|
|
|
Среди ночи я проснулся от жуткого скрипа. Казалось, палатка трещит по всем швам. Но, пошарив рукой по полотну, не нашел ничего подозрительного. Пришлось вылезать из палатки и выходить на улицу. Там стояла темнота, как на хуторе близ Диканьки, когда черт украл месяц. А на черном небе сияли огромные яркие звезды. Для нас, жителей городов, с их пылью и фонарями, звезды давно стали экзотикой, а здесь они, бесстыдно подмаргивая, нагло пялились прямо в лицо, и оторваться от их созерцания было решительно невозможно. Помогло мне только то обстоятельство, что, как выразился бы Кашпировский, мой будильничек слегка позванивал. Пришлось отойти в сторонку, и "надавить на кнопку". После этого я вспомнил, зачем же я вылез из палатки. Причина треска нашлась быстро. Под напором ветра палатка прогибалась, и при этом одна из завязок тента терлась о пластиковую трубку каркаса. Натянутая ткань тента работала как барабан, стократ усиливая звук. Я развязал злосчастную завязку и полез в палатку досыпать.
Утром ветер еще усилился. После ночной прогулки, как и положено, спалось просто замечательно. Если бы не противный ВК, которому вдруг приспичило сходить перед завтраком искупаться. Идти одному скучно, и он начал будить меня. Естественно, был послан куда подальше, и, обидевшись, ушел. Но не туда, куда был послан, а на пляж, прихватив с собой по дороге Гену. А я, решив, что все рано сон перебили, уселся в палатке и стал писать дневник, и писал его, пока не позвали на завтрак.
Памятуя о настороженном отношении немца к русской кухне, в частности к салу, мы засомневались, станет ли он есть пшенную кашу. Но, когда спросили, Гито радостно ответил: "Каща? О, йа-йа, гут!". И, получив полную, с горкой чашку, уселся под стоящую поблизости сосну, слопал всю тарелку с непостижимой быстротой. После чего счастливо потянулся и пукнул так оглушительно, что с сосны на него посыпались сухие иголки. Мы, конечно, наслышаны о странных немецких обычаях пускать ветры за столом, и сделали вид, что ничуть не удивлены, хотя в душе каждый похихикивал. Да что там "похихикивал", я, например, так в душе вообще ржал в полный голос. Но вида все же не подавал.
После завтрака Гито, отстранив Гену, собрал котлы, вытащил из рюкзака хитрую швейцарскую щетку и флакон чистящего средства, ушел на берег. А мы начали собираться в дорогу, попутно ловя норовящие улететь вниз по берегу вещи. Ветер был такой, что опрокидывал и пытался двигать даже груженые рюкзаки. Для того, чтобы сложить палатки, нужно было вообще проявить чудеса эквилибристики. К счастью голь на выдумки ловка, и мы приспособили валявшиеся вокруг камни, придавливая ими палатку после каждой фазы складывания. После этого дело пошло быстрее. ВК даже решил, что такой ценный инструмент бросать негоже, и попытался упаковать эти камни вместе с палаткой, но его попытки не ускользнули от моего бдительного ока, и камни я выбросил.
Пришел Гито с отмытыми до блеска котлами. А мы уже спорили, куда ехать дальше. В принципе, обязательная программа похода была практически завершена, и можно было переходить к произвольной. И потому у каждого свое мнение. Мы с Аней, планируя поход, собирались проехаться западным берегом Малого моря, где расположены главные места отдыха иркутян, и где на берегах мелководных заливчиков можно было пару-тройку дней позагорать и покупаться. ВК, у которого отпускного времени было в обрез, настаивал на том, что нужно как можно быстрее ехать в Иркутск, где решать вопрос с билетами на обратную дорогу. Маршруты остальных были вариациями двух главных.
Победила рассудительность и
трезвый расчет. Ехать решили в Иркутск. Тем более и ветер дул в том же
направлении. До вчерашней развилки Иркутск - Черноруд доехали за считанные
минуты. А дальше начался тяжелый, почти семикилометровый подъем. На развилке мы
повернули направо, и ветер из попутного превратился в боковой. Налетая порывами
из-за сопок, он так и пытается вытолкать нас под встречные машины. К счастью,
невысокая скорость дает возможность легко парировать удары ветра, но все это
лишние усилия, а ехать и так нелегко. Наконец, перевал, и мы въезжаем в
Тажеранскую степь, еще одно из интереснейших мест на берегах Байкала. Интересна
она во-первых в геологическом смысле. Местами всего на одном квадратном
километре здесь находят до полутора сотен различных минералов, причем некоторые
из них не встречаются больше нигде на Земле. Есть здесь глубокие пещеры с
причудливыми залами и залитыми водой гротами. Есть соленые озера, последнее из
которых образовалось всего десять лет назад прямо на автодороге, так что
пришлось срочно строить объезд.
Во-вторых Тажеранская степь одно из мест, где с глубокой древности селились люди. И сейчас в нескольких местах здесь сохранились наскальные рисунки, возраст которых оценивается более, чем в две с половиной тысячи лет. Здесь же есть ряд культовых мест, наиболее интересным из которых является гора Ехе Ёрдой. Гора имеет форму почти правильного конуса высотой около сорока метров. С древних времен раз в год сюда съезжалась куча народа и устраивался грандиозный танец, продолжавшийся несколько дней и ночей. Для танца нужно было организовать хоровод вокруг горы, а требовалось на это не менее семисот человек. Если набрать столько народу не получалось, и круг не замыкался, праздник отменяли. Хотя, по преданиям, это было редкостью. Наоборот, народу набиралось столько, что в отдельные годы танцующих получалось три-четыре круга.
Итак, мы стояли на перевале и одевались потеплее. Медленная, с большим напряжением, езда в гору хорошо согревает, и на подъемах велотуристы обычно стараются одеться полегче. Напротив, на спусках работать приходится мало, а скорость высокая. Встречный поток воздуха быстро отбирает тепло, и начинаешь мерзнуть.
Стоим у небольшой деревянной беседки, натягиваем ветровки и штаны. Прямо под нами виднеется небольшое озеро с мутной зеленоватой водой. Дорога проходит по обрыву над озером, слетает вниз крутым и длинным спуском, потом почти прямой линией уходит к горизонту, исчезая вдали между сопок. Отсюда она просматривается километров на восемь-десять вперед.
Первым делом на спуске лопнул
тросик заднего тормоза у Олега. Механик Туркин на этот раз оказался в
непосредственной близости от места аварии, и немедленно приступил к ремонту.
Остальные стоят поблизости. Подъехал Гито, который чуть приотстал, и спросил у
меня, что случилось. "Трос лопнул" – объяснил я и показал на поломку.
"У вас есть запасной?" - почему-то встревоженно спросил Гито.
"Конечно!" – ответил я. Гито сразу успокоился, и тут же сменил тему
разговора.
Пока Туркин менял трос, Олег успел залезть в заветную коробочку, и теперь дымил Беломориной. И наш швейцарский друг разразился длинной и недоуменной речью. Он никак не мог понять, почему в России так много курят. Где бы он ни ехал, повсюду встречал курящих. Курят женщины, курят дети. У него вообще создалось мнение, что стоит русскому человеку остановиться, как тут же у него в зубах оказывается сигарета. И теперь то обстоятельство, что даже в нашей спортивной группе половина курит, сразило его окончательно. Проехав полмира, нигде он не встречал ничего подобного.
Вид Тажеранской степи изнутри – зрелище унылое. Пожухлая трава, Торчащие кое-где чахлые деревца да разбросанные там и сям камни. Глазу зацепиться совершенно не за что. Единственным исключением была валяющаяся на крыше посередине степи Тойота. Как могла она перевернуться на прямом, как стрела участке дороги, без ям, перекрестков, и прочих препятствий, совершенно непонятно.
Возможно, виноват был ветер. Сопки здесь разбежались в стороны, и на открытом месте Сарма разгулялся в полную силу. Есть такая поговорка: В одно ухо влетает, в другое вылетает . Напор Сармы был таким, что влетев в одно ухо, он вылетает не только через другое, а еще, преодолев барабанные перепонки и евстахиевыми трубами, через рот и через нос. Борьба с ветром отнимает столько сил, что даже на ровной дороге выматываемся не хуже, чем на подъеме.
Подъезжаем к Соленым озерам. Отсюда можно, проехав километров пять по степным дорогам, выехать к Байкалу, и остаток Тажеранской степи проехать берегом, наслаждаясь видами озера с прибрежных сопок. Именно такой маршрут рекомендует путеводитель. Если бы выбор зависел только от меня, я поехал бы к берегу безо всяких сомнений. Но теперь, глядя, как тяжело едут Аня и Олег, лишь робко заикнулся, что неплохо было б… Напрасно пытался я заинтересовать своих товарищей пещерами и наскальными рисунками бухты Ая. Специально для Олега пытался расписать прелести мыса Улан-Нур, известного богатством и разнообразием минералов, и где, если очень постараться, можно найти сапфиры, рубины, цирконы и кучу других камней. Мыс весь перекопан студентами - геологами и местными любителями - коллекционерами, но камни продолжают находить.
Результат был ожидаемый, то бишь нулевой. Олег заявил, что раз мыс весь перекопан, черта с два там что-то найдешь, остальные тоже не проявили горячего энтузиазма. Поехали прямо. Проезжать мимо интересных мест жаль, но в запасе на сегодня были еще шаманская гора Ехе Ёрдой, или попросту Ёрд и наскальные рисунки горы Сахюртэ.
У Соленых озер видны следы
человека. Стоят какие-то сараи и висят объявления о продаже дров. Если
вспомнить сегодняшнюю стоянку, то можно предположить, что товар этот здесь
ходовой. Еще у озер начинается отличный асфальт. Если бы не крутой подъем, было
бы совсем хорошо. А так хорошо стало только через два километра, когда подъем
закончился, и начался длинный пологий спуск. Несложная и спокойная дорога
чрезвычайно располагала к приятной беседе, и мы с ВК настолько увлеклись такой беседой,
что не заметили, как слетели к речке Анге. Беседа была посвящена компьютерным
принтерам, которыми интересовался ВК, и по этому интересу было заметно, что
мысли его от проблем походных начинают потихоньку перетекать в ближайшее
будущее, к проблемам производственным. Беседа настолько нас увлекла, что не
заметили, как прилично оторвались от группы. Чуть не доехав до реки, мы
остановились, поджидая остальных и любуясь окрестными пейзажами.
Прямо перед нами лежит долина Анги. С обеих сторон долины крутые голые склоны сопок. Сама долина тоже безлесная, только вдоль реки полоска густых кустов. Слева длинным прямым коридором долина выходит к Байкалу. Где-то там и расположена священная гора Ёрд. Справа долина широкой дугой уходит за сопки, к поселку Еланцы. У дороги стоят очередные столбы - сэрге, щедро увешанные ленточками. Справа, прямо от дороги начинается каменистый склон конусообразной сопки. Предположительно, это и есть та самая Сахюртэ, с ее наскальными рисунками.
С горы слетает Туркин, и первым делом лезет посмотреть на мой спидометр, поинтересоваться максимальной скоростью. Спуск в долину крутой, и последние полтора километра ехали с ветерком. У меня на спидометре немного, километров пятьдесят в час, и Вова с гордостью демонстрирует свой результат. У него – 61 км/ч.
Слетают с горы остальные, и мы направляемся к реке, у моста сворачиваем налево, где виднеются несколько полянок на берегу. Здесь обеденный привал. Место, правда, загаженное, река мутная, а воздух напоен ароматами нефтепродуктов, но все усталые и голодные, и потому внимания на мелочи не обращаем.
Вова демонстрирует Гито 61 км/ч на своем спидометре. Немец смотрит на экран, и комментирует: "Крейзи!". Вова воспринял это, как похвалу и возгордился. Спрашивает у меня, как переводится это звучное хвалебное слово "крейзи". Объясняю ему, что переводится это слово, как "псих, сумасшедший". А немец задирает рукав и демонстрирует шрам на плече. На скорости около пятидесяти километров в час на спуске вильнуло колесо, тяжело груженую машину Гито удержать не сумел, упал и сильно стесал себе руку. И теперь осторожничает. Перед спуском он специально остановился, одел шлем, куртку, наколенники и налокотники, короче, экипировался по полной программе. Потом Гито немного помолчал, подумал, и сказал: "Я тоже крейзи". Ты-то почему? – удивился Вова. И тогда немец начал неторопливо рассказывать нам свою автобиографию.
Родился и живет он, как уже было сказано выше, в деревне, недалеко от Цюриха. Деревня большая, живет в ней около двух тысяч человек. В семье у них шесть братьев и одна сестра. Сестра к велосипеду равнодушна, а все братья, как один большие его любители. Один даже выступает за профессиональную команду. Сам Гито из своей деревни ездит на велосипеде на работу, больше пятидесяти километров в оба конца ежедневно. Работает, как тоже было выше сказано, столяром в одном ресторанчике. Тут Гито, в подтверждении своих слов, достает из сумки разделочную доску собственного изготовления, в виде симпатичной хрюшки. (Доска, кстати, пришлась к месту, мы как раз намеревались порубить на обед колбаски на бутерброды). С работой ему повезло, так как хозяин ресторана очень лояльно относится к тому, что время от времени Гито берет отпуск за свой счет, и несколько месяцев отправляется колесить по белу свету. А исколесил наш швейцарский друг немало. Был на Аляске, в Мексике, проехал Латинскую и Южную Америки. Теперь добрался и до России, и вдохновила его на это путешествие его нынешняя подруга, русская по происхождению. (Бывают, оказывается, подруги даже у таких бродяг). Живущие в России родственники подруги, помогают сейчас ему с русскими деньгами. С подругой, а также родственниками и друзьями, общается через Всемирную Паутину. В крупных городах находит Интернет-кафе, и обменивается с ними электронной почтой.
Думаю, не нужно описывать, с каким вниманием слушали мы рассказ коллеги, терзаемые белой завистью. Стоило ему закончить, как тут же на него посыпался град вопросов. Гена, конечно, спросил, как ему понравились русские женщины. То ли мы с ВК неправильно перевели этот вопрос, то ли Гидо его просто не понял, но он снова начал рассказывать о своей русской подруге. Тогда Туркин переформулировал вопрос: "А что, вообще, в России больше всего понравилось?". "То, что в любом месте можно остановиться на привал" – не задумываясь ответил Гито – "У нас, в Швейцарии, останавливаться можно только в строго отведенных местах. Да еще и заплатить за стоянку нужно двадцать долларов. А в России, где остановился, там и ставь палатку. И спи совершенно бесплатно". Мы порадовались, что не только в России, оказывается, есть любители халявы. Вова, наверное вспомнив знаменитый фильм Чапаев , тут же поинтересовался: "А что же в мировом масштабе? Где понравилось больше всего?". "Здесь, на Байкале" – не задумываясь ответил Гито - "Нигде больше нет такого разнообразия ландшафтов, здесь есть все, и густые леса, и пустынные степи, и крутые горы, и гладкие равнины, и теплые заливы, и ледяные речки, и песчаные пляжи, и каменные скалы. Такого нет больше нигде в мире".
Однако обед закончился, и пора было выезжать. Я собрался было заикнуться насчет горы Ёрд и наскальных рисунков, но посмотрел на своих спутников, и не решился. Несмотря на часовой отдых, выглядели все очень усталыми. За Ангой дорога делает широкую дугу, поворачивая на северо-запад, навстречу ветру. И тут Аня почти останавливается. Некоторое время я пытаюсь вести ее за собой, прикрывая от ветра, но, почувствовав, что после обеда мне срочно кое-куда понадобилось, ухожу в отрыв, до ближайших кустиков. И Аня сразу далеко отстает. Потихоньку отставать она начала еще до обеда, а сейчас у нее сил практически не осталось. Устал Олег, и тоже потихоньку отстает. Я тоже чувствую, что еду из последних сил.
Так, с грехом пополам, проезжаем еще пять километров до Еланцов. Это достаточно крупный для здешних поселок, почти четыре тысячи жителей, районный центр Ольхонского района. Традиционно останавливаемся у ближайшего магазина, где ВК закупает хлеб и тушенку. Мы стоим у магазина, прислонив велосипеды к забору. И тут разразился гром.
Докурив очередную беломорину, Олег решительно бросил на землю окурок и заявил: "Я дальше не поеду . И добавил: Дальнейшая дорога меня не интересует, я посмотрел здесь все, что хотел. Горы уже достали, их я наелся по самое некуда. Короче, в Иркутск я еду на машине".
Я, в общем-то, ожидал такого развития событий. При разработке маршрута мы с Аней прочитали восторженные отзывы о дороге от поселка Косая Степь по долинам рек Бугульдейка, Куртун и Голоустная к побережью Байкала и поселку Большое Голоустное: "Едем по чудесной лесной – полевой грунтовой дороге. Дорога утоптанная, плотная. Вокруг красотища. Дорогу перебегают куропатки, в траве по обочинам встречаются глухари (нескольких мы спугнули, а потом долго бегали за ними с видеокамерой)…" и дальше в таком же духе. От Большого Голоустного идет дорога на Иркутск, но более интересным был вариант по берегу озера до Листвянки, через Прибайкальский национальный парк, с посещением музея байкаловедения в поселке Большие Коты.
Но этот участок почему-то сразу не понравился Олегу. При каждой нашей встрече, стоило разговору зайти про поход, как тут же он начинал один и тот же разговор: "Вот, на Байкале тайга горит, и самые большие пожары в Голоустном". В общем-то тайга действительно горела, но было непонятно, почему это должно было стать для нас препятствием в Голоустном, и не стать в Улан-Удэ, где были точно такие же пожары. Кроме того, перед походом я специально связывался через иркутские сервера в Интернете и с Сергеем Волковым, автором путеводителя, по которому готовили поход, и просто с иркутянами, специально для того, чтобы уточнить обстановку в интересующем нас районе. И везде получал ответы, что все нормально, тропы, за исключением отдельных участков, на велосипеде проходимы, пожары были, но прошли дожди, и все погасили, короче, ехать вполне можно. На Олега никакие аргументы не действовали, и он упорно продолжал пугать нас мифическими пожарами.
Поэтому я заранее решил, что не стоит его уговаривать, не хочет ехать, пусть не едет. Кроме того, были сильные подозрения, что к Олегу присоединится Туркин, которому нужно беречь больные ноги. Но остальные, как я надеялся, все же поедут по намеченному маршруту. Потому спорить я не стал, а заявил, что намерен следовать плану похода, если будет хотя бы один попутчик, и что пусть каждый решит, как ему поступать, и к кому присоединиться. Признаюсь, я немного лукавил, и из всей группы мне нужен был единственный попутчик – ВК. Несмотря на то, что всех участников группы я знаю многие годы, но только с ним мы дружим почти с детских лет. С ним мы бывали в самых разных переделках, не только походных, и я знал, что ВК никогда не подведет. Дважды я был в походах с Аней, знал, что она тоже очень надежный товарищ, но знал также, что и она может закапризничать. С остальными же я шел в поход в первый раз, несмотря на две проведенные вместе недели в непростых условиях, дело до экстрима не доходило, и кто как поведет себя, если вдруг этот экстрим наступит, я не представлял.
Поэтому я ждал и надеялся, что ВК ко мне присоединится. Но я не учел одного. На работе у него напряженный период, и отпуск ему давали только до пятнадцатого августа. С огромным трудом удалось выпросить лишнюю неделю, и, во что бы то ни стало, в Туле оказаться нужно было вовремя. Сейчас из-за потерянного в Хужире дня мы отстаем от графика на сутки, и у нас не остается резерва по времени. Не удастся купить билеты в Иркутске на нужный день, и все, ВК на работу не успевает. А припасенные на запасной, авиационный, вариант деньги ушли на оплату катера.
По лицу ВК, когда я обратился к нему с вопросом, куда он едет, было видно, что в голове у себя он просчитывает именно эти варианты. Просчитывал долго, и пауза с ответом затянулась. Наконец, просчитав все, ВК выдал: "Еду на машине". По лицу Ани также можно было читать мысли. Видно было, как в ней борются две противоположности. С одной стороны чувство ответственности, обостренное обязанностями руководителя похода, заставляло ее идти со мной по заявленному маршруту. С другой давила сильная усталость, и толкала в сторону Олега, к более легкому автомобильному варианту. Несколько минут Аня не решалась дать ответ, и, наконец, нерешительно выдавила из себя: "Ну, наверное, на машине". Туркин, как и ожидалось, присоединился к автомобилистам без малейших колебаний, и лишь Гена, как всегда, был готов ехать куда угодно, лишь бы на велосипеде, и как можно быстрее, чтобы пораньше попасть в Иркутск, на улицу Джамбула, к Иринке.
Итак, мы остались вдвоем с Геной. И я, сгоряча, уже начал делить продукты, в глубине души все еще надеясь, что ВК передумает. Палатка у меня есть. В рюкзаке у лежат остатки колбасы, супа в пакетах, банка сгущенки, у Гены есть сало и шоколад. Взяли у Туркина банку тушенки. Оставался хлеб, и я подошел к ВК, чтобы забрать у него причитающуюся нам с Геннадием долю. И тут ВК, до того молчавший, вдруг заявил: "Знаешь что, Шмаренков, хоре фигней заниматься! Вместе приехали, вместе нужно оставаться". И тут я понял, что он прав. Несмотря на собственные амбиции, нужно было подчиняться большинству. И я подчинился.
Выбор сделан. Все остальное было проще. Нужно всего-навсего найти машину. Оказалось, что Туркин уже присмотрел одну неподалеку, и теперь осталось только съездить и договориться с хозяином. Для солидности Вова взял меня, и мы поехали договариваться.
У крепкого дощатого забора c такими же крепкими дощатыми воротами, как мы уже успели понять, характерными в этой местности для любого солидного хозяина, стоял бортовой УАЗик. Вова постучал в ворота. В ответ раздался разноголосый собачий лай, и из под ворот выскочила маленькая шустрая собачонка. Она обежала вокруг нас, обнюхала велосипеды, и снова скрылась под воротами, оставив за себя более солидного стража. Судя по размеру лап и носа, торчащих из-под забора, страж этот являлся прямым потомком собаки Баскервилей. Сама же собачонка, очевидно, побежала звать хозяина, потому что он появился через минуту в ее сопровождении.
Хозяин, деревенского вида мужик, из тех, кто неладно скроен, но крепко сшит, выслушал нас внимательно. И даже проникся нашими проблемами, но… "Эх, ребята, приехали бы вы чуть пораньше, я б вас отвез. А сейчас я уже пообедал". То, что мужик пообедал, было хорошо заметно по красному носу, распахнутой рубахе и тому обстоятельству, что в разговоре с нами он все время старался опереться спиной на столб от калитки. "Завтра, ребята! Давайте завтра. Я с утра посылаю машину в Иркутск, приходите, обязательно отвезем". Нам хотелось в Иркутск прямо сегодня, и поэтому мы начали расспрашивать хозяина, нет ли здесь еще кого-то с машиной, но он отвечал, что никого нет, и он нас обязательно отвезет, но только завтра. В конце концов договорились, что, если не уедем сегодня, с утра пораньше мы к нему приедем, и вернулись к магазину, где нас ждали остальные.
Остальные время даром не теряли.
Гена уже строил глазки местным продавщицам, делая вид, что собирается купить
футболку. Олег с ВК остановили группу местных мужиков, и беседовали с ними на
тему, каким образом лучше ловить попутки на Иркутск. Те отвечали, что лучшими
местами для ловли машин являются пост ГАИ на въезде в поселок, и автозаправка
на выезде из него. Пост ГАИ мы сегодня проезжали, и не видели там нм одного
гаишника, а на дверях, очевидно по случаю выходного дня, висел замок. Поэтому
решили ехать на автозаправку.
Речка Анга еще перед Еланцами вильнула влево, и ушла вправо, в сторону Приморского хребта. А дорога потихоньку начала подниматься вверх, по ущелью между Приморским и безымянным хребтом, идущим вдоль берега Байкала. Ущелье потихоньку сужается, и за Еланцами ширина его всего метров сто-сто пятьдесят. Шоссе проходит точно по центру пади, зажатой крутыми, высотой метров двести, склонами сопок. Слева от шоссе расположена автозаправка, справа пустырь, покрытый пучками высохшей травы, камнями, и мелким мусором. На нем мы и расположились, бросив велосипеды на обочине. Олег сидит на рюкзаке, карауля машины, и смоля папиросу за папиросой, а остальные от безделья откровенно валяют дурака.
Вначале пытались сообразить что-то вроде городков. Нашли кусок деревяшки, длиной в метр, и решили, что это будет бита. Вместо городков наставили пластиковых бутылок. Однако полноценной игры не получилось. Деревяшка оказалась легковата, и порывами ветра ее сносило куда угодно, только не в цель. Тогда начали бросать в бутылки камнями, и тут поразительную твердость руки и верность глаза продемонстрировал Гито, накрывавший цель с любого расстояния и снарядами любого калибра.
Потом начали ловить кузнечиков, которых над разогретой солнцем землей прыгало великое множество. Были здесь поразившие нас на Хобое краснокрылые твари, которых так и не удалось поймать. На этот раз мы оказались удачливее, и выработали правильную тактику. Тварь нужно загнать на камни, при старте с которых у нее проскальзывают лапки, и стартовать нормально она не может. При детальном рассмотрении тварь оказалась обыкновенным большим кузнечиком с красными подкрылками. Здешние экземпляры поменьше, чем на Хобое. Те были с палец длиной, а эти раза в два меньше.
Здесь же наблюдаем еще один
интересный вид насекомых. Внешним видом они также напоминают кузнечика, но
вместо нормального прыжка они взлетают в воздух, зависают на высоте около
метра, и с жутким стрекотом начинают прыгать там вверх-вниз, словно детский
мячик на резинке. Эти оказались куда проворнее краснокрылых. Сколько не
гонялись за ними по площадке, кидая в них велоперчатки и головные уборы,
поймать так и не удалось ни одну. При малейшем подозрении, стрекозлы срываются
с места и удирают, совершая хитрые противоперчаточные маневры.
В заключение, на спор, я завязал на куске торчащей из земли арматуры, толщиной сантиметра полтора, очень симпатичный морской узел. В общем, развлекаемся по полной программе. Полная идиллия. Но это только на первый взгляд. Если посмотреть повнимательнее, то можно почувствовать тяжелую атмосферу раскола. То Олег, в разговоре о российской экспедиции на Эверест 1982-го года оговаривается: "У них там тоже скандалы страшные были…". И ни у кого не возникает вопросов: "Почему тоже? У кого еще?". Все беззаботно улыбаются, и шутят, но каждый понимает, у кого скандалы. То вдруг Гена, не выдержав давления мирного сосуществования, с жаром начинает уговаривать меня ехать прямо сейчас, и я с большим трудом отговариваю его.
Сидим так часов пять. Вечер субботы. Грузовиков нет. Довольно часто проходят автобусы, все они останавливаются на АЗС, но туристами они забиты под завязку, и с велосипедами никто брать не хочет. Когда солнце уже ушло за сопку, и в ущелье вползла вечерняя тень, мы решили, что на сегодня хватит. Гена с Вовой поехали к давешнему хозяину УАЗика, подтвердить заказ на завтра. Пока они отсутствовали, возле нас остановилась развеселая компания на двух машинах. Из первой выходит веселый мужик, и направляется к нам. Оказывается, когда-то он тоже занимался велотуризмом, и теперь, увидев нас, на него нахлынули приятные воспоминания, и непреодолимое желание поделиться с нами этими воспоминаниями.
У мужика, как специалиста спросили, где можно поблизости переночевать. Он отвечает, что километрах в двух дальше по дороге есть лес, ручей, хорошие площадки для стоянок. Спрашиваем про дорогу Иркутск – Листвянка. "У-у-у! Там такие торчки!…" пугает нас собеседник, показывая рукой углы, близкие к перпендикулярам. Тут подъезжают Вова с Геной, и мы, тепло простившись с бывшим коллегой, снимаемся с насиженного (в прямом смысле) места, и едем по отличному, свежему асфальту, идущему на средней крутизны подъем.
Километры, конечно, оказались местного разлива. Велокомпьютер отсчитал два заявленных километра, потом третий, километр, четвертый… Ручья все не было. Хотя, по всем признакам, быть здесь должен. Слева от дороги в наличии пойма того самого ручья, со свежей зеленой травой, а по пойме петляет каменистое русло. Вот только воды в том русле нет ни капли. Как и многие горные ручьи, этот бывает полноводен только весной, когда тает снег, и, возможно, в сильные дожди. Сейчас же нет ни того, ни другого.
Отловили на дороге пару пешеходов, которые рассказали, что воды полно за перевалом, и нам до нее осталось всего-навсего каких-то восемь километров. Тут Олег с Вовой возмутились, прикинув, сколько это будет в пересчете на обычные километры, в единицах системы СИ, ровно в тысячу раз длиннее хранящегося в Парижской палате мер и весов платино-иридиевого метрового эталона. Результаты получались неутешительные, и поэтому они побежали искать место под палатки прямо тут же. Ущелье в этом месте расширяется, и на получившейся площадке видны огороженные деревянным забором плантации картошки.
Пока они лазили по кустам между огородами, я в последний раз побеседовал с немцем. Сидение на месте ему надоело, он оставляет нас, и едет в Иркутск своим ходом. Говорю, что с удовольствием прокатился бы с ним до самого Иркутска, но, к сожалению, вынужден остаться с группой. Немец все понимает. "Да – говорит он – Ты должен. Ваша женщина очень устала". Я хотел было объяснить, что, хотя Аня и устала, но не в ней дело, но не стал. Зачем ему это? Вместо этого тепло распрощались, Гито пожал всем руки, пожелал приятного путешествия. Под наше ответное: "Найс трип", он вскочил седло и запрыгал своей танцовщицей в сторону перевала.
Место под лагерь Вова с Олегом нашли неплохое. Ровная травянистая площадка у подножия заросшего лесом склона, между огородами и лесом, на берегу сухого ручья. Все хорошо, но нет воды. Я пробежался по руслу чуть выше. Там еще несколько отличных полянок, но воды и там не нашел. Зато нашел заросли дикой смородины. Вернулся к группе и объявил, что вчера на стоянке было полно воды, но не было дров. Сейчас полно дров, но нет воды. Но зато есть и хорошая новость: если сложить вчерашнюю и сегодняшнюю, а потом поделить на два, получим две замечательные стоянки. Однако, народ к хорошей новости отнесся довольно холодно.
За водой неутомимый Гена вызывается съездить в поселок. Садится на велосипед, берет котлы, фляги и исчезает надолго. Мы успели переделать все лагерные дела, полакомиться смородиной, которая здесь только-только созрела. Уже начинаем строить предположения, не встретил ли Гена очередную девушку своей мечты, но тут появляется он собственной персоной, и нам становится стыдно, что усомнились в Гениной верности прекрасной незнакомке с улицы Джамбула.
Вечер прошел легко. О походных проблемах никто не вспоминал. Вместо этого вовсю травили всяческие байки про стройотряды, выезды в колхозы, и прочие веселые вещи. Потом начали вспоминать, кто как начинал ездить на велосипеде. Я вспомнил, как в первый раз сел на полуспортивный Спутник с тремя передачами, принадлежавший моему школьному однокашнику Вове Калинину, с которым мы вместе жили на квартире у бабульки, в Рогожинском поселке. Тогда я выехал на Новомосковское шоссе, и целый час ехал, радуясь и удивляясь, как легко едется на спортивной машине, даже педали почти крутить не нужно. Как выяснилось чуть позже, всю дорогу меня гнал сильный попутный ветер, который я почувствовал, стоило мне развернуться. Против этого ветра теперь мне нужно ехать обратно. Перед последним подъемом силы окончательно оставили меня, и я упал, изрядно перепугав народ на ближайшей автобусной остановке, а потом долго лежал, глядя на проплывающие надо мной облака, и высчитывая, сколько я еще могу здесь лежать, чтобы не опоздать в институт.
Тут же выяснилось, что подобные истории происходили с каждым. Туркин прокатился аналогично не куда-нибудь, а в Белев, за сто двадцать километров по крутым одоевским и белевским горкам. Гена, тот вообще ухитрился чуть не замерзнуть на велосипеде зимой, в мороз, где-то между Алексином и Ясногорском, куда ездил кататься, отдыхая в Алексине в доме отдыха. Под эти страшилки и отошли ко сну.
|
|
|
