказалась приноситься в жертву. Тогда Геннадий предложил альтернативный вариант - стучать в бубен. В ответ Вова и Олег в хором заявили, что настучать Гене в бубен они готовы прямо сейчас. Вова добавил, что хорошо бы бубен предварительно как следует обрить. Эту мысль Аня приветствовала, зато на этот раз воспротивился Гена. К консенсусу так и не пришли.

Появился хозяин покоса, на лошади и в сопровождении пары собак. Оказалось, ему уже сообщили, что на его покосе стоят какие-то люди, потоптали все сено, и загадили весь луг. Но, осмотрев потраву, он нашел, что она минимальна. И это привело его в хорошее расположение духа. Он сделался чрезвычайно словоохотлив, и начал рассказывать нам всякие ужасы. О том, что в округе орудуют банды, которые отстреливают скот у мирных жителей, и увозят его для продажи. О том, как горели леса, и он едва смог спастись, когда лошади не пошли в дым и огонь, и пришлось спасаться бегом, бросив в огне все имущество. О том, что из-за огня из лесов ушел весь зверь, и голодные медведи в поисках еды заходят в деревни и раскапывают на кладбищах могилы.

Потом он поделился видами на урожай. Сказал, что из-за сильной жары в начале лета вся трава посохла, кормить скот будет нечем, и они сейчас ищут буквально любой клочок травы, чтобы заготовить на зиму хоть сколько-нибудь сена. В заключение мы подарили ему пару старых, еще тульских газет, и он удалился, очень радостный и довольный.

Грунтовая дорога, по которой вчера заезжали на стоянку, совсем размокла, и на шоссе пришлось выбираться по жидкой грязи. Зато дождь прекратился, тучи стали рваться на куски, которые застревали на склонах сопок. Но по-прежнему было пасмурно и сыро.

Через три с половиной километра проехали деревню Батурино. В деревне очень красивая церковь. Ее высокие белокаменные стены видны далеко с дороги, и сегодня, на фоне покрытых лесом и туманом сопок смотрятся настолько волшебно, что мы, как по команде, достали фотоаппараты и дружно защелкали затворами. Перед деревней короткий взлет по склону сопки, и затем снова гладкая дорога, проходящая помимо Батурина еще через пару деревень, Нестерово и Гурулево. Проезжая через деревни, Гена направо и налево раздает воздушные поцелуи. Наверное, уколы пошли на пользу. Настораживает, разве, тот факт, что он эти поцелуи шлет не только женщинам и девушкам, но и мужикам. Решаю, что оставлять его позади опасно, и, на всякий случай, пропускаю вперед, во главу группы.

За Гурулево вновь начался дождь. Тут же дорога оказалась перегорожена рогатками, за которыми виднелся свежеуложенный асфальт. Вспомнили улан-удинского философа, и его рассказ про всеобщее строительство. Судя по всему, мы попали на один из строящихся объектов.

У рогаток висит большой плакат, извещающий, что строительство дороги Улан-Удэ - Турунтаево - Курумкан ведет компания Икат+ . Вспомнился поход 1988-го года по Средней Азии и кишлаки с физиологическими именами: Лакат, Пасрут и т.п. Автодорожная контора со своим названием могла бы составить им неплохую компанию.

Еще на рогатках висят стрелки с надписью "Объезд". Но, когда мы на тот объезд посмотрели, особого желания ехать по нему у нас не возникло. Колеса машин тщательно перемешали насыщенную дождевой водой глину до консистенции сметаны, и вся дорога покрыта этой массой сантиметров на десять в глубину. Видневшийся же за рогаткам асфальт, наоборот, манил свой девственной чистотой. И мы перелезли через рогатки, и нарушили, таки, девственность. Ехать по совершенно свободной дороге, отличного качества, очень приятно. К сожалению, все хорошее быстро кончается. Через десять километров проехали вагончик с рабочими, которые по причине дождя не работали. Под вагончиком сушатся березовые ветки, внутри дымит печка, а из приоткрытой двери идет пар. Очевидно, там оборудована банька. Облизнувшись на баню, выразили сидевшим у вагончика рабочим соболезнования по поводу вынужденного простоя, и, пожелав легкого пара, поехали дальше. За вагончиком новый участок закончился, и мы снова выехали на разбитый и бугристый старый асфальт.

Здесь же началась сплошная тайга. Сосновый и лиственничный лес, слегка разбавленный березой. Проехали очень симпатичный ручей Черемуховый, затем не менее симпатичную речку Кика. Ну, а у третьей очень симпатичной речки под названием Манжеевка все же решили остановиться и передохнуть. Тем более, что речка оказалась почему-то на самой вершине хотя и не крутого, но достаточно длинного подъема, нам пора уже было подкрепиться, а у моста какая-то добрая душа построила стол с лавками.

Сразу за мостом поперек дороги снова стояли рогатки. Правда, на этот раз асфальт положить еще не успели, но дорогу под укладку уже подготовили. Ровная, прикатанная поверхность, почти без луж, располагала к тому, чтобы по ней проехаться. Ведь объезд, как и в прошлый раз, весь залит жирной, жидкой грязью. И мы вновь перелезли через рогатки и покатили, было, по хорошей дороге. Но не проехав и километра уперлись в кучи земли, а за ними виднелась глубокая канава. Оказалось, что разровнять дорогу разровняли, но еще не уложили трубы для водостоков. А почва здесь влажная, местами болотистая, стоков нужно много. И канавы под них пересекают дорогу чуть ли не каждые полкилометра.

Пришлось, скрепя сердце, лезть через кучи мокрой глины на объездную дорогу, виднеющуюся справа, в лесу. Объезд, конечно же, оправдал наши худшие опасения. Упомянутая выше глиняная жижа, которая заливала колеса выше обода, оказалась ещё цветочками. Ягодками оказались ямы поперек дороги. Ямы эти, очевидно, периодически засыпают песком, выравнивая дорогу. А теперь, когда все залило водой, получился отличный глиняно-песчаный раствор, каким пользуются обычно мастера - печники. Печки на такой класть одно удовольствие, но по ездить по нему на велосипеде практически невозможно. Кое-где такие участки удается проскочить с ходу, но иногда приходится все же слезать и перетаскивать велосипеды через ямы, хлюпая кроссовками по глиняной жиже. Скорость движения сразу падает до 6-7 километров в час. Ноги мгновенно по колено покрываются слоем глины и песка.

К счастью, такого безобразия всего километров пять. Новую дорогу спрямляют, прорубая просеку через тайгу, а старая виляет влево, проходит через очень симпатичный молодой соснячок, и выходит к мосту через реку Хаим. Перед мостом площадка для отдыха, куча машин, пара автобусов с пионерами. Тут же небольшой базарчик, стоят лотки с товарами, дымят костры, толпится народ. Олег, не потерявший надежды купить бурятских сувениров, заехал на базар, но снова безрезультатно. Больше там делать было нечего, и на перекур мы расположились прямо на деревянном мостике через реку.

Говорят, на три вещи можно смотреть не отрываясь: на горящий огонь, на текущую воду, и на кассира, выдающего зарплату. И теперь мы с упоением предались второму пункту. Посмотреть было на что. Хаим вытекает откуда-то из скрытых дымкой дождя сопок и медленным темным потоком протекает под мостом. Заметно, что река глубокая, но вода такая чистая, что на дне виден каждый камешек. После вчерашних аварий к бурятским обычаям мы относимся серьезно, ВК долго копается в кошельке, выуживает оттуда копеек двадцать мелочи и запускает в реку.

За мостом дорога пару километров идет вдоль берега, а затем уходит влево, переваливая через небольшой хребет. Подъем крутой, и мы пару километров топаем пешком. Зато потом пять километров летим вниз, петляя по склонам сопок. Все повороты лихо профилированы, похлеще даже, чем на знаменитых американских автогоночных овалах. Пока едем под гору, всех прелестей песчаной дороги почувствовать еще не успеваем. Но чем ниже, тем больше начинаем постепенно осознавать, что песчаная дорога, которую после глиняной жижи мы восприняли чуть ли не как спасение, на самом деле не так уж хороша.

Песок в качестве дороги хорош только тогда, когда он чуть влажный. Наверное каждый, вспомнит, как в детстве делал куличики из песка. Свежий куличик, из влажного материала, хорошо держит форму. Стоит песку высохнуть, все разваливается. Но избыток влаги еще хуже. Он заставляет песок течь. Кое-кто этим с успехом пользуется. Например золотодобытчики, промывающие породу в своих лотках. Пользуются детишки не пляжах, с помощью песчаной жижи строящие замечательные замки.

Но когда воды очень много, образуются совсем страшные вещи:

По бурятским дорогам машины не ездят. Они по ним летают, правда низенько. Лучше всего это получается у полноприводных Тойот, Хюнде и Лексусов, а также машин со смешными именами Дайхацу и Ссан Енг. Эти японские и корейские внедорожники, составляющие здесь основную массу автопарка, летают со страшной скоростью, едва касаясь колесами дороги, и след от них подобен пунктиру. Не отстают от них и остальные. Редкие здесь Опели и Фольксвагены, гремя каждой деталью подвески, летят чуть помедленнее. Я уж не говорю о десятилетних детях отечественного автопрома. Как они там ездят, не разваливаясь на составные части, вообще загадка. Впрочем, разваливаются. Стоящие на обочинах автомобили с открученными колесами и торчащими из колесных ниш шоферскими задницами явление здесь вполне обычное. На дороге в изобилии валяются вылетевшие из багажников инструменты и отвалившиеся от машин детали: ключи, молотки, монтировки, зубила, ломики, глушители, карданные валы, остатки колес, винты и гайки. ВК тут же подобрал себе почти новый ключ 13 на 17, и теперь внимательно высматривает 12 на 14.

Я уже сказал, что след низколетящей машины подобен пунктиру. Так вот, в точках, где колесо касается песка, оно делает в нем небольшую ямку. В дождь ямка заполняется водой, и следующее колесо выплескивает из ямки уже солидную дозу водно-песчаной смеси. В результате на дороге образуется много мелких ямок, которых на каждом квадратном метре можно насчитать десятка по два. Они расположены почти в шахматном порядке, и поэтому поверхность дороги напоминает то ли лоток для перевозки яиц, то ли обратную сторону терки. Короче, уже через несколько километров указатель запаса энергии пружины на часах у ВК, которые автоматически подзаводятся от колебаний руки, прочно лег на ограничитель у цифры 100%, и стал пытаться его свернуть к чертовой бабушке, а мы вспомнили историю изобретения велосипеда, самое ее начало, когда первые модели двухколесных машин носили название Костотряс .

Думаю не надо объяснять, почему мы быстро забыли и ТБ и ПДД, и вместо положенной траектории (не далее метра от края проезжей части), загуляли туда-сюда по всей ширине дороги, выискивая места, где есть полоски, хотя бы несколько десятков метров, относительно ровного покрытия. Результаты не замедлили сказаться. Вначале вылетевший из-за поворота бешеный ПАЗик, пошел на обгон так решительно, словно за его рулем сидел кандидат в чемпионы Формулы-1 Хуан-Пабло Монтоя, а в обгоняемой шестерке его главный конкурент, знаменитый Михаэль Шумахер. Автобус пролетел в сантиметрах от Ани. Едва она успела отойти от одной опасности, как позади появилась Тойота. Ее водитель решил облететь едущую в тот момент по центру дороги группу справа. А Аня, услышав сзади шум машины, по привычке шарахнулась от нее вправо же. И снова дело решили лишь несколько сантиметров.

Кстати, упомянутое ранее ровное покрытие отнюдь не означает нечто, хотя бы отдаленно похожее на асфальт. Как правило, это узкие полоски вдоль обочин, куда машины не заезжают из элементарного опасения слететь в кювет. И потому они совершенно не укатаны. Не знаю, как ехала Аня на трубках, но даже мой велосипед на вдвое более широкой резине, да к тому же еще с мощным протектором местами откровенно вяз. И для полного счастья шлепающие по лужам машины окатывали нас брызгами грязной воды, так что, вскоре оказались в по самую макушку в песке и глине, словно Адам в день творения.

Чем дальше мы ехали, тем более у меня в голове оформлялась мысль о том, с каким удовольствием я плюну в глаза тому, кто осмелится при мне утверждать, что в Туле плохие дороги. Посмотрю на него презрительно, прищуря глаз, и, растягивая слова, процежу сквозь зубы: Да ты плохих дорог не видел, салага! . Однако оптимист Туркин все же углядел и, пожалуй, единственный положительный момент в повышенной влажности дороги. Он высказал мысль, которую Олег тут же изложил чугунным ямбом, хорошо известным каждому благодаря истории, случившейся с В.В.Маяковским на даче, а также онегинскому дяде, который самых честных правил. Одним из размеров этой стихотворной формы - шестистопным ямбом в совершенстве владел незабвенный Васисусалий Лоханкин. Олег до Васисусалия не дотянул, и обошелся четырьмя стопами:

К поселку Гремячинск я подъехал совсем без сил. Ноги сделались ватными, а все тело била крупная дрожь - первые признаки того, что стрелка указателя топлива моего организма давно стоит на нуле, и сейчас вырабатываются последние капли горючего. Существует лишь один способ борьбы с данным явлением - немедленно подкрепиться, и я, как сомнамбула, на полном автомате, начал таскать из сумки сушку за сушкой, и тут же, прямо на ходу, с большим аппетитом их поглощать.

Сушки подействовали, и мне сразу же стало заметно лучше. Настолько, что я вспомнил про свои прямые штурманские обязанности. Рассчитывая, что остальные задержатся в гремячинском магазине, покупая хлеб, я достал блокнот, и стал заносить туда отсчеты навигационных приборов. И не углядел, как народ подался куда-то в сторону от дороги. Дело было в том, что остальные устали не менее моего. Поэтому первый же попавшийся на дороге водоем вызвал у них непреодолимое желание устроить на нем привал, причем немедленно.

Водоемом таким оказалось озеро Дикое. Овальной формы, длиной километра два и шириной с километр. В зеркальной поверхности отражаются покрытые лесом сопки на противоположном берегу, с клоками облаков на вершинах. Едва оно показалось среди деревьев на подъезде к Гремячинску, как все тут же побросали велосипеды, и побежали на берег, искать площадку под лагерь. Однако, не тут-то было. При ближайшем рассмотрении красавица оказалась чудовищем. Вода мутная, берег болотистый, в воде у берега полно мусора. Покрутились мы здесь, походили по берегу, сбегали в другую сторону от дороги, в лес, да и поехали дальше.

Но мысль о том, как хорошо было бы прямо сейчас развалиться на коврике, задрав вверх одеревеневшие от нагрузки ноги, продолжала бродить в умах моих спутников. И, стоило увидеть на противоположном берегу озера что-то похожее на пляж, как они тут же свернули с дороги, и помчались куда-то в лес. И напрасно я ехал за ними с криками: "Стой!", потрясая распечатками отчетов предыдущих групп, в которых черным по белому было написано, что нужно ехать дальше. И что меньше, чем в километре за поселком нас ждут отличные стоянки, прямо на берегу Байкала. Мои спутники то ли меня не слышали, то ли уже не в состоянии были воспринимать логику. Пришлось и мне, вместе со всеми, ехать вначале мимо кладбища (хорошее соседство!), потом по засиженному гусями берегу, потом по тропе, петлявшей между деревьев. Справа у болотистого берега озера плескалась мутная вода, слева уходил вверх крутой склон сопки, а на тропе было полно древесных корней и коровьих лепешек. Лично для меня безнадежность затеи была ясна с самого начала. Поэтому я далеко не пошел, слез с велосипеда, и стал доедать сушки. Ко мне тут же присоединилась Аня, а все остальные убежали на разведку.

Разведчики вернулись очень скоро. Как и ожидалось, везде картина была примерно одна и та же. Крутой, обрывистый склон, узкая, метра полтора, полоска берега, и сразу вода. Пляж также не оправдал ожиданий, тем более, что там уже расположилась пьяная компания. Кое-кто из разведчиков еще попытался затащить группу наверх, где на склоне сопки, над обрывом, можно было с грехом пополам поставить палатки, но это предложение было с негодованием отвергнуто, мы развернулись и поехали назад. После жарких споров я был немного на взводе, было жалко бесполезно потерянного часа времени, да к тому же проехали нужный поворот на тропе и заехали в такие залежи коровяка, что нервы у меня не выдержали, и я, вляпавшись в громадную зеленую лепешку, впервые за последнее время позволил себе выругаться. Смачно, от души, разряжая в пространство заряд скопившейся отрицательной энергии.

Наконец выехали на дорогу, и через какие-то десять минут слева среди деревьев мелькнула поверхность воды. Это был Байкал. Мы еще позволили себе проигнорировать первую дорогу, ведущую к озеру, она показалась нам грязноватой. Но уже у следующей главный наш разведчик Олег, не обращая внимания на лужи, свернул в сторону берега, и вскоре мы услышали его: Давай сюда! .

Место оказалось великолепным. Огромная поляна, покрытая травой. С одной стороны поляны полоса леса, отделяющая поляну от дороги. С другой песчаный пляж. На пляже следы недавнего шторма - выровненная волнами идеально гладкая полоса песка, шириной метров десять. На песке еще не успели наследить ни люди, ни чайки, и можно по ширине полосы прикинуть силу шторма. По прикидкам она получается очень неслабой. Еще и сейчас идет приличная волна. По кромке пляжа торчат одинокие сосенки. Картина была бы совсем идиллическая, если бы не кучи мусора, разбросанные повсюду на поляне и по опушке леса.

И еще куча отдыхающих. Сегодня пятница, и сюда понаехало много автомобилистов. А я не видел еще ни одного автомобилиста, который бы просто отдыхал, любуясь окружающим пейзажем, и наслаждаясь звуками природы. Каждый уважающий себя автомобилист первым делом врубает на полную мощность автомобильную магнитолу, затем достает топор и пилу, и начинает благоустраиваться. Настоящему автомобилисту не пристало обедать на расстеленной прямо на земле клеенке, ему подавай стол с лавками. Каждый настоящий автомобилист просто обязан помыть свою машину прямо на берегу, и, наконец, у каждого настоящего автомобилиста в багажнике обязательно найдется ящик водки

На полянке стояли настоящие автомобилисты. С одной стороны Газманов собирал в кучу эскадрон шальных мыслей. С другой Долина чего-то там улаживала с помощью зонта. Где-то Шафутинский предлагал выпить за милых дам. Повсюду стучали топоры, вился дым костров, в вечернем воздухе витали тонкие ароматы шашлыка и копченого омуля. Единственным утешением служило то, что места было много, и никто друг другу не мешал.

Мы нашли место почище и поставили лагерь. Первым делом я схватил кружку и побежал к Байкалу, чтобы самому убедиться насколько верна народная молва о том, что байкальскую воду можно пить прямо из озера. Народ прав. Вода оказалась прохладной и приятной на вкус. Подошел Туркин с котлами. Чтобы набрать воды в них, уже нужно было разуваться и снимать штаны. Волна у берега поднимает со дна тучи песка. Если кружку можно зачерпнуть с верхушки набежавшей волны, а потом выплеснуть осевший на дно песок вместе с остатком воды, то для котлов песок годился только сахарный. Пришлось отойти от берега на пару метров, там было поглубже, и песка не было. Ноги тут же стало покалывать тысячами мелких иголочек, температура воды была всего градусов восемь.

Второй важной задачей была просушка вещей. Дождь, с небольшими перерывами ливший двое суток, прекратился. В мокрых рюкзаках уже два дня ехали мокрые палатки, да и сами мы чувствовали себя отнюдь не сухо и комфортно в мокрых и грязных ботинках и такой же одежде. Аня, как всегда одиноко копошившаяся в стороне от остальных, уже успела натянуть между деревьями веревку, и аккуратно развесить на ней свои вещички, заботливо укрытые чистой марлей то ли от нескромных взглядов, то ли от насекомых. Остальные украсили разноцветными тряпками близлежащие кусты и оттяжки палаток. Взамен мокрой из глубины рюкзаков появилась тщательно хранимая для торжественных случаев парадная одежда, и в лагерь пришла атмосфера праздника. И Олег любезно угощал Гену Беломором .

Надо сказать, что природная широта души не позволяет Геннадию ничего делать наполовину. Известный гоголевский герой, когда садился есть, заказывал, если гуся, так целого гуся, если барана, так уж целого барана. Гена, если едет кататься на велосипеде, так едет километров на двести минимум. А, коли уж начинает курить, то может выкурить за день пачки три сигарет. Поэтому с сигаретами у него часто бывает напряженка. Олег, зная о Гениных проблемах, все время пытается учить его уму-разуму: мол, раз куришь, так нужно иметь постоянный запас. Сам-то Олег в Турунтаево доверху набил разоренный за долгую дорогу запас Беломора в коробке, на которой, как бы в издевательство над предупреждениями Минздрава, красуется красный медицинский крест.

Но вместе с природной широтой в Гениной душе царит и природное упорство, порой переходящее в упрямство, вплоть до безалаберности. Недаром при распределении обязанностей в группе ему все единодушно посулили обязанность трудновоспитуемого подростка (был раньше такой обычай, в стройотряды, передовые бригады и туристские группы подбрасывать на воспитание всякое хулиганье). Упрямство иногда сильно мешает Гене. Третий день я твержу ему, чтобы он перебрал подшипник заднего колеса, там развалился шарик, и при езде хруст стоит на всю Бурятию. Но Гена упрямо говорит, что все нормально, что это только перетянутые конуса, что, будет время, он их отпустит. И продолжает хрустеть.

Упрямство не позволят Гене внимать отеческим Олеговым нотациям, и тогда Олег прибегает к более жестким методам. Не дает Гене папирос, когда тот просит. И Туркину давать не разрешает. Но сегодня у всех было отменное настроение, и Олегова щедрость не знала границ.

Сели ужинать. Едва успели брызнуть за байкальского бога Бурхана, как тот явил нам чудо. За озером, вдали, виднелась темная полоса. Это был гористый восточный берег острова Ольхон. Остров этот является священным не только для жителей Прибайкалья. Всю историю он был центром шаманизма. Сюда бежали шаманы из Монголии, когда их начали преследовать ламы во времена Чингисхана. Сюда бежали шаманы, когда их начала преследовать Советская власть. Здесь, по преданию, находится дворец земного бога и царя всех шаманов - Хана Хутэ-Бабая, посланного высшими богами на землю, чтобы вершить суд над людьми.

И вот теперь, в плотной серой пелене стоящих над Байкалом туч появилась дыра, и из нее ударил солнечный луч. Луч ударил точно в восточный берег острова, туда, где прямо из воды вырастают полукилометровые скалы. Легенда гласит, что именно там, в горах, живет древний бородатый старик - хранитель острова со своим слугой, медведем с белой полосой на шее. Яркая полоса на фоне темных туч похожа на луч сверхмощного прожектора, медленно скользящий по склонам скал.

При виде такого зрелища все, что я смог выговорить: "Охренеть!". А потом бросил ложку, схватил фотоаппарат и побежал на берег. За мной рысцой бежали остальные, каждый со своим фотоаппаратом. И еще неоднократно раздавался на берегу мой возглас: "Охренеть!", и мы, то поодиночке, то группами, бежали к берегу с фотоаппаратами. Ибо перед нами разворачивалось зрелище, по сравнению с которым знаменитые лазерные шоу Жана Жара и его последователей выглядят не более, как жалкое помаргивание электрическим фонариком.

Дыра над островом начала расширяться, пока не превратилась в яркую полосу, среди плотных туч похожую на театральную сцену в затемненном зрительном зале. А потом на сцене появился и артист. Он же режиссер, он же автор, он же продюсер, он же главный художник. Впервые за весь поход мы увидели солнце. Солнце тут же раскрасило горизонт в желто-оранжевый цвет, а окружающие облака в различные оттенки красного. Затем оно покрыло волны озера миллиардами солнечных зайчиков. Поиграло кончиками лучей по песку и деревьям. Раскрасило все вокруг, включая нас, в самые немыслимые цвета, от оранжевых до совершенно инфракрасных. А, наигравшись, успокоилось и стало постепенно уходить за горизонт. И декорации этого грандиозного спектакля потихоньку угасали где-то между синей и совсем уж ультрафиолетовой частями спектра.

разгар спектакля Аня пошла мыться. Но тут же вернулась и сказала мне: "Там, у берега, кто-то лежит. То ли утопленник, то ли животное мертвое". Я вспомнил Александра Сергеича: "Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца!", и пошел с Аней на берег. Оказалось, что у берега кое-где лежат большие камни, вершины которых находятся на уровне воды. Утихшая к вечеру вода потихоньку шлепала им в бока, создавая иллюзию того, что там действительно перекатывается какое-то тело. Успокоив Аню, я ушел, оставив ее домываться.

Автомобилисты не угомонились и к ночи. Засыпать пришлось под Лесоповал и Машу Распутину. В соседней палатке был вечер воспоминаний. Гена бухтит о какой-то Верке из города Златоуста, и как он чуть было на ней не женился. Чем закончилось дело, я так и не узнал, потому что заснул.